По окончании пансиона в 1868 году Засулич переезжает в Петербург. Здесь она вновь сближается с радикально настроенными студенческими кругами. В то время студенчество увлекалось созданием всякого рода мастерских (швейных, переплетных и др.), основанных на артельных началах. Девушка поступает в одну из таких переплетно-брошюровочных мастерских и знакомится с С. Г. Нечаевым, игравшим тогда видную роль в студенческом движении. Нечаев пытается вовлечь ее в создаваемую им заговорщическую организацию. Но Вера Засулич не принимает этого предложения, так как не верит в правильность тактики нечаевской организации, однако она соглашается помочь ей и дает Нечаеву свой адрес для пересылки конспиративных писем.

1 мая 1869 г. 20-летнюю Засулич арестовывают только за то, что она получила по своему адресу от Нечаева из-за границы письмо для передачи другому лицу. Ее заключают сначала в Литовский замок, а затем в Петропавловскую крепость. Более года ее даже не вызывают на допросы, она даже не знает причины ареста. Во время нечаевского процесса ее не вызывают в суд в качестве свидетеля. Наконец, после почти двухлетнего пребывания в тюрьме, в тяжелых условиях одиночного заключения, Засулич освобождают, но не проходит и месяца, как вновь арестовывают и под конвоем жандармов отправляют в административную ссылку, сначала в г. Крестцы (Новгородской губернии), затем в Тверь и в 1872 году в Солигалич (Костромской губернии). В конце 1873 года она получает разрешение поселиться под надзором полиции в Харькове. Прожив там почти два года, Засулич решает перейти на нелегальное положение. С этого времени начинается ее активное участие в революционном движении. Засулич входит в Киевский кружок народников — «бунтарей», принимает участие в организации деревенских поселений.

В задуманный бунтарями «конный отряд» для революционной агитации в селах Засулич потребовала допустить и женщин, «имея, конечно, в виду и себя», постоянно и «немало» она упражнялась в стрельбе.

Уцелев при разгроме жандармами киевского кружка осенью 1877 года, Засулич приезжает в Петербург и со своей подругой М. А. Коленкиной готовит покушение на Трепова.

Судебный процесс о покушении на Трепова закончился оправданием В. И. Засулич, после этого она некоторое время скрывается в Петербурге, а затем нелегальным путем уезжает за границу и поселяется в Швейцарии.

При расколе общества «Земля и воля» В. И. Засулич примыкает к «Черному переделу». Однако в течение двух лет — в 1882—1883 гг. — она руководит совместно с П. Лавровым заграничным отделом Красного Креста «Народной воли», призванным оказывать помощь политическим заключенным и ссыльным.

В Швейцарии В. И. Засулич знакомится с трудами Маркса и Энгельса и в 1883 году совместно с Г. В. Плехановым и его товарищами провозглашает создание первой в России марксистской группы «Освобождение труда».

Общеизвестна выдающаяся роль этой группы в распространении марксизма в России. В переводе Засулич и с ее предисловием издаются работа Ф. Энгельса «Развитие социализма от утопии к науке», книга Маркса «Нищета философии». Засулич пишет очерк истории I Интернационала, книгу о Жан-Жаке Руссо, литературно-критические статьи.

В конце 1899 года она нелегально едет в Россию для установления связи с социал-демократическими кружками. В Петербурге В. И. Засулич знакомится с только что вернувшимся из сибирской ссылки В. И. Лениным, принимает участие в создании первой общерусской социал-демократической газеты «Искра» и входит в состав ее редакции. Она выступает с рядом статей против «экономистов» и ревизионистов.

В. И. Ленин очень высоко ценил Веру Ивановну Засулич. По свидетельству Н. К. Крупской, перед приездом Засулич в Мюнхен, где издавалась «Искра», он говорил Надежде Константиновне: «Вот ты увидишь Веру Ивановну, это — кристально чистый человек»^[6].

Однако оторванная длительное время в эмиграции от рабочих масс, не принимая непосредственного участия в развивающемся пролетарском революционном движении, В. И. Засулич не смогла воспринять ленинских идей о гегемонии пролетариата в буржуазно-демократической революции, о перерастании буржуазно-демократической революции в социалистическую, не могла полностью освободиться от влияния идеологии меньшевизма.

Именно поэтому она оказалась в лагере меньшевиков. Проживая со времени первой революции в Петербурге на легальном положении, Засулич в дальнейшем значительной роли в рабочем движении не играла. В годы первой мировой войны она примыкала к меньшевикам-оборонцам, а в 1917 году вошла в ЦК плехановской группы «Единство».. Отрыв от рабочего движения, от сторонников В. И. Ленина не дал ей возможности правильно понять Октябрьскую революцию. В 1918 году Засулич заболела воспалением легких, и 8 мая 1919 г. в семидесятилетием возрасте скончалась. Ее похоронили на Литераторских мостках Волкова кладбища в Петрограде.

В истории русского революционного движения память о В. И. Засулич навсегда осталась связанной не только с первыми шагами социал-демократии, но и с ее смелым выстрелом в царского сатрапа Трепова. Событие это имело в свое время огромный резонанс.

Возмущение произволом властей задело даже часть либеральной прессы. «Северный вестник» В. Ф. Корша, например, разъяснял, что выстрел Засулич имел политическую цель, ибо был направлен не только против Трепова, но и против административного произвола.

Правительство все же полагало, что суд будет рассматривать дело Засулич как обычное уголовное преступление.

Министр юстиции граф Пален, очевидно с согласия Александра II, решил передать дело Засулич суду присяжных заседателей. По всей вероятности, как сообщает в своих мемуарах народоволец Н. К. Бух (сын видного сановника), Пален заверял царя, что присяжные «вынесут обвинительный приговор и тем дадут отрезвляющий урок безумной кучке революционеров, докажут всем русским и заграничным поклонникам «геройского подвига» Веры Засулич, что русский народ преклоняется перед царем, любит его и всегда готов защитить его верных слуг» ^[7].

Подобное мнение высказывалось впоследствии в официальном издании департамента полиции — «Хронике социалистического движения в России»: «Процесс этот был как бы попыткой, пробным камнем для того, чтобы удостовериться, не достаточно ли обыкновенных юридических форм для суда над политическими преступниками; старались убедить себя в глубоком доверии к прямоте присяжных, к серьезности адвокатуры, благоразумию общества и осторожности юристов» ^[8].

Министр юстиции Пален сохранял до конца веру в осуждение Засулич судом присяжных и при этом заранее учитывал полезный для упрочения авторитета правительства эффект такого осуждения^[9]. Все же некоторые сомнения у министра были, и потому он настойчиво требовал у председателя Петербургского окружного суда А. Ф. Кони гарантий того, что Засулич будет осуждена. Эту же цель преследовала и весьма прозрачная по замыслу аудиенция А. Ф. Кони у Александра II, о которой рассказывается в «Воспоминаниях о деле Веры Засулич».

После аудиенции А. Ф. Кони вновь отказался заверить министра в том, что он поможет осуждению Засулич. Считая себя слугой правосудия, он не желал быть лакеем правительства.

Старания министра юстиции Палена воздействовать на председателя суда и подготовить сильное обвинение не увенчались успехом. С официальной точки зрения состав суда сложился неблагоприятно. Председатель суда

А. Ф. Кони держался независимо, товарищ прокурора окружного суда К. И. Кессель был бесцветной личностью. Серьезно повлияла на исход процесса и очень обдуманная тактика защитника Засулич — присяжного поверенного П. А. Александрова, который тщательно изучил характер и психологию заседателей данной сессии, отвел 11 присяжных и наметил представлявшийся ему подходящим состав присяжной коллегии. П. А. Александров, видимо, знал, что входные билеты на процесс Веры Засулич усиленно разбираются врагами Трепова из сановно-бюрократической верхушки, боровшимися с ним за влияние на царя, и учитывал, что эта блестящая публика, видимо, будет сочувственно относиться к подсудимой и тем окажет влияние на присяжных. Защитник отвел из состава присяжных почти всех купцов (их был значительный процент в списке присяжных данной сессии), но оставил мелких и средних чиновников, на которых влияние присутствующих сановников могло отразиться особенно сильно. Не было в составе присяжных, судивших Засулич, ни двух действительных статских, ни одного статского советника, фигурировавших в списке «очередных» присяжных сессии. Среди присяжных остались, кроме одного купца, только средне-чиновные и интеллигентные лица (один «свободный художник», «действительный студент», помощник смотрителя Александро-Невского духовного училища, четыре надворных и один титулярный советник, один коллежский секретарь, один коллежский регистратор, один дворянин) ^[10].