Знакомство это произошло при следующих обстоятельствах: когда-то давно я достаточно регулярно посещал одних своих друзей, с которыми мне теперь уже едва ли суждено встретиться по причине моего упорного нежелания сменить российское гражданство на какое-нибудь более перспективное. Так вот, на дверях подъезда их кооперативного дома я каждый раз на протяжении нескольких лет имел удовольствие читать записки, написанные одной и той же рукой, причем содержание этих записок оставалось неизменным — менялся только стиль, и менялся он дважды. Сейчас я, конечно, не могу ручаться за абсолютную точность воспроизведения, но в общих чертах (и довольно близко к тексту оригинала) выглядели они примерно так:

1. Мир сюда входящему! Да снизойдет он к моей почтительной просьбе и да закроет за собой сколь можно плотнее входную дверь, дабы не стала она жалким игралищем в неразумных руках бушующих стихий!

2. Сограждане! Не закрывая за собой входную дверь, вы, очевидно, не до конца представляете себе, на какие ужасные неудобства обрекаете несчастных жильцов первого этажа!

3. Вы будете закрывать за собой дверь или нет, бляди?!!

Согласитесь, эволюция впечатляющая и радикальная. Впрочем, справедливости ради следует заметить, что первый вариант все-таки продержался большую часть подотчетного периода, а промежуток между вторым и третьим оказался до такой степени коротким, как будто его не было вовсе. Хотя, конечно, он (первый вариант), при безусловном наличии уже знакомой нам тенденции, тем не менее весьма слабоват с художественной точки зрения и по этому показателю не выдерживает никакого сравнения не только с моим заявлением об увольнении (а ведь и оно отнюдь не безупречно), но и даже со своей третьей ипостасью, которая, несмотря на предельную лапидарность и ограниченность в выразительных средствах, звучит гораздо интересней, хотя, на мой вкус, и несколько претенциозно.

Как мне представляется, беда первого варианта в том, что он недостаточно досконален и основная часть его экзистенциального содержания либо скрыта за стилистическими мелизмами, либо вообще уведена в подтекст, и читатель вынужден многое домысливать за автора, который просто поленился до конца разобраться в своих мыслях и ощущениях.

При вполне терпимом отношении к Хемингуэю (а в близких мне литературных кругах даже упоминать его считается дурным тоном), я всегда был и остаюсь противником так называемой «теории айсберга». По моему глубокому убеждению, если ты хочешь называться писателем и берешь на себя смелость обратить внимание читателя на тот или иной предмет, то уж будь любезен не валять дурака и изложить открытым текстом абсолютно все, что имеешь сказать по данному поводу, выдать, как говорится, на-гора весь объем художественной и фактической информации, чтобы читателю не нужно было ломать себе голову над тем, «что автор хотел сказать этим художественным произведением». А всякие там недомолвки, иносказания, лакуны и, конечно же, пресловутый «подтекст» — это, на мой взгляд, проистекает от неумения владеть материалом и являет собой неприглядные попытки выдать вопиющий непрофессионализм за нечто ему противоположное. Вот, скажем, при чтении Стерна никаких таких дурацких вопросов у умственно полноценного читателя не возникает и возникнуть не может, потому что добросовестный автор все эти вопросы предусмотрел и дал на них непосредственно в тексте доскональные и исчерпывающие ответы.

Причем доскональность в нашем случае вовсе не означает непременного обилия ненужных деталей и подробностей и вообще многословия, и в этом смысле третий вариант объявления при всей своей лаконичности вполне досконален и безукоризненно самодостаточен. Таким образом, проблема доскональности — это в первую очередь проблема художественной достоверности, что само по себе исключает перегруженность текста излишней информацией, хотя, как мы видели выше, недостаток информативности также способен сослужить автору плохую службу. Словом, здесь, как и везде в искусстве, est modus in rebus. Было время, когда все, что связано с вопросами доскональности в художественном произведении, вызывало у меня едва ли не болезненный интерес и не раз побуждало углубляться в довольно странные материи, на первый взгляд совершенно не имеющие отношения к предмету. Вот, помнится, однажды я (risum teneatis, amici?) непонятно зачем собрал и отчасти систематизировал все известные мне синонимы и наиболее устойчивые эвфемизмы (за исключением нецензурных) к глаголу «выпить».

Вообще состояние отечественной словарной литературы всегда производило на меня крайне тягостное впечатление. Тем более, что, занимаясь поэтическими переводами с разных европейских языков, я имел возможность на примере всевозможных «оксфордов» и «ларуссов» воочию убедиться, чем отличаются настоящие словари (особенно толковые) от того, я извиняюсь, дерьма собачьего, которым регламентируется наш великий, могучий, правдивый и свободный. Иной раз я даже начинал думать, что отсутствие в наших словарях нецензурных выражений объясняется именно тем, что только с их помощью можно по достоинству охарактеризовать качество нашей словарной литературы, ее количество, стоимость и степень доступности для потребителя.

Впрочем, если говорить о моей работе, то я также исключил из нее нецензурные выражения, но лишь потому, что их употребление в данном случае носит преимущественно эвфемический характер и они, являясь по сути дела провербиальной формой междометий, не представляют (вследствие своей лексической тавтологичности) самостоятельного интереса в контексте настоящего исследования.

Приводя ниже свой труд, я хотел бы обратить внимание читателя не только на его (труда) беспрецедентность («Словарь синонимов русского языка», изданный, между прочим, Институтом русского языка Академии наук СССР, дает к слову «выпить» 14 основных синонимов, а я даю 194), но и на то, что я отнюдь не считаю его завершенным и был бы очень благодарен за любые поправки. уточнения и дополнения. И еще: для тех, кто не читал «Глав из книги жизни», я готов повторить, что мое обращение к «алкогольной» проблематике вызвано ни в коем случае не личным и нездоровым интересом к этой теме, который столь традиционен для русской прозы, поэзии и эссеистики, а естественным желанием оставаться по мере моих скромных сил в русле этой плодотворной традиции.

1. алкашнуть

2. ахнуть

3. бабахнуть

4. бацнуть

5. бормотнуть (т. е., выпить «бормотухи»)

6. булькнуть

7. бухнуть

8. вздрогнуть

9. вландырить

10. влепить

11. влить (в утробу, см. Н.А.Некрасов «Касьян»: «Февраля двадцать девятого целый штоф вина проклятого влил Касьян в утробу грешную…»)

12. вломить

13. влындить

14. вмазать

15. воспринять

16. восстановить (здоровье)

17. врезать

18. врубить

19. всосать

20. вспрыснуть (что-л. чём-л.)

21. вшендяпить

22. выглушить

23. выдуть

24. выдушить (см. Н.С.Лесков «Левша»: «… а Платов еще больший стакан кислярки выдушил и спал крепким казачьим сном».)

25. выжрать

26. выкушать (см. М.М.Зощенко «Лимонад»: «Один раз, помню, в день своего бывшего ангела, я четверть выкушал».)

27. вылакать

28. вылить (в себя)

29. выплеснуть (см. М.А.Булгаков «Собачье сердце»: «Шариков выплеснул содержимое рюмки себе в глотку…»)

30. высосать (см. И.А.Бунин «Захар Воробьев»: «Захар… взял бутыль за горло, до дна опорожнил ее, с краями наполнив корец, и до дна высосал его».)

31. вытрескать

32. вытянуть

33. выхлебать

34. выхлестать

35. выхлобыстать

36. выцедить

37. газануть

38. глотануть

39. глотнуть

40. глушануть

41. глюкнуть

42. грохнуть

43. дать (газу в сердце — см. А.П.Платонов «Одухотворенные люди»: «Сейчас удобно бы газу в сердце дать: водочки выпить».)

44. двинуть

45. дербалызнуть

46. дербануть

47. дернуть (см. Вен. В. Ерофеев «Вальпургиева ночь»: «Хохуля! Для оживления психеи хочешь еще немножко дернуть?»)