Но сам Великий магистр в результате остался в плену у врагов. Вражеские суда направлялись прямо к материку, к югу, где гоблины царили на море почти безраздельно. «Одноглазая Пегги» оказалась одна в опасных водах, и экипажу гномов-пиратов не под силу было спасти Великого магистра.

— О чем размечтался? — поинтересовался роудор.

Джаг не знал даже, что сказать: птица ведь во всем том, что приключилось, виновата не была.

— Только попробуй мне поперек молвить, — угрожающе произнес Криттер, — я тебе зенки-то повыклюю, вот увидишь.

Не ответив — двеллер прекрасно знал, что вздорную птицу ему не переспорить, а даже если он и выиграет этот спор, роудор все равно никогда этого не признает, — Джаг направился к двери.

«Одноглазую Пегги» снова качнуло, и на этот раз разнесся треск досок, такой громкий, что у любого моряка не могло не заныть под ложечкой.

Потеряв равновесие, двеллер ухватился за стол — он, как и скамьи, был прикреплен к полу нагелями, которые позволяли мебели держаться на месте даже в шторм. Но Джаг все равно ударился о стол с такой силой, что у него едва дух не отшибло.

При этом он едва не придавил Криттера. Птица неловко метнулась прочь по столу, приволакивая деревяшку, хлопая крыльями и отчаянно ругаясь. Внезапно деревянная нога подвернулась, и роудор свалился со стола, однако в последнюю секунду успел взмахнуть крыльями и взлетел.

Судно снова качнуло и бросило в другую сторону. Криттер врезался в стену и неуклюже плюхнулся вниз.

— Что там такое? — спросил Джаг, выпрямляясь.

Корабль ни обо что не бился, теперь он был в этом уверен. Наоборот, что-то билось о корабль.

— Сейчас увидишь. — Роудор полетел к двери. — Ты, главное, давай наверх. Дел хватает, а твои каракули старушку «Пегги» на плаву не удержат.

Корабль сильно тряхнуло, и он начал вращаться, сражаясь с водой, ветром и тем, что о него билось. Криттер опять врезался в стену, ударился головой о фонарь и выругался столь изощренно, что заставил бы покраснеть любого искушенного в любых перипетиях пирата.

Джаг поспешил к трапу на палубу. Неужели на этом все и кончится, подумал двеллер. Неужели они заплыли так далеко только затем, чтобы сгинуть во враждебных водах у материка?

Он попытался отогнать тревожные мрачные мысли, но ничего из этого не вышло. Джаг знал, что в Рассветных Пустошах люди гибли каждый день, защищая свой родной остров и остатки Великой Библиотеки от гоблинов, корабли которых все еще стояли наготове в Кровавом море.

А он за это время только и сделал, что три копии книги, которую, может, никто никогда и не увидит. Если бы двеллер мог покинуть «Одноглазую Пегги» и не чувствовал так сильно свою вину за нынешнее положение Великого магистра, он бы на ее борту не остался. Именно из-за ощущения бесплодности всех своих усилий Джаг и пытался оставить позади Хранилище Всех Известных Знаний и свою жизнь на посту библиотекаря первого уровня. Вернуться его заставила только книга, обнаруженная у волшебника Эртономуса Дрона. И лучше бы они ее никогда не находили…

«Столько жизней потрачено, и все ради того, чтобы доставить в Библиотеку книгу, оказавшуюся на деле ужасной ловушкой», — подумал Джаг с горечью, вспоминая о матросах «Ветрогона», погибших ради того, чтобы добыть ту книгу.

И все время, пока он работал над копиями книги, на него давил этот страшный груз. Пираты продолжали следовать за гоблинским кораблем, захватившим в плен Великого магистра. Пока три гоблинских корабля держались вместе, гномам было не под силу их атаковать, но зато гоблины не догадывались, что за ними следит волшебный глаз, давший имя «Одноглазой Пегги». Глаз чудовища, захваченный когда-то капитаном Пегги (которой, несмотря на имя корабля, не хватало ноги, а не глаза) мог следить за любым моряком, когда-либо служившим в экипаже.

— У нас пробоина? — спросил Джаг у одного из пиратов, спешивших мимо него с инструментами к грузовому трюму.

— Трещина, — отозвался коренастый гном, покрытый шрамами и явно повидавший на море всякого. — Мы набираем воду, но скоро все починим, если только зверюга нас до этого не разнесет на кусочки.

— Какая еще зверюга? — поинтересовался двеллер, который знал, что в Кровавом море обитало множество жутких, опасных тварей.

Пират только махнул рукой и спрыгнул в трюм.

Джагу хотелось пойти самому посмотреть, насколько опасны повреждения, но он поборол это желание: помочь ему не хватило бы умения, а если дела были совсем плохи, то лучше было об этом и не знать.

Не успел двеллер подняться на палубу, как в лицо ему ударили капли дождя. Мир над головой был темно-серым; серый цвет царил повсюду. По палубе «Одноглазой Пегги» с гарпунами в руках спешили пираты, закутанные в дождевики и набросившие на голову капюшоны.

Когда начался дождь? Джаг этого не заметил; он был занят тем, что записывал все, что мог вспомнить об Имарише, где, как сказал Великий магистр, он кое-что оставил Для Джага.

На этом настоял волшебник Краф; таким образом, если сам Джаг погибнет во время пути, другие все же смогут найти оставленное Великим магистром. Напоминание о возможной гибели, особенно произнесенное посреди моря, полного кровожадных чудовищ, не прибавило двеллеру особой бодрости духа. Но его возражения разбились о каменистую отмель прагматичности, которую олицетворял собой Краф.

— Всем глядеть в оба! — завопил взлетевший на рею Криттер. — В глаз его бейте, если получится, в глаз! Чертовой твари это не понравится, сами увидите!

Джаг посмотрел на капитанский мостик, рассчитывая увидеть там Халекка или Крафа. Но возле большого штурвала был только рулевой, а вокруг него с десяток пиратов, и все они напряженно всматривались в бурлящую серо-зеленую воду.

Вокруг них клубился грязно-серый туман, пластами накрывая скользкую от дождя палубу «Одноглазой Пегги». Двеллер едва мог разглядеть нос и корму. Обычно там горели фонари, чтобы другие суда не наткнулись на них во тьме, но сейчас гномы-пираты совсем не стремились к тому, чтобы их кто-нибудь заметил. Они находились в опасных водах. Здесь можно было встретить гоблинов на краденых судах, да и пиратов-людей тоже: они охотились за ценными торговыми грузами, которые с юга материка переправляли кораблями на север.

— Дризил, — рявкнул знакомый голос, — ты видишь хоть что-нибудь, все равно что?

— Нет, капитан Халекк, вижу только, как вода бурлит, а твари никакой ни слуху ни духу.

Дризил стоял на вахте в люльке впередсмотрящего высоко над палубой, скрытый густым туманом, и Джаг сомневался, что молодой гном со своего поста мог разглядеть хотя бы палубу.

Очередной удар заставил «Одноглазую Пегги» накрениться вправо; и снова удар был нанесен ниже ватерлинии. Двеллер подумал о матросах в трюме, которые сейчас заделывали пробоины. Как быстро корабль набирал воду? Он вспомнил те три раза, когда ему самому приходилось заниматься этим нелегким делом. Ничего приятного в этих воспоминаниях не было; дважды корабль потонул, несмотря на все их усилия, а один раз чуть не утонул сам Джаг.

— Понятно, — воскликнул капитан Халекк, — тварь еще здесь, никуда не делась! Играет, понимаешь ли, с нами! Нет, ребята, надо непременно прикончить это чудище!

Джаг, уже успевший промокнуть до нитки, двинулся вперед, крепко хватаясь за перила, — корабль сильно раскачивало.

На носу корабля, сжимая в мощной руке гарпун, стоял наготове Халекк. Гномий капитан казался в ширину не меньше, чем в высоту, такие мощные у него были плечи, да и ростом он был на пару дюймов повыше обычных гномов, хотя и ниже большинства эльфов и людей. Его пышная борода свисала до пояса, и в нее были вплетены вырезанные из пожелтевшей слоновой кости рыбки и другие морские твари; в ушах висели золотые серьги. Шрамы на руках и лице выдавали долгие и нелегкие годы, проведенные в плаваниях по Кровавому морю, — репутацию себе пираты чаще всего зарабатывали оружием и храбростью.

Когда Древние маги подняли остров со дна моря, чтобы укрыть на нем Великую Библиотеку, они продумали для него и защиту от обнаружения. Первой ее линией были чудовища, которых Древние выпустили в воды моря, а второй — добровольцы, вставшие под знамя, украшенное черепом и костями. Корабли с материка не зря старались держаться подальше от Кровавого моря.