Он выпустил ее руку.

— Это у меня первый ребенок, — признался он с улыбкой, от которой у Кэссиди перехватило дыхание. — Я постараюсь не докучать тебе своей суетой.

Она откинулась в кресле и сцепила пальцы рук.

— Ты мне нисколько яе докучаешь, Рейли. Я так рада, что ты рядом.

— Ты правда рада?

— Да, конечно.

Она встала, и Рейли тоже поднялся из-за стола.

— Но я действительно быстро утомляюсь, — проговорила Кэссиди. — Ты не возражаешь, если я лягу?

— Ты хочешь спать в моей постели или мне лечь у тебя?

— Это… совсем не обязательно. Я уже привыкла спать одна, — пробормотала Кэссиди.

— Но тебя снова беспокоят ночные кошмары, — напомнил Рейли.

— Это правда…

Он подошел к жене и нежно обнял ее.

— Мне бы хотелось быть ночью рядом с тобой, — сказал он. — Тогда бы я был уверен, что с тобой все нормально.

Когда он опустил голову ей на плечо, Кэссиди почувствовала, что дрожит от волнения.

— Ах, Рейли, — прошептала она, — пожалуйста, избавь меня от дурных снов! Я устала жить в постоянном страхе.

— Я позабочусь о тебе, Кэссиди, — пообещал Рейли, крепче прижимая ее к себе. — Больше ты не будешь пугаться своих снов.

Больше всего на свете ей хотелось довериться Рейли и дать своей любви к нему полную волю. Но она не была уверена, что потом ей не придется из-за этого страдать. Сможет ли она потом, когда придет время, снова обрести самостоятельность и уйти от него?

— Рейли, — начала она, — хотя ты и предложил, чтобы мы поженились, но ведь у тебя прежде не было желания вступать в брак?

— Мне казалось это весьма обременительным делом, — признался он. — Для мужчины вроде меня женитьба — тяжелое испытание.

Взглянув в его карие глаза, Кэссиди почувствовала, что ее сердце затрепетало, и она крепко прижалась к нему.

— Я вовсе не хочу быть для тебя испытанием, Рейли! — воскликнула она.

Он рассмеялся и, слегка отодвинувшись, произнес:

— Мадам, вы даже себе представить не можете, что мне пришлось из-за вас вытерпеть. С тех пор, как я вас встретил, моя жизнь пошла вверх дном.

Кэссиди сладко потянулась под пышным одеялом. Рейли допоздна заработался у себя в кабинете, но она знала, что он придет и ей будет спокойно в его объятиях.

Она стала вспоминать тот день, когда она, молоденькая девушка, убежала в парк, что около тетушкиного дома, и какой-то хулиган хотел столкнуть ее в пруд. Она размышляла о своем спасителе — о блестящем офицере в великолепном красном мундире. О его темных глазах, в которых было столько доброты. Конечно, это был именно Рейли. Теперь она это ясно видела. Удивительно, что она сразу не узнала в нем того рыцаря, в которого влюбилась еще в девичестве.

Конечно, он был тогда гораздо моложе, но и сейчас он все так же красив! Раньше в его глазах была одна только грусть, но теперь они светятся нежностью и заботой. Вероятно, ему довелось немало повидать на войне, когда он смотрел в лицо смерти. Рядом с ним умирали его товарищи. Все это не могло не заставить его взглянуть на жизнь иначе.

У Кэссиди было такое чувство, что в своей жизни Рейли видел очень мало любви и ласки. Его что-то угнетало, и он не мог сделаться по-настоящему счастливым… А может быть, она, Кэссиди, не та женщина, с которой ему суждено испытать счастье?

Кэссиди потрогала свой большой живот, и ее захлестнула любовь к ребенку, которого она носила в себе. Какое счастье, что она родит Рейли малыша! Она уже видела его перед собой — маленького мальчика с большими карими глазами.

Послышались гулкие удары часов, отсчитывающих десять вечера. Кэссиди смежила веки и заснула со счастливой улыбкой на устах.

Когда Кэссиди проснулась, то увидела, что огонь в камине уже погас, и, зябко поежившись, она почувствовала, что Рейли раскрыл ей объятия и прижал к своему горячему телу.

Она дотронулась до его руки, а потом прикоснулась к ней губами. Она любила его так, что останавливалось сердце. Как случилось, что за такой короткий срок Рейли сделался для нее самым важным в жизни?

Его дыхание щекотало ее ухо.

— Прости, что разбудил тебя, Кэссиди, — прошептал он. — Ты замерзла, и я хотел тебя согреть.

Она повернулась и прижалась щекой к его груди.

— Теперь мне тепло, — сказала она.

Рейли осторожно коснулся ладонью ее округлившегося живота, а потом убрал руку.

— Тебе неприятно, когда я тебя там трогаю? — спросил он.

Кэссиди улыбнулась и, взяв его руку, снова положила к себе на живот.

— Вовсе нет! — заверила она.

Его рука нежно гладила Кэссиди. Рейли было удивительно сознавать, что внутри у Кэссиди, свернувшись калачиком, лежит его ребенок. Вдруг он почувствовал под ладонью какое-то биение и изумленно поднял брови.

— Что это такое, Кэссиди? — спросил он, отдергивая руку.

— Это же ребенок! — улыбнулась она.

— Ты хочешь сказать, что я почувствовал, как он шевелится?

— Конечно!

Она приподняла ночную сорочку и положила его ладонь на свой обнаженный живот.

— Так ты лучше почувствуешь. Сегодня ночью он что-то совсем разошелся.

Рейли коснулся ладонью ее шелковистой кожи и снова почувствовал, как шевелится ребенок. Его охватила нежность к этому еще не родившемуся ребенку. Малыш сделался для него таким осязаемым, что у Рейли сладко защемило сердце.

— Это все равно что прикоснуться к бессмертию! — воскликнул Рейли, и его рука скользнула к ее набухшим грудям.

Кэссиди закрыла глаза и закусила дрожащую нижнюю губу. Этой ночью Рейли был какой-то другой. В его ласках не было вожделения и страсти — только любовь и нежность. С ним было так уютно, и она чувствовала себя в полной безопасности. Ее сердце переполняла любовь, но она не знала, как ее выразить словами.

Рейли одернул ее ночную сорочку и снова обнял.

— Тебе тепло? — спросил он.

— Да, — сонно ответила она.

В комнате было совершенно темно, и Рейли обнимал Кэссиди так крепко, что она слышала, как бьется его сердце.

— Спи, маленькая, — прошептал он, сплетая свои пальцы с ее пальцами.

Кэссиди закрыла глаза. Рейли напомнил ей, что он заботится о ней только потому, что она — мать его ребенка, но теперь это не имело большого значения. Теперь она жадно ловила каждое его слово, каждый его жест.

— Метель разыгралась, — пробормотал Рейли. — Если она не прекратится, нас совсем занесет снегом…

Кэссиди подумала, что это было бы очень славно — оказаться занесенной снегом в замке вместе с Рейли.

— Сегодня десятое декабря, — сказала она. — Давай нарядим елку и отпразднуем Рождество так, как я праздновала когда-то в детстве! — с неожиданным жаром попросила Кэссиди.

— Чтобы тебя порадовать Кэссиди, — улыбнулся он — я готов на все!

— У Арриан будет такой чудесный Новый год!

— И у тебя тоже, — пообещал Рейли.

Ярко сияло солнце. Рейли помог Кэссиди сесть в сани, а Аткинс уселся на козлах и взялся за вожжи. Потом Рейли протянул ей Арриан и укутал обоих мягкими мехами. Элизабет поместила у Кэссиди в ногах грелку и попросила беречь себя и не простужаться. Рейли уселся рядом с ними, и сани, запряженные парой белых лошадей, понеслись под звон бубенцов.

Элизабет крикнула им вслед, чтобы Рейли хорошенько приглядывал за Кэссиди.

— Смотрите, чтобы она не раскрывалась, ваша светлость! — кричала она. — И пусть сидит в санях, пока вы пойдете за елкой!

Морозный ветер приятно щипал щеки, и Кэссиди улыбнулась Арриан.

— Это будет чудесный Новый год, малышка. Твоя мама очень любила это время года!

Из-под крошечной меховой шапочки Кэссиди улыбалось ангельское личико племянницы.

— Ну-ка, садись ко мне на колени, дорогая, — сказала Кэссиди.

Но девочка отрицательно покачала головой и протянула ручонки к Рейли.

— Она хочет, чтобы ты ее взял, Рейли!

Тот неуклюже усадил девочку к себе на колени и был награжден широкой улыбкой. Арриан удобно устроилась у него на руках и ни за что не хотела идти к Кэссиди.