По вопросу о подсудности дел суду присяжных заседателей большинство совещания (14 лиц) высказалось против всякого дальнейшего ее ограничения, причем часть этого большинства (5 лиц) находила, что подсудность эту следовало бы, против существующей, значительно расширить. Меньшинство (6 лиц) высказалось за уменьшение подсудности в разных видах. Так, одно лицо находило, что у присяжных должны быть изъяты все дела о подсудимых непривилегированных сословий, обвиняемых в преступлениях, влекущих по 31 статье Уложения о наказаниях лишение всех особенных прав и преимуществ, несмотря даже на последствия по 48 статье Уложения, и о всех обвиняемых в третьей краже; два лица — за изъятие дел о несовершеннолетних, на коих, вопреки мнению большинства, оправдание их присяжными имеет пагубное нравственное влияние; одно лицо — за изъятие дел о лишенных уже особых прав обвиняемых в преступлениях, влекущих такое же поражение прав, и два лица — за предоставление подсудимому, сознавшемуся при предварительном следствии, судиться без участия присяжных, если он сам заявит суду о таком своем желании.
Установление права сторон и председателя оглашать пред присяжными сведения о грозящем подсудимому по закону наказании было признано огромным большинством (19 голосами против 1) в высокой степени желательным, так как, по выражению одного из членов совещания, это устранило бы вредную для судебного прямодушия «игру в прятки». Точно так же и по отношению к различным формальностям при производстве судебного следствия совещанием было найдено полезным, при будущем начертании правил уголовного процесса, «снять покров тайны» со всего того, что, будучи оглашено пред присяжными, может быть затем проверено на суде установленными законом способами. Поэтому желательно предоставить сторонам делать ссылки на протоколы, упоминаемые в 687 статье Устава уголовного судопроизводства, при соблюдении притом условий, о которых я упоминал во вступительном моем сообщении. Но по вопросу о передаче присяжным в совещательную комнату планов и документов из дела четыре лица высказались отрицательно, признавая таковую опасною ввиду возможности лжетолкования значения планов и других вещественных доказательств, не могущего тотчас же быть опровергнутым. Затем совещание пошло дальше решения Правительствующего Сената по делу Никитина, решив большинством 14 голосов против 6, что следует допустить и прочтение показаний подсудимого, данных на предварительном следствии, в случае несогласия их с даваемыми им на суде объяснениями, что, по мнению шести лиц, шло бы вразрез с принятым в нашем уголовном процессе началом о праве подсудимого не давать никаких объяснений (ст. 685 Устава уголовного судопроизводства).
По вопросу о применении германского порядка об одном составе присяжных для нескольких дел, подлежащих слушанию в один и тот же день, мнения разделились поровну, причем половина членов совещания признавала этот порядок нецелесообразным, по сопряженным с ним неудобствам и ввиду возможности недоразумений относительно пользования сторонами правом отвода.
Постановка вопросов, установленная ныне статьями 750–764 Устава уголовного судопроизводства, представляется совещанию не требующею каких-либо изменений по существу, но нуждающеюся лишь в некотором упрощении. Желательно вместе с тем, чтобы о праве присяжных участвовать в постановке вопросов согласно ст. 762 Устава уголовного судопроизводства было напоминаемо им при самом чтении вопросов вслух, а не только при объяснении им, на основании 671 статьи Устава уголовного судопроизводства, их прав и обязанностей, и чтобы старшине присяжных, тотчас по его избрании, вручалась выписка из заключительного пункта обвинительного акта, дабы он и чрез него остальные присяжные постоянно имели пред глазами указание на сущность обвинения, взводимого на подсудимого. Руководящее напутствие председателя должно остаться на своем месте. За открытую подачу голосов присяжными высказались три лица.
Наконец, вопрос о применении 818 статьи Устава уголовного судопроизводства наоборот, т. е. о распространении порядка, начертанного в ней, и на оправдательные приговоры присяжных разрешен значительным большинством (18 голосов против 2) отрицательно. Я должен к этому, в виде справки и для выяснения мотивов этого большинства, присовокупить, что точно так же решен этот вопрос и уголовным кассационным департаментом, при обсуждении предположений о предоставлении судам права ходатайствовать пред Сенатом о передаче другому составу присяжных дел, по которым оправданы виновные, по единогласному мнению суда, подсудимые. При рассмотрении этого вопроса в Правительствующем Сенате я имел честь, в качестве обер-прокурора, высказать, что, установляя суд присяжных наряду с коллегиею коронных судей и возлагая на первых разрешение не только вопроса о совершении преступления обвиняемым, но и вопроса о его виновности, закон строго разграничил деятельность тех и других, допустив лишь одно, обставленное исключительными условиями и притом только в пользу, а не во вред подсудимому, отступление в ст. 818 Устава уголовного судопроизводства. Применение этой статьи в обратном смысле, заменяя внутреннее убеждение присяжных убеждением судей, которое нуждается во внешней мотивировке, было бы в сущности, в весьма большом количестве дел, заменою суда представителей общественной совести судом профессиональных юристов, задача коих только понапрасну усложняется прибавкою этих представителей. Для коллегии профессиональных судей в большинстве дел найдутся данные, предустанавливающие виновность подсудимого. Таково, например и главным образом, собственное сознание подсудимого, не опровергаемое обстоятельствами дела.
С внешней, формальной стороны, в огромном большинстве случаев оправдания сознавшегося подсудимого, особенно при утвердительном ответе присяжных на вопрос о событии преступления, выделенный по требованию гражданского истца, непередача судом дела другому составу присяжных означала бы признание со стороны суда того, что предание суду, основанное на собственном сознании обвиняемого, и самое это сознание, подтвержденное затем при судебном разбирательстве, не имеют никакого значения. Но такое признание со стороны суда профессиональных юристов, обязанных мотивировать свое мнение, едва ли мыслимо. Вместе с тем передача каждого такого дела новому составу присяжных представится весьма удобною для судей. Поддерживая солидарность между ними и судебною палатою по обвинительной камере и основываясь на простом внешнем приеме, состоящем в сопоставлении предания суду и собственного сознания с последовавшим затем приговором, передача такого рода освободит судей от опасения нареканий за то, что, в интересах порядка, они не воспользовались своим правом передачи. Указание именно на эти интересы и на нравственную ответственность, несомую судьями, не желающими противодействовать «неправосудию», послужит могущественным средством для образования в среде судей единогласия, а вышеупомянутый внешний прием сопоставления вызовет весьма простую, неотяготительную и однообразную формулу мотивировки передачи дела другому составу, без всякого, — всегда, впрочем, гадательного — анализа соображений присяжных, положенных ими в основание оправдания. При этом нельзя упускать из виду, что состав присяжных заседателей при вторичном рассмотрении дела будет всегда находиться под более или менее сильным давлением состоявшегося постановления о передаче, о коем они могут быть осведомлены разнообразными и неотвратимыми способами. Имея пред собою определение того же суда о том, что подсудимый «несомненно виновен», присяжные заседатели приступят к рассмотрению дела без надлежащей свободы мышления, причем столь важное для правосудия требование закона, как вменение председателю в обязанность не обнаруживать своего мнения о вине и невиновности подсудимого (Устав уголовного судопроизводства, ст. 804), обратится в лишенную всякого значения и даже лицемерную формальность. Таким образом, предание суду по значительному числу дел станет равносильным осуждении? подсудимого — и суд присяжных обратится в этих случаях в простое орудие суда коронного, неудобное по своей сложности, излишнее по своей задаче и бесплодно отяготительное для местного населения, призываемого к участию в нем.
