Старая Рут почти ничего не весила, но он ведь тащил ее несколько часов, и это его подкосило.

– Нам надо купить теплую одежду…

От холода Марвин стучал зубами, его нос стал серым, губы запали. Герби помог Рут подняться. Опирала на него, все так же молча, она сделала несколько шагов

– Не скажешь, что вы нам очень помогаете, – вздохнул он.

– Помоги себе сам и небо… – звонко запела Рут.

– Ну, нет, пожалейте!

– Замолчи, пусть продолжает. Что вы хотели сказать, Рут? – спросила Саманта, согревая своими руками замерзшие кисти рук старой дамы.

– Не притворяйтесь дурой, вы и так отлично знаете. Нам не надо было сюда приходить. Мы несем смерть всем этим несчастным… – прибавила Рут, указывая на деревню, расположенную внизу. – Мы сеем смерть повсюду, где появляемся. Мы прокляты.

– Нет, мы ведем войну, – поправил ее Герби. – Войну против пособников Мрака. Хорошие-то как раз мы, улавливаете, Рут?

– Хватит, ты ее пугаешь.

Продолжая спорить, они подошли к лыжной станции. Марвин указал на магазинчик под вывеской с буквами «Г. Г. и сын», на освещенной витрине которого красовался весь набор экипировки лыжника. Он наклонился, чтобы войти, мимоходом подумав, что этот старый магазинчик не был предусмотрен для баскетболистов, и вдруг замер. Здесь воняло кровью. В комнате жужжали жирные мухи. Ему в спину уткнулась Саманта.

– Ты что?

– Чувствуешь?

И тут она почувствовала, что ее выворачивает наизнанку. Да, конечно, она чувствовала. Она так часто ощущала этот запах. В жалких меблирашках, в очень тихих мотелях, в плохо освещенных полуподвалах. Марвин осторожно продвигался вперед. На полу распростерлось растерзанное тело.

– Скажи Джему и Лори, чтобы оставались с Рут на улице.

– Чем вы там занимаетесь? – спросил продрогший Уилкокс.

– Рассматриваем труп старика, – объяснил Марвин.

– Покажите… Черт подери, они его не упустили! Вы считаете, что это Мак-Мюллены?

– Конечно, если только это не местная игра – отрывать у стариков головы, чтобы играть в шары, – резко огрызнулся Марвин.

Уилкокс встал на колени возле тела, потрогал его еще теплую кожу, дотронулся до свернувшейся крови.

– Я думаю, они были здесь не более двух часов тому назад. Они принялись его пожирать, но что-то произошло, и они убрались через тот ход… посмотрите на следы…

Лужи растаявшего снега вели в заднюю комнату, дверь которой была распахнута на пустынный двор. Уилкокс вернулся к телу.

– Не двигайтесь, смотрите… Вот следы, это не ваши, они слишком маленькие, и не мои: у меня не такой рисунок на подошвах. И они еще влажные. Кто-то сюда входил. Я сказал бы, кто-то, кто носит охотничьи сапоги сорок третьего размера. Вот он-то их и вспугнул.

– А почему они на него не набросились?

– Возможно, он был не один. Возможно, снаружи был народ. Они, наверное, не стремятся, чтобы их вычислили, – предположил Уилкокс.

– Значит, они могут рассуждать, – вставила Саманта. – Значит, они преследуют какую-то определенную цель.

– Ага, и эта цель – мы. Им поручено нас ликвидировать. Наверное, мы помешали какому-то божеству из другого мира… Да чего там, это самое обычное дело. Не стоит здесь оставаться, вдруг кто-нибудь вновь сюда заявится… – заключил, выпрямляясь, Уилкокс. – Возьмем все, что необходимо, чтобы пережить пургу в горах, и смоемся.

– Но мы же не можем, Герби, ограбить магазин! – запротестовала Саманта.

– Сэм, душа моя, ты что, всерьез думаешь, что милейший мистер Г. будет еще чем-то здесь заниматься? Ладно, передай-ка мне эту меховую парку.

– Он прав, – согласился Марвин Хейс.

Все это противоречило нормам морали, но сейчас успех дела был важнее.

Сэм, избегая смотреть на тело, лежащее на полу, оделась в черный костюм на мольтоновой подкладке. Марвин разыскал на свой рост только один костюм флюоресцирующего фиолетового цвета и стал похож на ассистента мистера Спока. Они позвали Джема и Лори, чтобы ребята выбрали себе одежду, но предупредили, чтобы они не смотрели на то, что лежит на полу. Мальчики набросились на костюмы сноубордистов. Джем запал на брюки, которые были ему велики на три размера, полярную шапочку и на необъятный желто-красный джемпер, а Лори выбрал костюм из ткани гортекс цвета электрик.

– Скромненько, – одобрил Герби и потеребил усы.

Они заставили Рут надеть плотный анорак цвета бордо. «Это кровавый цвет», – запротестовала старая дама, но ее никто не стал слушать.

– А этикетки! Сорвите же этикетки! – крикнул Лори, когда они собирались выйти на улицу.

Разглядывая прохожих, они спускались по Мэйн-стрит. После многочасовой ходьбы в белом безмолвии гор шум, яркая толпа, звук подъемников казались неуместными и почти враждебными. Трудно было поверить, что на этой веселой лыжной станции они преследовали шайку живых мертвецов. Из хрипящего громкоговорителя на полную мощь разносилось звучание диксиленда Вдруг Лори ухватил Джема за руку:

– Послушай, мужик, а ты умеешь кататься?

– Конечно. Дед никогда не скупился на мои шикарные каникулы на самых классных лыжных курортах… Для торговца металлоломом он был не так уж прост.

– Ну и дурак же ты, Джем. Ты ведь мог ездить по линии центра социальной помощи.

– Угу, мы однажды так ездили за грибами. А ты?

– Что – я?

– А ты как?

– Однажды мы ездили в горы с родителями. Все необходимое отец брал напрокат. Мать…

Голос Лори задрожал, и он умолк. Он вспомнил свою мать, которая не хотела выходить из машины. Опять упилась до смерти, подумал он тогда. И ошибался только наполовину. Его воспитал говорящий и двигающийся труп. Чтобы закончить фразу, ему пришлось сделать над собой усилие:

– Мама не захотела кататься, и мы пошли с папой. Он был такой огромный, и все на него пялились, да и негров там было немного, мне даже казалось, что на этом проклятом белом снегу только мы и были видны. Ну а потом я без конца падал, и мы вернулись, – мрачно закончил Лори.

– О чем вы там, парни? – с улыбкой спросила Саманта.

– Так, ни о чем, – ответил Лори.

И это было правдой. Те времена, когда у них были семьи, давно прошли, завершились, канули в Великое Ничто.

Они решили перекусить и завернули в «Альдо».

– Готов обменять Лори на гамбургер! – закричал Джем, вдыхая запах лука, кетчупа и жареного мяса.

– А Мак-Мюллены с радостью отдали бы гамбургер, только чтобы сожрать тебя! – огрызнулся Лори.

– Ну что ты, Лори! – направляясь к свободному столику, одернула его Саманта. Она с неудовольствием ощутила себя руководительницей детского лагеря отдыха.

И подумать только, что она приехала провести несколько денечков в любви и покое с Герби… Нельзя сказать, что все эти дни они были очень близки. Она нежно пожала Герби руку, а он бросил на нее косой взгляд старого бизона, который ненавидит внешние проявления чувств.

Бадди умирал с голоду. Неужели Аньелло никогда не подкрепляется? Он шел за ним через всю деревню, а теперь вот, надувшись и засунув руки в карманы, лейтенант возвращался обратно. И, о чудо! Наконец-то он остановился перед вывеской «Альдо» и толкнул дверь!

У Аньелло болел живот. Он проглотил две таблетки, запил их стаканом минеральной воды и заказал порцию пиццы «банан с майонезом». Сидя перед стойкой, спиной к залу, он мог видеть всех входящих и выходящих в зеркале, висевшем над барной стойкой. Этот подонок Коул тоже здесь, нет никакой возможности от него отделаться, приклеился как банный лист! Аньелло пренебрежительно фыркнул и принялся за обжигающую пиццу.

Бадди уселся за маленький столик в темном углу. Не заглядывая в меню, он заказал двойную порцию жареного картофеля, блины с кленовым сиропом и говяжью отбивную на косточке. И порцию джина с вермутом, и бутылочку своего любимого пива «Bud». Co вчерашнего дня он ничего не пил, а потому ощущал некоторую слабость. Вытянул вперед руку: она дрожала. С джином дело пойдет лучше. С двумя-тремя порциями джина.

Продолжая насыщаться, он рассеянно взглянул на двух татуированных бугаев, сидевших напротив него. У более толстого и бородатого была бейсболка с тремя «К»[37], другой носил майку цветов американского флага.