— О, меня зовут Винсент Браун. Что, мой немецкий совсем никуда не годится?
— Я не знаю, на что годится ваш немецкий, но ваш акцент не спутаешь ни с каким другим. Вы здесь тоже по делам?
— По делам? Я? Ах, да нет, Боже мой! Если бы по делам, я бы никакого удовольствия не получил! Нет, нет, у меня отпуск, я пришел посмотреть отреставрированные бани.
— Вы часто здесь бывали?
— Да, можно сказать, часто. Первый раз в 1982 году, но тогда я приезжал сюда по службе, бани как раз полностью перестраивались, но сейчас ничего не заметно: прежний шарм сохранен, классная работа! А вас какие дела привели в этот очаровательный город?
— Я журналист.
— От какой газеты?
— Я пишу для разных изданий. А вы?
— Я работаю в страховой компании. Занятие довольно безрадостное и скучное. А о чем вы собираетесь писать здесь?
— Через два дня начинается международный конгресс по зоологии. Я когда-то изучал зоологию, мне не раз приходилось писать на такие темы. Вот эти два дня перед началом конгресса для меня тоже своего рода отпуск. Потом закрутится карусель. А после конгресса мне надо сразу ехать домой.
— Если вы сегодня свободны, мы могли бы вечером вместе что-нибудь предпринять.
— Неплохая идея! У вас уже есть какой-нибудь конкретный план?
— Нет, но я могу после обеда позвонить вам в гостиницу или оставить для вас записку — где вы остановились?
— В «Холлидей-инн». Я взял напрокат машину, могу за вами заехать. Вы в какой гостинице живете?
— В «Бадишер хоф».
— А вы, видно, неплохо зарабатываете в своей страховой конторе!
— «Холлидей-инн» тоже не дешевая ночлежка!
Оба рассмеялись, но смех получился несколько неестественным. Винсенту этот американец показался чересчур прямолинейным, и он уже жалел, что договорился с ним о встрече. Они вышли из ротонды и отправились в комнату отдыха. Закутанный в простыни, Винсент разглядывал темные деревянные панели и спрашивал себя, почему этот Хантер так его раздражает. Может быть, потому, что он всегда представлял журналистов как-то иначе? Да нет, ерунда, уговаривал он сам себя, шаблонное мышление. Но раздражение не проходило. Они оба сидели молча, расслабившись. На улице их пути разошлись, и Винсент отправился на почту звонить Эдварду.
Центральный почтамт на площади Леопольда в это утро был почти пуст. От брата Винсент в свое время получил номер телефона одного маленького, затерянного в Шотландии коттеджа. Эту хижину в окрестностях Инвернесса Эдвард использовал в качестве своей запасной конспиративной квартиры, телефон там, кстати, он был в этом уверен, не подслушивался. Так что можно было говорить все прямым текстом. Прошло некоторое время, прежде чем Эдвард снял трубку. Голос звучал отрывисто, как будто ему пришлось бежать к телефону.
— Молодец, что позвонил, Винсент. Как у тебя дела? Ты без проблем выпутался из этой истории?
— Из какой истории, черт побери?
— Брось, не надо притворяться, у нас мало времени. Я имею в виду историю в Базеле, разумеется. Ты проследил за Клаудией? Слышал стрельбу, видел, кто убил Майера?
— Говори помедленнее, а то у меня что-то голова идет кругом. Да, я наблюдал за Клаудией. У нее был один странный разговор по телефону, я не знаю с кем, но, похоже, что она от кого-то получила задание убить одного человека. В тот день я пошел за ней, но ничего такого не заметил. На Базельском вокзале она взяла из камеры хранения чемоданчик, похожий на футляр для флейты, потом бродила по городу, заходила перекусить и, наконец, отправилась на лодке вверх по Рейну к тому самому дому, к нему можно подъехать и со стороны реки. Когда я, со всякими приключениями, тоже добрался до этого места, я увидел ее стоящей у дерева перед домом. Потом она повернулась и пошла, так что мне пришлось бежать во всю прыть, чтобы она меня не заметила. А в конце я просто потерял ее из виду. Нет, постой, она еще кому-то звонила, ну вот и все. Больше я ничего не знаю, к сожалению. Кстати, фамилия убитого Арм, а не Майер. Но я не видел, чтобы она в него стреляла. Не думаю, что это была она, ведь речь шла о пистолете, принадлежащем Бургеру, именно из него стреляли, не так ли?
Эдвард вздохнул.
— Знаешь, иногда я завидую твоей наивности, Винсент! Кажется, ты вообще ничего не понял из происшедшего. Я знаю, что писали газеты, но благодаря одному хорошему другу из базельской кантональной полиции мне известно и то, чего газеты не писали: убитых было трое — девушка, этот доктор Арм и еще некий Готтлиб Майер, он-то, видимо, прикончил девушку и Арма. А Майера застрелили из особой винтовки, и сделала это, совершенно очевидно, Клаудиа Бреннер. Один мой близкий приятель из ЦРУ — без хороших друзей нигде не обойтись! — так вот, этот знакомый из ЦРУ рассказал мне, кто такая на самом деле Клаудиа Бреннер, конечно, помимо ее журналистской маскировки: она знаменитый агент ЦРУ «ФАЙЕРФЛАЙ», профессиональная убийца! Поэтому я и попросил тебя немного понаблюдать за ней. Что ты и сделал. Но теперь тебе надо срочно, не вызывая никаких подозрений, вырвать Пьера из-под влияния этой особы. Я целиком полагаюсь на твою интуицию.
Винсент ошарашенно смотрел на диск телефона.
— А как же мне это сделать? Я имею в виду — не вызывая подозрений? Ничего у меня не получится! — Голос у него сразу потускнел и стал монотонным.
— Придумай что-нибудь. И не выпускай эту женщину из поля зрения. Знаю, знаю, не говори ничего: ты в отпуске и, к тому же, не обучен следить за людьми. Но тебе и не надо за ней следить. Когда я говорю, не выпускай из поля зрения, я имею в виду только, чтобы ты узнал, в городе ли она еще, а если уехала, то куда. Тебе вполне достаточно так, ненароком, время от времени где-то встречать ее: в театре, на прогулках. Будь поближе к ней и Пьеру, вот и все.
— Вот и все, — механически повторил Винсент последние слова своего брата. Ход его мысли был ему совершенно понятен, только вот мозг отказывался принять услышанное. Усилием воли он заставил себя сосредоточиться.
— Вот и все, ты говоришь? А по твоим словам выходит, что я в Базеле дал маху. Почему ты не используешь профессионалов? У тебя же хватает сотрудников. Я‑то тебе зачем нужен?
— Успокойся, Винсент. Ради Бога, прошу тебя, успокойся. Мне нужна твоя помощь! На то есть причины. И в Базеле ты вовсе не дал маху. Как бы то ни было, ты подтвердил, хоть и косвенным образом, правильность моих предположений и еще кое-какие вещи, которые я узнал от других людей. Так что теперь нам совершенно точно известно, кто эта женщина на самом деле.
— Но тогда, Боже мой, тогда надо срочно предупредить Пьера!
— Только не пори горячку! Тебе ни в коем случае нельзя высовываться, чтобы не вызвать подозрений. Здесь речь идет о жизни и смерти!
— Ну спасибо! Звучит очень обнадеживающе. Может, мне прямо сразу в обморок упасть? Ладно, не бойся. Но от всего того, что я сейчас услышал, у меня, мягко говоря, что-то глотка пересохла. Клаудиа, милая, добрая, старушка Клаудиа — шпионка и убийца! Нет, от всего этого можно сойти с ума!
— Прошу тебя, Винсент, возьми себя в руки. Твое состояние мне понятно, но тут ничего не поделаешь. Мне самому не хотелось втягивать тебя в эту историю, но, поверь мне, другого выхода у меня не было. Ты справишься, вот увидишь. А теперь пойди и выпей глоток чего-нибудь и успокойся. Потом договорись с Пьером о встрече. И пригласи его, что ли, в Лондон — ну, там посмотришь. Но только, ради Бога, держи себя в руках!
Винсент глубоко вздохнул и кивнул головой.
— Ладно, все нормально, я уже почти в порядке. Прямо сегодня позвоню Пьеру и объявлю ему, что я в Баден-Бадене. Ах, черт, на сегодня я не могу назначить с ним встречу, только на завтра. Сегодня утром в бане я что-то так размяк физически и морально, что договорился о встрече с совершенно незнакомым американцем, журналистом каким-то, Тед Хантер, кажется, его зовут.
Эдвард на это сообщение никак не отреагировал, в трубке стояла полная тишина, и на какой-то момент Винсенту показалось, что их разъединили.
