Устроились за столиком ресторана «Гифтхютли» на Шнайдергассе. Кухня здесь была прекрасная. Они заказали еще бутылочку «Фандана» — это вино Винсент предпочитал всем другим. Жанетт отпила из бокала, наклонилась к Винсенту через столик и посмотрела ему прямо в глаза.

— Что с тобой происходит? Ты весь день какой-то странный.

Ему не хотелось сразу ей все говорить, но в то же время едва ли стоило и дальше оттягивать тот важный разговор, из-за которого он и приехал сюда. Сердце его гулко забухало, но потом он пересилил себя и взглянул на нее.

— Не знаю даже, как начать. Я… я давно хотел поговорить с тобой, но боялся. Боялся, как мальчишка.

Он вымученно улыбнулся. Она спокойно смотрела на него своими бездонными глазами.

— Позавчера, когда мы возвращались из Дорнаха, я тебе рассказал о своих планах. Что я собираюсь уйти из страховой компании, податься в Дублин и, если получится, устроиться в университет.

Он судорожно глотнул воздух. В горле застрял ком.

— Но все эти планы… ну, в общем, они имеют смысл только если, если… ты меня любишь…

— Но ты же знаешь. Ты же знаешь — я тебя люблю.

— Ты могла бы уехать со мной, чтобы мы жили вместе, всегда. Я хочу жениться на тебе, Жанетт!

Наконец-то он сказал ей все, гора свалилась с его плеч. Она ответила не сразу, но не отвела взгляд, продолжала смотреть на него пристально, словно стремилась заглянуть ему в душу, до самой глубины. Говорить она начала тихо, лицо стало серьезным.

— Мне было интересно, когда ты наберешься храбрости спросить меня об этом! Я давно ждала этого разговора. Я знала — в один прекрасный день ты спросишь. Но как же ты можешь жениться на мне, ты же женат.

Он ответил мгновенно.

— Я немедленно разведусь. Как только вернусь в Лондон, тут же иду к моему адвокату и подам на развод.

Она усмехнулась.

— Я люблю тебя, Винсент, и тебе это известно. Но я ведь тебя немного знаю. — Она сделала паузу. — Ты еще не разведен. О своей семейной жизни ты мне рассказал еще несколько лет назад, говорил, что хочешь развестись с женой, потому что жизнь с Патрицией для тебя сплошная мука. Но ведь ты так и не развелся. Подожди, не говори пока ничего, дай мне досказать. Я часто думала о том, что я тебе отвечу, когда ты задашь этот вопрос. С тех пор, как мы знакомы с тобой, ты уже много раз говорил мне, что недоволен своей работой и своей семейной жизнью. Но никогда ничего не делал. Я люблю тебя, но знаю, ты слабый человек. У тебя всегда много планов, целая куча, но ни один из них ты так и не реализовал. Пожалуйста, пойми меня, я верю, что ты меня любишь, что хочешь сделать так, как говоришь. Так сделай же хоть что-нибудь. Я люблю тебя, тебя одного, никого больше у меня нет. Но я не могу жить с тобой вместе, пока ты сам не устроишь в своей жизни все, как надо. Я не могу стать женой человека, не умеющего распорядиться своей судьбой. Сначала разберись сам со своими мыслями и планами, и только тогда я приду к тебе. Докажи, что все твои планы — не просто игра настроения, не просто потому, что нам хорошо вдвоем и мы счастливы. Я буду ждать тебя. Я люблю тебя.

Внезапно по ее щеке покатилась слеза. Винсент нежно стер ее. Поначалу слова ее привели его в смятение, но он понимал, что, в сущности, она права. Ему самому достаточно было услышать от нее, что она любит его и будет ждать. Он еще докажет не только ей, но, прежде всего, самому себе, что у него хватит характера изменить свою жизнь. Он взял ее руку и поцеловал ее. Они молча пили вино, глядя друг другу в глаза, и сердца их полнились надеждой, ожиданием и любовью.

Телефон резко зазвонил. Хофманн ждал этого звонка целый день. В трубке послышался прерывистый, нервный голос адвоката.

— Извините, что так поздно звоню, господин профессор. Очень сожалею, что не смог позвонить вчера. Секретарша мне сказала, что вы здесь, ждете. Я собирался позвонить вам вчера, но пришлось срочно ехать в Берн, я просто не успел. Очень рад, что сразу вас застал. Я переговорил с моим клиентом, он принимает ваши условия. Хотел бы заметить, если позволите, я очень рад, что все сложилось так удачно. А я, раз уж я свою задачу выполнил, хочу пожелать вам успешно довести это дело до конца. Ах, да, чуть не забыл: не могли бы вы мне оказать частную услугу? Прошу вас, зайдите сегодня вечером в 22.30 по адресу Мюленберг, дом №13. Позвоните снизу к доктору Бургеру. Хорошо? Ну, отлично, тогда разрешите с вами попрощаться. До вечера, господин профессор.

Хофманн пробормотал какую-то обычную, принятую в таких случаях вежливую формулировку и положил трубку. Затем глянул на часы: 16.07. Подошел к окну и закурил сигарету. Как странно, высокопарно и неестественно говорил этот доктор Арм, будто роль играл. Ну, телефон, конечно, прослушивается. А иначе зачем Арму было вести себя так, словно он, Хофманн, не получал записки и не знал время встречи. А сейчас время встречи изменено. Арм явно отдавал себе отчет в том, что его подслушивают. Но кто? Может, он хотел заманить в ловушку того, кто подслушивал? Или пытался подстроить Хофманну встречу с этим человеком? А может быть, наоборот, пытался таким образом, придя раньше, избавить его от этой встречи? Вообще-то Хофманн не собирался идти туда, но после нападения этого треклятого Майера ему было просто любопытно. А теперь этот загадочный звонок. Он придет на Мюленберг, 13, ровно в 22.30, но соблюдая все предосторожности. Надо будет внимательно обследовать окрестности. Времени еще достаточно, даже с запасом. Он решил пройтись по городу, двигаясь по направлению к зоопарку. Если зоопарк еще открыт, он зайдет проведать своего любимого зверька, сумчатого вомбата. Вспомнив этого пугливого, симпатичного зверька, он улыбнулся. В сущности, ему, как и вомбату, ничего не нужно в жизни, только мир, тишина и покой. Но даже у самого беззлобного существа не будет покоя, если у него появятся дерзкие, недобрые соседи. Неплохо, подумал он, что эта мысль пришла ему в голову здесь, в Швейцарии, на родине Вильгельма Телля.

Впуская ее в дом, он выглянул наружу, бросил быстрый взгляд по сторонам, чтобы убедиться, что с улицы за ним и Софи никто не наблюдает. Но на Мюленберг было пустынно и тихо, все уже дремало. Несколько фонарей тускло освещали узкий переулок, спускавшийся с Санкт-Альбана наискосок к Рейну. Дом №13 был невелик, но отличался благородством форм, как, впрочем, и другие дома в этом фешенебельном пригороде, где с давних пор селились богачи, «сливки общества» Базеля.

Феликс Арм провел Софи мимо мраморной лестницы, ведущей на второй этаж, через обшитую ореховыми панелями прихожую, в просторную гостиную, с большим вкусом украшенную предметами античного искусства. Сквозь широкое во всю стену окно угадывались деревья сада, а за ними отражались в неспешных водах Рейна огни Малого Базеля. Арм украдкой посмотрел на свои часы, тайно умоляя Господа Бога, чтобы Хофманн пришел в 22 часа, за полчаса до того, как заявится этот мерзавец Майер. Может быть, ему удастся оглушить чем-нибудь Хофманна, а там Майер пусть расправляется с ним сам. Но Софи, что делать с Софи — тоже шмякнуть чем-нибудь, раздеть и отнести в спальню, как намекал, да, да, очень туманно намекал грек? Тут ровный, бесстрастный голос девушки прервал ход его мыслей.

— Куда же запропастился твой дружок Макс? Скоро уже десять, а ведь ты мне обещал, что в десять у вас тут намечается шикарная вечеринка.

— Он вот-вот придет, с минуты на минуту! Раздевайся пока, то есть я хотел сказать — располагайся, как тебе удобно. Может, хочешь выпить чего-нибудь или принять ванну?

Она холодно оглядела его сверху донизу.

— Чего ты так дергаешься? Это тебе не мешало бы пропустить рюмашку.

— Да, да, отличная идея. Ну, садись же.

Он неопределенно махнул в направлении кресел и диванов и повернулся к бару. В квартире своего друга Макса он ориентировался хорошо, поэтому знал, где хранятся благородные напитки. Открыв зеркальные створки бара, он достал бутылку джина. В зеркале он видел, как Софи села спиной к нему на маленький, обтянутый белой кожей пуф, стоявший у окна с видом на Рейн. Почти бессознательно, инстинктивно он схватил бутылку и ринулся к ней.