Царица Тамара Когда-то здесь стоял зловещий замок, На славе возведенный и крови… Единственный на всей земле, Тот самый, Овеянный легендами любви. Шумел камнями непокорный Терек. Я мысленно остановил момент, Взглянув печально на пустынный берег, На грустные развалины легенд. Неужто вправду вон с того обрыва Ее любимых сбрасывали вниз? Неужто так она была красива, Что миг любви оценивался в жизнь? И надо ж было как-то раз случиться, Что юный рыцарь не погиб в ту ночь… И утром вновь явился он к царице, Сумев свою обиду превозмочь. Царица этой встречей не смутилась. И голос пал, как камень с высоты: «Спасибо за оказанную милость. Я очень рада, что вернулся ты. Но почему пришел ты слишком рано? Я в полночь жду тебя… А не сейчас…» И он поверил сладкому обману. Но во второй раз Бог его не спас. Исповедальный рейс Вы поначалу были строги, Уйдя в свой отрешенный взгляд. Мы в небесах, Нам по дороге Уже который час подряд. Я разговор не начинаю, Боясь прогнозы обмануть. Вы только в небе неземная? А на земле иная суть? И вы нарушили молчанье. А я пошел на этот зов. И полыхнуло вдруг печалью От ваших глаз, От ваших слов. И я почувствовал при этом, Что поверя́ли вы на мне, Как отнестись вам К вашим бедам, Что вы забыли на земле. И я вошел в чужую повесть, В чужую исповедь навзрыд, Уже ничуть не беспокоясь, Что вы умрете от обид. Поскольку драма разрядилась. И успокоилась душа. А ваша искренность, Как милость, Со мною на землю сошла. И я подумал – все мы схожи: Когда терзает нас разлад, Сосед по небу иль прохожий Всегда прийти на помощь рад. Встреча Пушкина с Анной Керн А было это в день приезда. С ней говорил какой-то князь. «О Боже! Как она прелестна!» — Подумал Пушкин, наклонясь. Она ничуть не оробела. А он нахлынувший восторг Переводил в слова несмело. И вдруг нахмурился, И смолк. Она, не подавая вида, К нему рванулась всей душой, Как будто впрямь была повинна В его задумчивости той. – Что сочиняете вы ныне? Чем, Пушкин, поразите нас? — А он – как пилигрим в пустыне — Шел к роднику далеких глаз. Ему хотелось ей в ладони Уткнуться. И смирить свой пыл. – Что сочиняю? Я… не помню. Увидел вас — И всё забыл. Она взглянула тихо, строго. И грустный шепот, словно крик: – Зачем вы так? Ну ради Бога! Не омрачайте этот миг… Ничто любви не предвещало. Полуулыбка. Полувзгляд. Но мы-то знаем — Здесь начало Тех строк, Что нас потом пленят. И он смотрел завороженно Вслед уходившей красоте. А чьи-то дочери и жены Кружились в гулкой пустоте. Тверское воспоминание
«Всего лишь день…» Всего лишь день, Всего лишь ночь Остались нам до встречи. Но эти сутки превозмочь Двум нашим душам нечем. Я выйду на угол Тверской — В назначенное место. И ты мне издали рукой Махнешь, Как в день отъезда. На этом памятном углу Средь гомона людского Я вновь поверить не смогу, Что ты вернулась снова. Что снова всё со мной сейчас: Твоя улыбка, Голос… Тревожный свет Счастливых глаз И тихая веселость. Минуты, Дни Или года Промчатся в этот вечер. Любовь одна. И жизнь одна. И ночь одна — До встречи. «Под тихий шелест падавшей листвы…» Под тихий шелест падавшей листвы Мы шли вдвоем Сквозь опустевший город. Еще с тобою были мы на «вы». И наша речь — Как отдаленный говор Реки, Что тосковала вдалеке. Мы ощущали грусть ее и свежесть. Глаза твои — В неясном холодке… И я с тобою бесконечно вежлив. Но что-то вдруг в душе произошло, И ты взглянула ласково и мило. Руки твоей прохладное тепло Ответного порыва попросило. И что случилось с нами, Не пойму. Охвачена надеждой и печалью, Доверилась ты взгляду моему, Как я поверил твоему молчанью. Еще мне долго быть с тобой на «вы». Но главное уже случилось с нами: Та осень дождалась моей любви. Весна еще ждала твоих признаний. |
