– Нэ хочу быть причиной твоей смэрти! – мрачно объявила Натэла и полезла из-под одеяла. Полундра переглянулась со старшим братом и прыснула.

Но Пашка неожиданно оказался прав. Доехав со стиснутыми зубами до опушки леса, Натэла изумленно сказала:

– Ой… а ведь правда! Уже лучше! Почти ничего не болит!

– И на лыжах стоишь уже путево! – одобрил едущий сзади Атаманов. – Считай, четверка имеется! Только палками отталкивайся, а не врастопыр их держи! Полундра, гляди, как она круто едет!

Ехала Натэла ужасно, но Юлька сочла долгом подбодрить подругу:

– Зашибись! Уже почти что биатлон! Ружья не хватает!

В лесу было пусто и бело, елки стояли в снегу до самых макушек. Толстые краснопузые снегири, перелетая с дерева на дерево, сбивали с веток пушистые шапки. Высоко на сосне стрекотала белка, между сучков мелькал ее серый хвост. По ровной скатерти снега тянулась цепочка следов.

– Волк! – испугалась Белка.

– Да ну… Заяц! – усомнился Атаманов. – Вон, петлял…

– Ворона, – усмехнулся Батон. – И не петляла, а прыгала. Мыша, кажись, ловила. Ладно, парни, давайте сушняк рубить, деду отопление нужно. Девчонки, а вы тут по полянке круги нарезайте, Натэлку натаскивайте… и вообще не мешайте! Топор – штука такая, раз – и полноги нету!

С дровами провозились почти до вечера, потому что управляться как следует с топором умел один Батон. Но все же до темноты ребята умудрились нарубить гору сушняка и сложить ее на огромные санки. Санки тянули Атаманов и Батон, Пашка подталкивал сзади. Следом тащились усталые девочки, которых подбадривала, к общему удивлению, Натэла:

– Юля, Белка, мы уже почти дома! Чуть-чуть осталось, поднажмите! Вы же видите, даже я еду! Пашка, ты просто гений!

– Ты это дома Соне скажи… – пыхтел Пашка. – А то, когда я сам говорю, она почему-то не верит… Эй, пара гнедых! Эй, ухнем!!! Выноси, залетные!

«Пара гнедых» злобно пыхтела в ответ. Двигался весь караван крайне медленно – до тех пор, пока из-за леса вдруг не донесся пронзительный, тоскливый вой.

– Волки!!! – заверещала Белка.

– Откуда здесь?! – поразился Батон. – В жисть не было!

– Завелись, значит! – заорал Атаманов, дергая сани за веревку так, что весь нарубленный сушняк чуть было не высыпался в снег. – Поднажми, братва, не то сожрут с костями!

В деревню влетели на всех парах. Пантелеич выскочил навстречу, восхитился количеством дров и скоростью Натэлы, несущейся впереди всех, как мастер спорта по слалому, – только снег разлетался.

– Да какие там волки! – расхохотался он, выслушав взволнованный рассказ ребят. – Это Жиган воет, псина сторожихина из Торбина! Кажин день заливается, и все такими руладами жалистными – сердце рвется! Заходьте лучше шти есть, пока горячие! Тока что из печи вынул!

Вечером отдыхали. Пили чай, доедали Натэлины пироги, со смехом вспоминали, как галопом неслись через лес под собачий вой. Пашка страдал без своего айпада, забытого в Москве, и от огорчения читал университетский учебник по квантовой физике. Пантелеич с синим карандашом в руках изучал новый каталог «Планета книг». Атаманов, Батон и Полундра сражались засаленными картами в «шестьдесят шесть». Белка откровенно дремала. Натэла, пристроившись на кровати под тусклой лампочкой, с интересом перелистывала «Магию вуду».

– Натэлк, и охота тебе?.. – поинтересовалась Полундра. – У меня уже веки склеиваются, а ты еще читать можешь?

– Да еще жу-у-уть такую… – зевнула с другой кровати Белка. – Про зомби с колдунами, вот ужас! Еще правда приснится ночью…

– Мне никогда кошмары не снятся, – успокоила Натэла. – Один раз только приснилось, что мама приехала с гастролей, а у меня – пустой холодильник! Проснулась – та-а-ак обрадовалась, что это сон был!..

Полундра с Белкой хмыкнули. Мама и бабушка Натэлы – известные актрисы – часто бывали в разъездах, и Натэла оставалась на хозяйстве одна. Ей ничего не стоило приготовить обед на десять человек, за полчаса отмыть всю квартиру, перестирать кучу белья и сшить на машинке новые занавески – если старые, по ее мнению, вышли из моды. С такими способностями, на взгляд Юльки, нужно было не сидеть в восьмом классе, а прямиком выходить замуж.

«Ты, Полундра, ей голову не морочь! – сурово говорил на это Атаманов. – Замуж МЫ С НЕЙ, когда надо будет, тогда и сходим. Пусть пока учится, а там поглядим».

Юлька хихикала. Натэла краснела, чуть улыбалась, молчала.

Домой собрались в воскресенье после обеда. Пантелеич проводил всю компанию до конца деревни, строго-настрого велел приезжать на зимние каникулы, а внуку вручил книжный каталог, весь исчирканный синим карандашом.

– И чтоб были мне воспоминания Жукова! И записки генерала Драгомирова! И «Сталинские соколы»! И про Третью танковую дивизию! И про теплицу для помидоров! И календарь купи, с девицами в купальниках! На стену повешу – и пусть Васильевна хоть впополам треснет со своим отцом Зосимой!

– Календарь ему подавай с девицами… – бурчал недовольный Батон, въезжая на лыжах в лес. – Приспичило на старости лет… Одно счастье в жизни – попа Зосиму до инфаркта довести! А деньги на все это где?! Нам с батей еще коробку передач у «жигуля» менять… Мать без зимнего пальто ходит…

– Я ему сам календарь куплю! – расхохотавшись, пообещал Пашка. – Можно в купальниках, можно и без…

– Ты мне того… деда не порти! Лучше помозгуй, где записки Драгомирова достать, это ж антиквариат! Я смотрел в Интернете – тридцать шестой год, парижское издание!

– Достанем, не боись, – заверил Пашка. – Сол Борисыч сделает!

В электричке было холодно и пусто. Почти до самой Москвы ребята ехали одни в пустом вагоне с серебристыми от мороза стеклами. Только в Апрелевке в электричку неожиданно хлынул народ с лыжами, сумками и детьми. Сразу стало шумно, тесно и бестолково.

– И куда это людей в такой холод несет… – бурчал Атаманов. – Щас еще бабка какая-нибудь влезет… Повиснет над тобой, и уступай ей место! А до Москвы еще полчаса! Батон, слышь, если чего – ты встаешь, я ногу вчера суком отбил… Батон! Бато-он, ты что, примерз там?!

Друг не отвечал. Атаманов недоверчиво покосился на него и увидел, что Андрюха, неестественно извернувшись, уставился в другой конец вагона. Серега тоже вытянул шею. И громко прошептал:

– Блин, ну ни фига…

Тут уж повернулись все. И ахнули вполголоса даже девчонки. Потому что на дальней скамье, закутавшись в пушистую белую шубку, сидело существо невероятной красоты.

Это была девчонка-мулатка лет тринадцати, с огромными черными глазами – такими огромными, что напоминали о киношных инопланетянах. Ресницы угрожающей длины отбрасывали на щеки тень. Из-под накинутого на голову белого шарфа выбивались вьющиеся пряди распущенных волос. На тонком, чуть скуластом лице цвета кофе с молоком не было ни грамма косметики. На коленях мулатки была раскрыта толстенная книга, но девочка смотрела поверх страниц, не мигая, и, казалось, глубоко задумалась о чем-то. Мысли эти, похоже, были грустными: на лице девчонки Полундра явно разглядела высохшие дорожки слез. У ног мулатки стоял пестрый рюкзак, стянутый кожаным ремешком.

– Да-а-а… – протянул Пашка. – Есть на что глядеть. Мисс Африка!

– У тебя своя мисс дома есть! – немедленно напомнила Белка. – Вот расскажу Соне, как ты в электричках на мулаток пялишься!

– Я – пялюсь?! – обиделся Пашка. – Ты меня за кого держишь? Она же малявка! Это вон у пацанов ваших челюсти отвисли… Парни, рты закройте, сквозняком продует!

– Нет, не в моем вкусе, – опомнился Атаманов, покосившись на Натэлу. – Андрюх, а ты, может, познакомишься пойдешь?

– Офонарел?! – мрачно вопросил Батон. – Мы на кого похожи-то?! Она с перепугу ментов вызовет!

Возразить Сереге было нечего. Для поездки в деревню все, разумеется, надели что похуже. Сам Атаманов был наряжен в древний пуховик серо-буро-малинового цвета с полуоторванными карманами и буйно лезущими отовсюду перьями. На Батоне красовалось старое отцовское пальто с облезлым воротником и валенки с галошами, а на голове топорщился Пантелеичев треух.