С этими словами он протянул Холмсу лист, который я также смог рассмотреть спустя некоторое время и то благодаря мощной лупе (что и вам, дорогой читатель, советую сделать, прежде чем ознакомиться с писаниной вслед за мной):

– Судя по шрифту, письмо напечатано на машинке фирмы «Ремингтон» восьмой модели, – пробормотал Холмс, внимательно рассмотрев листок. – Что же вы сделали дальше? – вновь обратился он к мистеру Уилбри. – Как я понял, у вас есть мысли по поводу расшифровки этого послания.

Он был почему-то уверен, что рассказ мистера Уилбри ещё не окончен. Я же, после того, как увидел шифрованный текст письма, уже терялся в догадках.

– Да, я кое-что сделал. Как видите, текст письма содержит буквы, знаки препинания, цифры, промежутки между словами (последних, правда, слишком мало). Я немного увлекался шифрами, поэтому предположил, что отец воспользовался переназначением букв, например, вместо «а» стал писать «о», а вместо «в» – «с» и так далее. Но вскоре я отверг это предположение, так как частота появления букв была примерно одинакова, что не могло соответствовать ни одному из языков. Далее я вновь внимательно перечитал письмо отца, и меня осенило. Он писал о простоте, а отец, как вы помните, был математиком. А что для математика значит простота? Конечно же, это простые числа. Я вновь принялся анализировать шифрованный текст и опять зашёл в тупик, так как, я думаю, вам известно, мистер Холмс, – он внимательно посмотрел на моего друга, – что с ростом простые числа встречаются всё реже и реже. В этом и была моя ошибка, я не учёл слов отца «о повторяющейся простоте в каждой строке». Но, даже учитывая это, я понял, что текст всё равно нечитаем! Отец писал также и о «неизменности каждой ячейки», поэтому я не решился на объединение полученного текста после исключения лишнего, – Холмс согласно кивнул, и мистер Уилбри продолжил. – Но тогда получается, что я обладаю только лишь частью шифра, и поэтому стал искать другую его половину. Я осмотрел оставшиеся вещи матери, но так и не смог ничего найти. Может, я не прав, и разгадка кроется в другом? Но я исчерпал варианты, поэтому мне и нужна ваша помощь.

Закончив говорить, он посмотрел на Холмса, который сидел, задумчиво покуривая трубку.

– Дело интересное, но мне нужно время для более детального ознакомления со всеми документами, – наконец произнёс Холмс. – Можете вы мне их оставить?

– Да, конечно.

– Как мне вас найти?

– Опубликуйте объявление в «Таймс», как в прошлый раз.

– Что ж, до встречи, – сказал Холмс поднимаясь.

Я также поднялся для прощания, и мистер Уилбри, кивнув, быстро вышел из комнаты.

– Что скажете, Уотсон? – спросил Холмс, когда мы вновь удобно расположились в креслах.

– Странная всё же жизнь, Холмс. Вы отдаете в руки правосудия почти всех сообщников профессора Мориарти, боретесь с ним самим, и в то же время пытаетесь помочь решить загадку для его сына. Сын видит смерть своего отца, знает, кто повинен в ней, и всё равно просит вас о помощи. Почему вы не отказали ему?

– Мой дорогой Уотсон, мой мозг постоянно требует работы, кроме того, было бы интересно расшифровать эти записи, которые…

Он не успел договорить, как в комнату вошла миссис Хадсон, которая сообщила, протянув визитку, что с мистером Холмсом хочет встретиться молодой человек по имени Андрэ Домбре.

– Пусть войдет, – сказал Холмс.

Не прошло и минуты, как молодой человек лет 20 с женскими чертами лица и весьма выразительными глазами, показавшимися мне очень знакомыми, был уже в нашей комнате.

– Здравствуйте, господа! – обратился он к нам, переводя взгляд то на Холмса, то на меня. Из этого следовало, что посетитель не знает нужного ему человека в лицо. Холмс, видимо, тоже поняв это, шагнул вперед и произнёс:

– Добрый день, сэр! Я Шерлок Холмс, а это мой друг и коллега доктор Уотсон.

– Я очень рад встречи с вами, господа! Мне посоветовал обратиться к вам мистер К***. Он рекомендовал вас как очень опытного детектива и к тому же человека порядочного, который с пониманием относится к чужим тайнам.

– Это очень лестно слышать. Судя по вашим словам, дело, которое вы хотите мне поручить, достаточно щекотливое, но я бы хотел попросить вас разрешить присутствовать при нашем разговоре доктору Уотсону, которому я полностью доверяю.

– Конечно, конечно. Я читал его рассказы, они в высшей степени интересны, и, судя по ним, вы оба заслуживаете доверия, – движением головы я подтвердил его слова, а наш посетитель продолжил. – Моё имя, как вы уже знаете, Андрэ Домбре. Моя мать, Николь Домбре, приехала в Лондон чуть более двадцати лет назад, где и познакомилась с моим отцом. Я не знал свою мать, она умерла при родах. А потом умер и мой отец, оставивший мне письмо, в котором говорится о том, как я смогу получить завещанное мне наследство. Мой отец был незаурядным человеком, и поэтому послание ко мне он зашифровал. Я слышал, что вы, мистер Холмс, любите разгадывать загадки, поэтому я пришёл к вам, так как мне, к сожалению, это оказалось не по силам. Я готов оплатить все издержки и даже больше, если тайна будет раскрыта.

Он с ожиданием посмотрел на Холмса, который в задумчивости курил свою трубку и, казалось, совсем не слушал молодого человека. Пауза затягивалась, но мистер Домбре спокойно ждал. Холмс выпустил струю дыма и произнёс:

– Я возьмусь за ваше дело, мистер Домбре. Продолжайте.

И наш посетитель продолжил.

– После смерти отца мне передали письмо, в котором он говорил, где искать завещание…

– Можно взглянуть на это письмо? – перебил его Холмс.

Мистер Домбре протянул конверт. Холмс внимательно прочёл его и передал мне. Ситуация повторялась. Уже понимая, что будет в письме, я взглянул на текст и всё же был поражён, ибо сегодня видел подобное – и, главное, где?! – у предыдущего посетителя. Значит, мистер Домбре является его братом, а следовательно, и сыном профессора Мориарти! Как они не столкнулись внизу? Или у них была договорена очерёдность? Я перевёл взгляд на Холмса, но выражение лица того было невозмутимо. Видимо, данное обстоятельство совсем не удивило его.

– Продолжайте, пожалуйста, – сказал Холмс.

– Я сначала подумал о женщинах, с которыми был близок, но потом, поразмыслив, понял, что они здесь ни при чём, так как между написанием письма и смертью моего отца прошло некоторое время, и он вряд ли мог знать о моих новых увлечениях. Таким образом, единственной близкой мне женщиной оставалась моя мать. Но встал вопрос: «Где искать?» Все её вещи были уничтожены после её смерти, отец почему-то не хотел иметь ничего, что бы напоминало ему о ней. Единственное, что от неё осталось – это её портрет. И точно, за ним я нашёл вот это… – Он протянул Холмсу лист бумаги:

– И что же вы предприняли? – спросил Холмс, бегло ознакомившись с документом.

– Я показывал это письмо разным людям, но, к сожалению, никто не смог его прочесть. Некоторые из математиков, которым я показывал письмо, предполагают, что ключевыми в нем являются слова: «о повторяющейся непростоте в каждой строке». – Мне вспомнилось предыдущее письмо. Действительно, этим письма и отличались, – …а также «о неизменности каждой ячейки». И они предполагают, что не хватает второй части письма, которую я найти не смог.

– Но вчера, – продолжил мистер Домбре, – я узнал, что вы живы, поэтому я и приехал просить у вас помощи. – Он ещё раз выжидающе посмотрел на Холмса.

– Хорошо, мистер Домбре. Я сделаю всё, что смогу. Вы можете оставить мне бумаги? И как я могу с вами связаться?

– Конечно. Я живу по адресу, указанному в визитке, – ответил мистер Домбре, поднимаясь. – До встречи, господа.

Он повернулся и, не дожидаясь ответа, быстро вышел.