Так было до сих пор…

Ванесса крепче сжала чашку от неожиданного предчувствия, что этот визит может совершенно изменить приятное течение жизни в «Уайтфилд-хаусе». Ее восприятие Бенедикта Сэвиджа уже помимо воли стало другим: теперь она думала о нем не просто как о хозяине, а, к своему сожалению, как о мужчине.

Он продолжал смотреть на нее, а она съежилась от страха, не зная, что у него на уме.

Хоть бы она помнила что-нибудь! От прошедшей ночи в памяти у нее не осталось ничего. Она помнила только, как после ужина с Ричардом, где выпила многовато шампанского, пришла домой и повалилась на постель. Очнулась она на рассвете и, открыв глаза, увидела, что лежит нос к носу со своим обнаженным хозяином. Ее рука покоилась на его крепкой груди, а нога самым интимным образом была зажата между его бедрами. Вначале ей показалось, что это сон, но вовсе не потому, что и раньше Бенедикт Сэвидж посещал ее эротические мечты – тут она чувствовала себя в полной безопасности, так как он не привлекал ее. Он был слишком рассудочным и бесстрастным, на вкус Ванессы – слишком безупречным. Она же предпочитала такому ярко выраженному совершенству собственный душевный покой.

К счастью, проснувшись и с ужасом увидев эту жуткую картину, она не закричала, так как совершенно отупела от шампанского. Она застыла в шоке, боясь разбудить его и не в силах поверить своим глазам; их обнаженные тела соприкасались и он жестом собственника положил ладонь на ее грудь. Мало этого – у себя между ног она ощущала его твердую, как железо, плоть. Хоть он, вероятно, и спал, но то, что был возбужден, – это точно!

Одновременно не веря случившемуся и сгорая от стыда, Ванесса наконец сообразила, что у нее еще есть возможность избежать неминуемых последствий своей глупости. Глубокое, ровное дыхание Бенедикта – то есть мистера Сэвиджа, мрачно поправила себя она, словно подобная формальность могла ее защитить, – говорило о том, что он крепко спит, и Ванесса молилась, чтобы он не проснулся, пока она осторожно, буквально дюйм за дюймом, освобождалась из крепких объятий, не сводя глаз с его лица.

Все шло хорошо, он лишь слегка задвигался и проворчал во сне что-то нечленораздельное, видно протестуя против того, что его лишают обладания теплым женским телом, но, к счастью, не проснулся. Когда же она наконец соскользнула с края кровати, прикрывшись простыней, он только с тяжелым вздохом перевернулся на живот и обхватил своей длинной мускулистой рукой подушку, на которой лежала Ванесса, засунул ее под себя и прижал коленом. Ванесса прикрыла его простыней и быстренько убежала, чувствуя себя униженной еще и оттого, что ее так легко променяли на бесформенную подушку!

В течение пятнадцати минут она тщательно смывала с себя под душем мужской запах, но даже и после этого не могла избавиться от ощущения его близости. Она ругала Бенедикта Сэвиджа за то, что он воспользовался ее невинной ошибкой. Должен был разбудить! А может, он так и сделал, но она, находясь в алкогольном опьянении, выставила себя распутной особой.

От этой мысли Ванесса вздрогнула и с опаской взглянула на него сквозь ресницы. И что он здесь стоит? Хоть бы сказал что-нибудь: обвинил ее, пошутил, потребовал объяснения или приказал собрать вещи и убираться вон – ну что угодно, только не это невыносимое напряжение.

Она попыталась разобраться в его настроении. Он не брит и не причесан – это не очень хороший знак, так как он всегда тщательно ухожен, даже на отдыхе. Обычно спокойное выражение лица теперь стало непроницаемым. Тонкие губы плотно сжаты и выделяются светлой полоской на небритом лице. Однако накрахмаленная рубашка и темно-синие брюки безукоризненно подобраны в тон, значит, он не очень-то торопился сюда и не надел, что попало под руку…

Молчание затянулось, и у Ванессы сдали нервы.

– Я вам нужна, сэр?

Слишком поздно она поняла двусмысленность вопроса и сжала зубы, чтобы не начать бормотать какие-то объяснения. Ей стало нечем дышать.

– Я… – он оглядел кухню, как бы подыскивая слова, – разве… кроме меня, никто не завтракает?

Хорошо уже, что кончилась эта пытка, когда она была единственным объектом его внимания! Ванесса немного успокоилась.

Она заметила, что миссис Райли искоса поглядывает на них, удивляясь рассеянности, столь нетипичной для хозяина. Ванесса не могла понять, нарочно ли он продлевает ее мучения или просто не хочет унижать перед экономкой.

– В общем, да. Ванесса не говорила о том, что вы пригласили гостей, – ответила миссис Райли, в замешательстве наблюдая, как ее хозяин, нагнув голову, с интересом рассматривает свои модные туфли.

– Я никого не приглашал. Я… один, но… – Последнее слово он произнес с повышенной интонацией, что подразумевало возможность вопроса к нему. Однако женщины ни о чем не спросили. Тогда его взгляд снова вернулся к Ванессе, которая не успела скрыть своего волнения. Он сердито посмотрел на нее и произнес:

– Я бы хотел поговорить с вами в библиотеке, Флинн. – Повернувшись, он пошел к двери, но вдруг остановился и, оглянувшись, сказал:

– Я сегодня что-то не хочу есть, миссис Райли. Может быть, только тост с чаем.

– О, как жаль, мистер Сэвидж! А я только что поставила на плиту такую вкусную кашу…

– Кашу? – Он резко обернулся. Предположение, что его хотят накормить кашей, почему-то повергло его в ужас, а Ванессу, нервы которой были на взводе, рассмешило, что снова привлекло к ней его внимание. – Я хочу вас видеть в библиотеке. Немедленно.

Бенедикт Сэвидж произнес эти слова злым шепотом, однако для нее они прозвучали как яростный окрик.

– Хорошо, сэр! – пробормотала Ванесса, но его уже не было в кухне. Она встала и сняла со спинки стула короткий темно-синий жакет.

– Ну и ну! – Кейт Райли скрестила руки на полной груди, покачала седой головой, и кудряшки ее перманента задрожали. – Можно подумать, что я предложила ему мышьяк. Он всегда хвалил мою кашу.

Ванесса надевала пиджак и медлила, расправляя манжеты и лацканы.

– Наверное, он просто в плохом настроении, – рассеянно сказала она, чтобы утешить экономку.

– У мистера Сэвиджа не бывает настроений. Он настоящий джентльмен, – заметила миссис Райли, что было сущей правдой. – Он никогда не встает утром с левой ноги, но сегодня, кажется, это произошло.

Ванесса что-то пробормотала в ответ и выбежала из кухни, прижимая к пылающим щекам холодные пальцы.

Спокойствие, спокойствие! – строго приказывала она себе, идя по вымощенному плитами холлу. Если он ее уволит, она может обвинить его в сексуальном домогательстве. А вдруг он собирается сам обвинить ее? Ванесса чуть не застонала – мысль показалась ей настолько абсурдной, что заслонила даже ужас возможного скандала. В любом случае пойдут разговоры, и она не сможет больше работать в Уайтфилде. Ей придется покинуть это место, на которое она уже привыкла смотреть как на тихую надежную гавань, способную уберечь от окружающего сумасшедшего мира. А что она скажет Ричарду?

– Итак…

Слава Богу, Бенедикт Сэвидж не уселся с устрашающим видом за тщательно убранный старинный письменный стол перед двустворчатыми, доходящими до пола окнами. Он стоял возле двери, опершись на полку также старинного книжного шкафа орехового дерева, и непроизвольно отбивал пальцами дробь.

Ванесса закрыла за собой дверь.

– Да, сэр?

Она распрямила плечи, приготовившись к неминуемой атаке. Он прокашлялся.

– Я сожалею, что из-за моего раннего приезда возникли проблемы, но мне было необходимо уединиться на время, а Уайтфилд подходящее для этого место. Квартира в Окленде слишком доступна для посетителей. – Он неуверенно пожал плечами. – В общем, я знаю, что миссис Райли волнуется, когда ее не предупреждают заранее, так что уверьте ее, что я не жду идеального распорядка. Главное – чтобы не было никакой суеты.

Ванесса едва не открыла рот от удивления. Мистер Совершенство сообщает ей, что не ожидает этого самого совершенства? И болтает о режиме, когда необходимо уладить такое важное дело?!