© Александр Ралот, 2015

© Александр Ралот, фотографии, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Над сонной выжженной солнцем степью витали толстые крымские шмели. Нестерпимая июльская жара заставила всех обитателей старинного селения Орта́-Абла́м спрятаться в тень. Поселок словно вымер, только из одного добротного дома на самой окраине раздавались какие-то звуки, да храпели лошади, запряженные в кареты, стоящие подле дома. Поодаль толпились соседи, поглядывая на дверь и тихо перешептываясь между собой. Наконец, в дверях появился священник, перекрестился, подошел к толпе и тихо произнес: «Отходит, сердешная». В доме на атласных подушках лежала старая хозяйка графиня де ля Мотт – де Люз или просто баба Люся, как называли ее меж собой все обитатели Ола́мрта́-Аблам.

– Анна, Аннушка подойди пожалуйста, – еле слышно, с акцентом произнесла старуха и слабеющей рукой задела шнурок колокольчика. Тотчас в комнату вошла единственная крепостная графини. Молча, она посмотрела на умирающую.

– Там, за шкафом шкатулка, – показала негнущимся пальцем в угол комнаты графиня.

– Достань ее, только не открывай, прошу тебя.

– Я до вечера уже не дотяну, а ты, не мешкая, отнеси ее приставу, пусть он отправит шкатулку государю нашему Николаю I. Такова будет моя последняя воля, только не смотри, что там. Тебе же лучше будет. Через несколько часов омывая усопшую, Аннушка, к своему немалому удивлению, обнаружила на худом старческом плече шрам в виде цветка лилии. За много лет их совместного проживания госпожа ни разу не позволила своей служанке купать и одевать себя. За хлопотами, связанными с похоронами старой графини, объявлением ее завещания, что сделало крепостную девку, Аннушку, не просто свободной, но еще и хозяйкой дома и всех построек, последняя просьба графини де ля Мот отошла на второй план. Шкатулка отправилась на свое законное место за шкаф и более на свет не появлялась.

Мы же с тобой, дорогой мой читатель, перенесемся лет на пятьдесят назад в блистательную Францию Людовика XV.

В одном из многочисленных салонов маг и волшебник Иосиф Бальзамо из города Палермо давал спиритический сеанс, вызывая по просьбе знатных особ дух самой Елены Троянской. Под восхищенные выкрики присутствующих из клубов дыма вышла прекрасная Елена, одетая в белоснежную тунику. К еще большему удивлению почтеннейшей публики греческая царица начала изъясняться с окружающими на французском языке, употребляя в своей речи простонародные выражения и почти непристойные словечки. Однако зрители были готовы простить ей эту малую вольность и громко аплодировали каждому ее слову. Только очередная фаворитка короля, так же присутствующая на этом сеансе, громко объявила на весь зал.

– Знаю я эту Елену, никакая она не Троянская, а очень даже Монмартровская. Шлюшка она и звать ее просто Женевьева. Завтра же вечером я покажу вам эту царицу в районе Сен – Дени. Сеанс спиритизма был сорван, и освистанные почтенной публикой маг и девушка исчезли в ночных сумерках столичного города. Такого провала у Бальзамо не было никогда. Он поклялся отомстить и фаворитке, и всему королевскому двору. В его жилах текла горячая итальянская кровь, а гены несли в себе авантюризм и знания практической магии многих поколений. Прошли годы, менялась мода и фаворитки. Людовик XV заказал у ювелиров Бемера и Бассанжа умопомрачительное ожерелье, которое он задумал подарить своей пассии графине де Барри. Изготовление ожерелья отняло немало времени – нужно было найти подходящие для него камни, а их было 600 штук на две с половиной тысячи карат! Украшение должно было обвивать шею круглыми бриллиантами, спускаясь ниже рядом камней с подвесками в виде алмазных слез. На уровне груди располагались еще четыре длинные полосы, усыпанные камнями поменьше и увенчанные бриллиантовыми кисточками, две средние полосы соединялись бриллиантовым аграфом. К тому времени, как украшение было закончено, французский правитель благополучно скончался от оспы. Также, после скитаний по Европе, вернулся в Париж и наш старый знакомый, Иосиф Бальзамо. Через некоторое время ему удалось стать самым модным иностранцем во французской столице. На всех углах здесь торговали его портретами, подписанными примерно так: «Друг человечества. Каждый его день отмечен новыми благодеяниями». Иосиф поселился в особняке на улице Сен-Клод в районе Марэ. О том, что творилось в этом доме, ходили самые удивительные слухи. Газеты писали о том, что здесь состоялся удивительный ужин на тринадцать персон, в котором принимали участие шестеро очень высокородных парижан и шестеро давно умерших знаменитостей, в частности Вольтер. Тринадцатым за столом, естественно, был Бальзамо, который и собрал вместе этих удивительных сотрапезников. Он творил в Париже и множество других чудес, за которые не брал никакой платы. Правда, он охотно соглашался принимать подарки, иногда поистине королевские. В Париже авантюрист обзавелся высоким покровителем. Кардинал де Рюган, очень хотел постичь тайну эликсира, дарующего бессмертие. Он как мог привечал Бальзамо и Иосиф стал постоянным гостем в его особняке. Кардинал советовался с ним по самым разным вопросам. Престарелый кардинал с большим нетерпением ожидал визита графини Жанны – де ла Мотт. Знаменитый ловелас перевидал на своем веку немало женщин, пережил не малое количество любовных увлечений и приключений. Но теперь предстоял особый случай. Дело в том, седовласый господин, как это не редко бывает, испытывал к этой юной даме нежную страсть, которую он, учитывая огромную разницу в возрасте, проявлял в форме отцовской заботы. Старый кардинал прекрасно осознавал, что, вероятно, это его последняя любовь, а она, конечно же, самая сильная. Девушка буквально впорхнула в его кабинет.

– Ваше преосвященство, – защебетала она с порога – можете даже не сомневаться, мне таки удалось убедить нашу королеву в ваших самых дружеских к ее высочеству чувствах. Поверьте, это было очень даже не просто! Вы ведь прекрасно осведомлены, что мать нашей королевы, Мария Терезия, недолюбливает вас, и это хорошо известно ее дочери, Марии – Антуанетте. Конечно, старик об этом знал. Ему было известно и о том, когда произошел этот разлад. Дело в том, что пару лет назад кардинал побывал в столице Австрии. Роскошь, которая присутствовала в его венской обители, возмутило королеву не самой бедной страны Европы. Еще большую неприязнь королевы вызвало письмо кардинала адресованное одному своему знакомому: – «Она в одной руке держит носовой платок, чтобы вытирать слезы, проливаемые из-за несчастной угнетенной Польши, а в другой – меч для продолжения ее раздела». После чего, Мария Терезия посчитать кардинала своим заклятым врагом, а ее дочь королева Франции Мария – Антуанетта как могла, избегала встреч с ним. Однако старому Рюгану постоянно хотелось играть заметную роль при дворе французского короля. Поэтому слова произнесенные Жанной упали на благодатную почву. Меж тем графиня продолжала свой монолог:

– Придворный ювелир и его помощник Поль собрали в одном колье коллекцию уникальных бриллиантов. Они назначили за него умопомрачительную цену – 1,6 миллиона ливров. Об этом колье знает Мария – Антуанетта. Она хочет его. Но Людовик XVI не согласится на такую трату, ему нужны корабли и армия. Однако королева уверена, что сумеет сама в три приема рассчитаться с ювелирами. Поскольку это будет сделано втайне от короля, ей необходим авторитетный посредник, который договорится с ювелирами о сроках платежей. Королева решила, что этим посредником будете вы. И вот уже на следующий день он отправился в известную ювелирную мастерскую. К обоюдной радости и продавца и сделка состоялась, о чем кардинал известил королеву письмом, переданным через графиню Жанну де ла Мотт. Она же передавала кардиналу послания от Марии – Антуанетты, отношение которой к Рюгану, судя по письмам, становилось все теплей. Дело дошло до того, что королева назначила кардиналу ночное свидание в Версальской роще. Это свидание укрепило уверенность кардинала в том, что вскоре его час пробьет и он, не ровен час, станет приближенным и доверенным лицом французской королевы. Прошло несколько дней. Довольные парижские ювелиры доставили, наконец, ожерелье во дворец кардинала. Старый кардинал принял футляр и в присутствии графини-де ла Мотт дрожащей рукой передал его лично камердинеру ее высочества – королевы.