Вспомнив про это, Корнилов немного успокоился и, как истинный фаталист, приготовился спокойно встречать все, что еще не произошло, но может произойти.
6
- Вы говорите, что в Дальневосточном военном округе готовится несанкционированный подземный ядерный взрыв? - Виктор Викторович внимательно смотрел на сидящего перед ним человека, носящего фамилию знаменитого террориста. Если бы премьер не знал, что Арнольд Ефимович Каляев возглавляет крупный московский банк и входит в правление многих финансовых компаний, то подумал бы, что перед ним типичный профессор, какими показывали их в старых фильмах. Внешность Каляева настолько соответствовала штампованным образам, что даже напоминала шарж. Длинные волосы, бородка клинышком, похожие на пенсне очки в тонкой оправе, длинные сухие пальцы... Но сейчас Виктору Викторовичу было не до кинематографических сравнений. То, что рассказал ему Каляев, само по себе вызывало беспокойство, но гораздо больше его встревожило исходящее из глаз собеседника почти физическое давление и неприятное покалывание в висках. И еще - почему это помощник так уговаривал его встретиться с финансистом? Утверждал, что у того есть какая-то информация, которую он не может передать никому, кроме Виктора Викторовича...
- Именно так, - Каляев не отводил глаз. - И я готов это доказать.
- С вашего позволения, - премьер поднялся из-за стола, за которым они сидели, и пересел к компьютеру. Неожиданно поняв, что облик посетителя заставляет его выражаться в несвойственной ему манере, он почувствовал неприязнь к Каляеву. - Сейчас я все проверю.
Конечно, он не стал входить в сеть министерства обороны, а вышел на мобильный телефон Игната Корнеевича Архангельского, руководителя подразделения "М", и отстучал на клавиатуре компьютера сообщение: "Срочно приезжайте, захватите парочку оперативников. У меня посетитель, пытается оказать давление. Явно по вашему ведомству. Постараюсь задержать до вашего приезда".
Оторвавшись от компьютера, Виктор Викторович повернулся к Каляеву и, закрывая словами паузу, сказал:
- Ну вот, а в военном ведомстве уверяют, что взрыв плановый, в Якутии они проводились неоднократно.
- Врут! - уверенно ответил посетитель. - В этом районе они не проводились никогда, а если учесть, что скрывается там под землей...
На мониторе появились строчки: "буду через сорок-пять - пятьдесят минут. Раньше не успею. Задерживайте любыми средствами".
...то вся эта история дурно пахнет, - Каляев не снижал давления, и покалывание в висках у Виктора Викторовича стало сменяться головной болью.
- Полностью с вами согласен! - премьер постарался сделать вид, что внушение подействовало на него. - К сожалению, министра обороны нет в Москве, но сейчас я вызову начальника Генштаба, и мы вместе все выясним. Кстати, вы обедали?
Каляев отрицательно мотнул головой.
- Тогда вас проводят в нашу столовую, а после обеда мы встретимся снова, - лицо премьера излучало доброжелательность.
Что-то пошло не так! Явно не так! Каляев отрезал маленький кусочек от хорошо прожаренного куска аппетитной свинины с тонким слоем золотистого сала по краю, прожевал, но не почувствовал вкуса. Впервые он не мог понять, подействовали его усилия, или пропали впустую. Вроде бы он сумел "уговорить" премьера, но уверенности не было. Такого с ним не случалось никогда. Обычно Арнольд Ефимович четко контролировал состояние собеседника и всегда знал, когда можно переходить к очередному этапу беседы. А сейчас его напор растворялся в непонятном сопротивлении, и все это сильно беспокоило его.
Широкоплечий молодой человек в строгом костюме, который привел его в столовую, сидел через два столика от него и с аппетитом поглощал свой обед. Когда он допил кофе, замурлыкал телефон, он выслушал что-то, коротко ответил - есть! - и, подойдя к Каляеву, вежливо сказал:
- Виктор Викторович ждет.
Каляев не стал доедать не лезущий в горло кусок, заплатил официантке сумму, за которую в московских магазинах можно было купить разве что полкило ливерной колбасы, и последовал за своим сопровождающим. Почему-то тот повел его другим путем, не тем, которым шли в столовую. Но спохватился Арнольд Ефимович слишком поздно. Широкоплечий молодой человек открыл дверь, пропустил его вперед, и Каляев оказался в маленькой комнате, где вместо премьера за столом сидели видный мужчина с лицом голливудского актера и еще двое людей самой неприметной наружности. Дверь за спиной захлопнулась, и Арнольд Ефимович понял, что оказался в ловушке. В "актере" он безошибочно распознал "суперсапиенса", а двое рядом с ним даже после настойчивой "просьбы" не изменили насмешливых взглядов, и вместо ожидаемого повиновения ловко застегнули у него на руках наручники. А потом взяли под руки и куда-то повели...
Архангельский смотрел на сидящего перед ним человека с внешностью классического профессора и чувствовал какую-то неловкость. Уже второй раз ему приходилось надевать наручники на людей, которые того, в общем-то, не заслуживали. Прошлый случай вообще закончился трагически, генерал Романов умер, не выдержав дозу "эпсилона-16", а теперь пришлось арестовать и привезти на базу человека, обвиняемого лишь в том, что он пытался оказать давление на премьера. Конечно, с высоты власти это было достаточно серьезное обвинение, но привыкший мыслить несколько иными категориями, Игнат Корнеевич не видел в задержанном врага. Хоть и распознал в нем безошибочно колдуна, и не из самых слабых. Но все равно он должен был выполнить приказ премьера.
- Что вы хотели от Виктора Викторовича? - спросил он у Каляева после рутинной процедуры выяснения личности. - Почему пытались воздействовать на него при помощи гипнотического внушения?
Игнат Корнеевич повторял допросные формулы, разработанные покойным Мангустом. Раньше он произносил их строго и сурово, с чувством собственной правоты, но сейчас ему почему-то было стыдно. Слишком уж задержанный отличался от привычных колдунов, готовых в любой момент показать зубы. После первой и единственной попытки сопротивления, предпринятой в Белом доме, Каляев ни разу не попытался оказать на него никакого воздействия. Но та попытка была неслабой. Если бы не вовремя надетые наручники, приведшие Каляева в шоковое состояние, он вполне мог бы подчинить Архангельского своей воле.
Каляев испытующе смотрел на Архангельского, будто оценивая, стоит ли раскрываться перед ним. Игнат Корнеевич разозлился и, добавив в голос жесткости, сказал:
- Вы можете не отвечать на мои вопросы, но тогда вы долго не выйдете отсюда. Безопасность первых лиц государства важнее декларированных свобод. Тем более что мы оба понимаем, о чем идет речь...
- При чем здесь его безопасность? - ответил Каляев неожиданно высоким и ломким голосом. - Если бы я покушался на него, то действовал бы совсем по-другому. Неужели он не поставил вас в известность, с чем я пришел к нему? А вы схватили меня только за то, что я косо на него посмотрел? Если это так, то я буду сильно разочарован в вас, как в представителе лучшей части человечества!
Архангельский впервые услышал такое определение собственной личности, и оно ему понравилось. Но он был слишком опытен для того, чтобы поддаться на лесть и, не сбавив строгости, сказал:
- Попытайтесь убедить меня в ваших добрых намерениях, может быть я вас пойму. А пока я вижу в вас преступника, посягнувшего на жизнь и здоровье премьер-министра.
Сказал, аж самому стало противно.
- Хорошо, - устало произнес Каляев. - Я расскажу вам все. Но после этого нам придется убеждать его вместе. А это, как я понял, не простая задача. Вы согласны с таким раскладом?
- Попробуйте! - согласился Архангельский. - Обещаю, что если вам удастся доказать свою правоту, я помогу вам. Но не думайте, что это будет так легко.
