— … 50 миллионов парсеков, и это скопление убегает от нас со скоростью 10000 километров в секунду.

Роллинг побледнел.

— Это неслыханно. Известно, что Вселенная постоянно расширяется. Но только наиболее отдаленные от центра галактики перемещаются с подобной скоростью. Мы попали на край света. Это тот самый случай.

— Я знаю, — кивнул Маоган. — Мне самому трудно в это поверить. Наш мозг устроен так, что не в состоянии воспринимать подобные пространства…

Продолжая разговор, Маоган нащупал у себя в кармане старинную зажигалку. Этот бесполезный предмет, купленный когда то у известного ювелира в Париже и доставшийся ему по наследству, был для него своеобразным талисманом, памятью о Земле, игрушкой, которая успокаивала и отвлекала от мрачных мыслей.

Выпустив раза три синий язычок пламени, он снова убрал ее в карман.

— Край света, Роллинг. Это так, и с этим ничего не поделаешь. Как говорил один из моих предков, не тот, которому принадлежала зажигалка, а другой, еще более древний, тот, который был королевским корсаром в Сен-Мало во времена деревянного флота: "Когда ветер надувает паруса, надо этим пользоваться, или наплевать на все и идти на риск".

Он похлопал Роллинга по спине.

— Ну! Старина, встряхнитесь же, наконец! Если дьявол нас сюда забросил, то он нас отсюда и вытащит.

Роллинг внимательно смотрел на Маогана, хотя выглядел по-прежнему неуверенно.

— Но, коммодор, дьявол здесь ни при чем, Я думаю, здесь идет речь о космической физике. Течение времени у нас перепутано. Оно замедленно, оно почти не существует.

Он потер лоб.

— Вы прекрасно знаете, что когда "Алкиноос" начал пространственный переход, время на нем остановилось. Вы только что говорили о паруснике. Мы как раз в другом положении: ветер больше не раздувает наши паруса, мы больше не можем двигаться.

Взгляд Маогана стал суровым.

— Вы правильно меня поняли, Роллинг. Именно на это я и намекал, рассказывая о своем предке. Когда ветер слабеет, нужно ставить все паруса.

— Все паруса? — Роллинг все еще не мог понять, куда клонит коммодор.

— Конечно, — начал объяснять Маоган. — Паруса — это улавливатели, которые реагируют на ход времени. Мы сделаем их гигантскими, у нас на борту достаточно для этого материала. Ну же, старина, — он потрепал Роллинга по плечу, — разбудите всех специалистов. На борту есть люди, умеющие работать. С их помощью мы через десять дней соорудим улавливатели такой величины, как фок-мачта.

Глаза коммодора блестели, Роллингу показалось, что тот сошел с ума.

— Чего вы ждете, штурман? Вы слышали, я отдал приказ?

Официальный тон встряхнул Роллинга, он выпрямился.

— Слушаюсь, коммодор! — ответил он четко.

Вот уже три дня, как разбуженные специалисты работали не покладая рук. Самым трудным оказался для всех выход в открытый космос. На околоземной орбите это было бы приятной прогулкой: светящийся в солнечных лучах голубой шар радовал близостью человеческой жизни. В районе Млечного Пути, далеко от Солнца, открытый космос тоже имел своеобразную прелесть: мерцающий свет миллиардов звезд обладал каким-то неведомым завораживающим свойством. Жизнь искрилась и напоминала о себе повсюду.

Здесь же царствовала абсолютная ночь, безнадежная пустая бездна. Ужас и тоска охватывали даже самых закаленных, видавших виды космонавтов, когда они, облаченные в скафандры, ныряли вслед за Роллингом в ПУСТОТУ. К счастью, довольно быстро удалось установить прожекторы, и они ограничили это НИЧТО, перегородив своими лучами зону вокруг корабля, которая за несколько часов приняла вид строительной площадки.

Маоган не оставлял попыток определить местоположение корабля с помощью отражателя большего объема. Один из специалистов, Генек, сверливший отверстие для толстого кабеля высокого напряжения, обратил его внимание на трещину в обшивке корабля.

— Металл везде такой, — пробормотал он озабоченно в микрофон и протянул коммодору несколько отломавшихся кусков обшивки. Посмотрите.

Маоган молча взял куски металла, и, включив индивидуальный двигатель, направился к люку.

Анализ обшивки показал, что структура металла довольно сильно изменилась под влиянием потока частиц, излучаемых Сверхновой. Да и воздействие высокой температуры тоже заметно отразилось на металле. Обшивка стала хрупкой, как фарфор.

Закончив анализ, Маоган нажал кнопку селектора внутренней связи.

— Роллинг, зайдите ко мне.

Через несколько минут Роллинг разглядывал куски обшивки, которые крошились в его руках.

— Это конец! — вздохнул он.

— Нет, Роллинг, нет, — твердо возразил Маоган. — При мгновенном переходе корабль не подвергается опасности, корпус выдержит. Но если мы доберемся до какой-нибудь галактики, опасность резко возрастет. При столкновении с метеоритом средних размеров "Алкиноос" расколется как пустой орех. Надо увеличить число детекторов, Роллинг. Займитесь этим лично. Не нужно, чтобы остальные знали о нашем новом несчастье.

— Разумеется, я удвою их число, — в голосе Роллинга звучала неуверенность. — Но боюсь, что больше мы никогда не сможем сесть. Первая же попытка, которую мы предпримем, будет фатальной для нас, мы все погибнем.

— Если мы будем осторожны, все пройдет нормально.

Штурман покачал бритой наголо головой.

— Математически невозможно, так как физические законы…

Маоган прервал Роллинга, положив ему руку на плечо.

— Видите ли, Роллинг, вы замечательный специалист. Без ваших обширных знаний, без сомнения, мы бы не выпутались. Но техника вас ослепляет, старина, — он пристально смотрел на Роллинга своими ясными улыбающимися глазами. — Если бы Христофор Колумб знал теорию вероятности, он никогда бы не отправился открывать Америку, — Маоган улыбнулся, — а мы бы не влипли в эту заваруху.

Хмурое худощавое лицо Роллинга не прояснилось. С видом фаталиста он махнул рукой.

— Что бы вы ни говорили, коммодор, у меня нет иллюзий. Мы заблудились на вечные времена, — он протянул Маогану лист бумаги. — Я только что закончил расчеты. Абсолютно точно, что у нас есть один шанс на двадцать четыре миллиона восемьсот тридцать две тысячи, что мы когда-нибудь увидим Землю.

Маоган пожал плечами, направился к переборке и, достав что-то из контейнера, вернулся. В руках у него была бутылка.

— Смотрите сюда, Роллинг. Я уверен, что в виски вы не разбираетесь. Как и большинство людей, — он взял два стакана и с изяществом их наполнил. — Нужно десять лет, чтобы получился хороший напиток.

Подняв стакан, он с удовольствием посмотрел на янтарную жидкость.

— Здесь у нас неуловимая смесь алкоголя, получаемого из пшеничных зерен. Как он получается, проанализировать невозможно. Нужно, чтобы процесс шел сам собой в дубовых бочках. Вот поэтому старое выдержанное виски так редко… — он протянул стакан Роллингу. — Так же, как и настоящее шампанское, бордо, некоторые сыры. Я не отказываюсь жить по законам моего времени, Роллинг, но когда какой-нибудь из ваших машин удастся произвести бутылку настоящего виски, я уйду на пенсию.

Роллинг тупо смотрел в свой стакан. Он не любил алкоголя. Да, по правде говоря, никто и не знал, что любил этот человек с проницательным математическим складом ума и страстью к древним забытым языкам.

Лукаво усмехаясь, Маоган чокнулся стаканом о стакан.

— Выпьем, штурман. За успех, за возвращение на Землю!

Выдержки из бортового журнала «Алкиноос».

"… Как это часто бывает, прогнозы Роллинга оказались слишком пессимистичными. Наше путешествие в другую галактику прошло нормально.

Эта неизвестная нам ранее галактика очень красива. Беспорядочное скопление звезд, расположенных друг к другу гораздо ближе, чем в Млечном Пути, придает космосу странный праздничный вид.

Теперь мы будем искать подходящую планету для посадки и ремонта корабля…"

«Алкиноос», 12 июля 2131 года