==549

ливые спекулянты, а именно уже действовавшие финансовые деятели. И в то же время экономический центр французской жизни переместился из Лиона в Париж. Провинциалы перебирались в столицу, множили здесь полезные связи и расширяли горизонты своих интересов и своей активности. С этой точки зрения ничего нет более характерного, чем уже приводившийся пример уроженцев Лангедока. Их провинция — это десятая часть населения Франции; однако в Париже они образовали самую многочисленную группу в финансовых кругах, понимая последние в широком смысле (вплоть до военных поставщиков). Их успех будет значительным в национальном масштабе. Но разве история Франции во всех ее сферах (военной, литературной, политической...) не была успехом ее провинций, которые одна за другой, как будто по очереди, выходили на авансцену?

Разумеется, не случайность вывела Лангедок в первые ряды французского финансового мира. Его экспорт соли (соляные поля в Пеккэ), зерна, вин, су кон, шелков естественным образом поворачивал его в сторону заграницы. Другое преимущество: то, что деловой мир был там в такой же степени протестантским, как и католическим. Отмена Нантского эдикта только внешне •изменила положение вещей. Финансисты-протестанты обеспечили связь с внешним миром — Генуей, где у протестантов был перевалочный пункт, Женевой, Франкфуртом, Амстердамом, Лондоном. Ничего не было удивительного в том, что деловые люди-католики оставляли в стороне свою религиозную щепетильность: смыкание католиков и протестантов означало необходимое слияние экономики внутренней и внешней. И оно навязывало себя всем главным группам купечества в королевстве. Но в такой игре протестантские банки в конце концов колонизируют Францию. Они подавали себя как капитализм более высокого порядка, как соединение дел настолько более крупное, нежели дела французского финансового мира, что обгоняли последний и мало-помалу его обошли. Приход Неккера в 1776 г. к руководству ведомством Генерального контроля (хотя звание генерального контролера тогда не было ему пожаловано) был поворотным моментом для всей финансовой системы Франции. Неккер был врагом Откупов; иноземец выступил против автохтонного денежного воротилы.

Несчастье французских финансов заключалось в том, что они в то же время все больше и больше отказывались от своего старинного обыкновения активно инвестировать. Финансовый мир замыкался в своей собственной деятельности и явственно утрачивал почву под ногами даже в глазах среднего парижанина вроде Себастьена Мерсье. «Что странно,— писал этот последний,— так это то, что финансовый мир хотели оправдать, ибо сегодня он наживает меньше, чем в былые времена, но, верно, доходы его и ныне еще громадны, раз он столь энергично сражается за сохранение своих дел» 273.

Королевские откупа просуществуют до самой Революции, которая уготовит их членам трагический конец: 34 казни в флореале, прериале и термидоре II г. (май-июль 1794 г.). Их бросавшиеся в глаза состояния, их связи с высшим дворянством, огромные финансовые трудности государства накануне Революции

К оглавлению

==550

По поводу проблемы в целом см. превосходную небольшую работу Пьера Дейона: Deyon P. Le Mercantilisme. 1969.

275 См. статью Т. У. Хатчинсона (Hutchinson T. W.) в: "Zeitschrift für Nationalökonomie", XVII.

276 Kellenbenz H. Der Merkantilismus. 1965, S. 5.

277 Chambre H. PosoSkov et le mercantilisme.— "Cahiers du monde russe", 1963, p. 358.

278 Такое определение вырвалось у Поля Манселли ( Неделя Прато, апрель 1974г.).

279 Смит А. Исследование

о природе и причинах

богатства народов. М., 1935, т. 2, с. 9.

280 Bechtel H. Op. cit., II, S. 58.

281 Hauser H. Les

Débuts du capitalisme.

1931, p. 181 sq.

обрекали откупщиков на преследования со стороны общества. Они не были столь удачливы, как негоцианты и банкиры, провинциальные или парижские, сумевшие скрыть свои капиталы до того момента, когда в назначенный час сделались военными поставщиками и заимодавцами новых режимов.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА ГОСУДАРСТВ: МЕРКАНТИЛИЗМ 274

Можно ли говорить об одной экономической политике европейских государств, всегда одинаковой, тогда как их деятельность была по необходимости разной и столь подчиненной особым, даже противоречивым обстоятельствам? Воображать эту деятельность как единообразную и слишком четко определенную означало бы, вне сомнения, приписывать ей связность, какой она не могла иметь. А именно это и делал Зомбарт в своих попытках отыскать невозможное уравнение меркантилизма.

Т. У. Хатчинсон 275, несомненно, был прав, предлагая историкам и экономистам изъять самое слово «меркантилизм» — «один из самых досадных и самых расплывчатых измов нашего словаря», созданный поздно по образцу меркантильной системы (mercantile system), которой Адам Смит объявил войну в своем классическом труде 1776 г. Тем не менее, каким бы плохим он ни был, этот ярлык удобно объединяет целую серию действий и форм тактики, проектов, идей, опытов, которыми было отмечено в XV—XVIII вв. первоначальное укрепление позиций современного государства перед лицом конкретных проблем, с которыми ему пришлось столкнуться. В общем, по формуле Г. Келленбенца (1965 г.) 276, «меркантилизм—это главное направление экономической политики (включая сюда и связанные с нею идеи) во времена абсолютных монархов в Европе». Возможно, вместо абсолютных монархов (термин этот чрезмерен) лучше было бы сказать территориальных государств или государств современных, с тем чтобы сделать акцент на той эволюции, что подтолкнула все эти государства к их современному характеру. Но шли они разными путями, и разными были этапы эволюции. Так что один историк мог сказать в 1966 г., не рискуя ошибиться: «Было столько же меркантилизмов, сколько было меркантилистов» 277. Этот слишком долговечный меркантилизм, наметившийся в XIV в., быть может, даже в XIII в. при вызывающем изумление короле Сицилии Фридрихе II 278, и существовавший еще в XVIII в., определенно не был «системой», легко поддающейся раз и навсегда определению и обладавшей той связностью, которой наделял ее Адам Смит, дабы затем легче лишить ее оправдания .

Точное исследование должно было бы делать различия в зависимости от места и от эпохи. Уже Рихард Хепке будет говорить о существовании в XIII—XVIII вв. раннего, «высокого» (в эпоху Кольбера) и, после смерти последнего в 1683 г., позднего меркантилизма 280. Анри Озе, напротив, отмечал наличие «кольбертизма до Кольбера» 281. В действительности меркантилизм был настойчивым, эгоистическим, а вскоре и бурным напором

==551

282

Статья Д. Виллэ (Villey D.) в: "Revue d'histoire économique et sociale", 1959, p. 394. "3 Pollack-Parnau P., von. Eine österreichischestendische HandelsCompagnie Π75— 1785.—"Vierteljahrschrift für Sozial- und Wirtschaftsgeschichte", 1927, S. 86.

284 A. N„ G 7, 1698, Ρ 154, 24 июня 1711 г.

285 Sombart W. Op. cit., I, S. 364.

Навигационный акт

1651 г. запрещал ввоз

в Англию иностранных

товаров на судах, не принадлежащих

стране-изготовителю. —

Прим. перев.

286 Kulischer J.

Allgemeine

Wirtschaftsgeschichte, II, S. 209.

287 Hausherr H. Op. cit., S. 89.

288 Heckscher E. F. Op. cit., p. 480.

современного государства. «Именно меркантилисты изобрели нацию»,— уверяет Даниэль Виллэ 282, если только не именно нация, или псевдонация в пору своего зарождения, изобретая самое себя, не придумала и меркантилизм. Во всяком случае, последний с легкостью приобретает вид некой государственной религии. Князь фон Кауниц, один из великих слуг императрицы Марии-Терезии, чтобы высмеять всех официальных экономистов, не поколебался объявить себя «атеистом от экономики» 283.