Оглядываясь назад, Каляев поражался, как сумел выжить и самостоятельно научиться пользоваться свалившимся на него даром. Наверное, тогда его вел инстинкт самосохранения. Он быстро понял, что люди не в состоянии отказать ему, когда он настоятельно о чем-нибудь просит и, преодолевая дворянскую и профессорскую гордость, стал пользоваться этим, чтобы не умереть с голода. А еще надо было где-то жить, а жить без документов в Советском Союзе было невозможно... Так и перебивался, все больше по мелочам.
Зато в сорок втором он оторвал такой куш, которого оказалось достаточно, чтобы надолго забыть о добывании хлеба насущного. Как-то, идя по рынку, он обратил внимание на пузатого гражданина, чьи лоснящиеся от жира щеки выглядели как-то неприлично на фоне несытого тылового народа. Подталкиваемый внутренним чутьем, Каляев заговорил с ним, и через несколько минут уже знал, что в обязанности чиновника входило следить за уничтожением отоваренных продуктовых карточек. Но вместо этого он через прикормленных завмагов и кладовщиков пускал карточки по второму кругу, а продукты отправлялись на черный рынок. Вот уж, правду говорят - кому война, а кому мать родна!
А еще через полчаса делец беспрекословно извлек из нескольких тайников деньги и отдал их Каляеву. Но почему-то не внял настойчивой просьбе не заниматься больше нехорошими делами. Обнаружив пропажу всего состояния, он две недели пролежал в больнице с сердечным приступом, а приступив к своим обязанностям, в первый же день принялся за старое. Пришлось сделать ему более строгое внушение... Правда, в сорок седьмом, после денежной реформы, Арнольд Ефимович лишился своих "сбережений", но не стал убиваться по этому поводу. У него на примете было немало высокопоставленных хапуг с партбилетами в карманах.
К этому времени Каляев, никогда не забывавший, что кроме всего прочего, он еще и ученый, многое узнал о природе своего дара. Приятно удивился, услышав об отмеренном ему и ему подобным сроке жизни (то, что он не одинок, Арнольд Ефимович узнал довольно быстро). Даже разработал собственную теорию, в основе которой лежала мысль: они являются очередной ступенью эволюции хомо сапиенс. Он даже придумал название - "хомо суперсапиенс". Конечно, вводить его в научный оборот Каляев не собирался, но надеялся, что когда-нибудь, когда их станет достаточно много, термин приобретет право на жизнь. Смущало одно - среди собратьев по дару было слишком много таких, кто использовал его в неблаговидных целях, к кому совсем не подходила приставка "супер". И почему-то никто из них не стремился к объединению, наоборот, заняв каждый свою нишу, все они старались держаться обособленно, подальше от остальных.
Так бы и остался он философствующим продолжателем дела Остапа Бендера, не попадись ему в начале пятидесятых на глаза сборник рассказов известного писателя-фантаста. Присущее Каляеву внутреннее чутье подсказало ему, что в этих историях на самом деле нет ничего фантастического, что и подтвердилось со временем. На самом деле писатель с рождения был наделен даром прозрения. Откуда он получал знания, оставалось тайной, но в их достоверности Арнольд Ефимович был уверен на все сто процентов. Не зная еще, какую пользу сможет извлечь из своей догадки, но предполагая, что из-под пера писателя может выйти настоящая жемчужина, Каляев на всякий случай принялся отслеживать все его новые произведения. Когда вышел роман, рассказывающий о далеком коммунистическом будущем, Арнольд Ефимович решил, что провидческий дар покинул автора, и готов был забыть о своих надеждах. И только старая привычка доводить любое дело до конца заставила его после смерти писателя в семьдесят втором поинтересоваться содержимым его архива.
Однако найти подходы к архиву удалось далеко не сразу, потому что сразу после похорон все бумаги, хранившиеся в квартире писателя, были изъяты КГБ. Чтобы добраться до них, Каляеву понадобилось почти два года. Когда же он прочитал заметки, из-за которых и был изъят архив (а вовсе не из-за романа, подрывающего основы советского строя, как гласила запущенная в узких кругах дезинформация), то сразу понял - вот она, долгожданная жемчужина! В набросках для будущей книги автор писал о людях могущественной цивилизации, еще более древней, чем цивилизация атлантов, и упоминал созданные ими подземные сооружения, побывав в которых человек достигал бессмертия. Были указаны даже координаты двух таких сооружений, на Алтае и на Северо-востоке Якутии. Писатель назвал их "Точками бессмертия".
Оказалось, что не только Арнольд Ефимович догадался о присущем писателю даре. Его наследием заинтересовался кто-то в ЦК, и в семьдесят третьем "археологи в штатском" занялись раскопками древнего монастыря на Алтае, откуда должен был начинаться идущий к объекту поисков ход. Не нашли ничего, только потеряли пропавшими без вести двух оперативников, которые среди бела дня спустились в раскоп и так никогда не вышли оттуда. А в заложенной на Ханданахе шахте постоянно происходили аварии, будто там поселился злой дух. После того, как рухнувшая кровля завалила в забое целую смену шахтеров, попавших на эту ответственную работу после строжайшего отбора, проходку прекратили, а шахту ликвидировали.
Еще два раза приходившие к власти правители, генсек-чекист, а потом генсек-президент, материализм которых куда-то улетучивался при слове "бессмертие", отправляли экспедиции на Алтай, в попытке найти "то, не знаю что", как в сердцах говорили исполнители приказов. В их число, кроме оперативников, входили историки, археологи, физики и представители других ученых специальностей. Дважды казалось, что вот-вот произойдет прорыв в неизведанное, но дело неизменно заканчивалось ничем. А потом стало не до того, прозрения "Писателя" постепенно забывались, и были бы со временем забыты совсем, если бы не появление на объекте "Ханданах" вражьей спецслужбы.
Узнав все это, Каляев понял - он, во что бы то ни стало должен добраться до любой из заветных "Точек бессмертия". А так как сделать это в одиночку было невозможно, приготовился терпеливо ждать, чтобы попасть туда на чьих-нибудь плечах. Время у него было, по самым скромным прикидкам он рассчитывал, что впереди не меньше столетия. И вот, кажется, дождался...
Каляев стряхнул с себя воспоминания и, сев перед компьютером, принялся за дело. У него был богатый опыт проникновения в защищенные сети, поэтому узнать домашний адрес полковника, который приходил в архив за документами он смог довольно быстро. Назавтра он "случайно" познакомился с ним около дома и от него принялся выстраивать ведущую в верха цепочку. Цепочка оказалась неожиданно длинной, пока Арнольд Ефимович перебрал все ее звенья, прошло две недели. Но именно в тот день, когда он готов был встретиться с теми, кто принимал решения, шахта на Ханданахе взлетела на воздух.
Идиоты! - он готов был рвать на себе волосы. Неужели нельзя было дождаться хоть какого-нибудь результата, а потом уж принимать крайние меры? А эти болваны, держась за генеральские лампасы, боялись только одного - что их обвинят в потере бдительности, и по этой причине решили проблему кардинально.
Разочарованный, он хотел уже плюнуть на все и заняться повседневными делами, но, подумав, решил - раз уж потратил столько сил на то, чтобы выйти в верха, то нужно хотя бы узнать их дальнейшие планы. И, как всегда, оказался прав. Прошло несколько дней, и в штабе Дальневосточного военного округа объявился какой-то чукча, сумевший убедить командование, что он знает, что скрывается в недрах под ручьем Ханданах. А когда Каляев узнал, на что этому чукче удалось подбить военное руководство, то сразу догадался, кто он такой, и понял - нужно срочно пробиваться к министру обороны, премьеру, президенту, к черту, к дьяволу, но надо любыми путями остановить рехнувшегося "суперсапиенса" и охмуренных им военных. Действовать следовало без промедления, потому что времени оставалось мало.
