После этого позвонил Бойцову, уточнил, не снял ли тот охрану дочери. Убедился, что все в порядке, но тревога все равно не оставляла. Из офиса снова позвонил Степану и попросил его подъехать.

- Что-то серьезное? - спросил Бойцов.

- Кажется, что-то назревает, - ответил Сергей.

Этого оказалось вполне достаточно, чтобы Степан через пятнадцать минут примчался в фонд в сопровождении Георгия. Жуковский рассказал им о своем предчувствии, на что Бойцов заявил:

- Нечего ждать, поехали к Насте.

Но не успели они отъехать и нескольких кварталов, как Сергей понял, что они непоправимо опаздывают. Отчаянным усилием воли он дотянулся своим сознанием до сознания дочери, что было совсем нелегко в условиях перенаселенного мегаполиса, забитого гудящим, будто улей, фоном мыслительной деятельности миллионов людей. А когда, наконец, прикоснулся, то увидел, что она кому-то яростно сопротивляется. Потом ее сознание померкло, а перед глазами Жуковского остался облик человека чудовищной ширины, в котором он сразу узнал того "неподдающегося", что приходил в фонд вместе с Архангельским. И еще Сергей определил координаты места происшествия - Настю похитили около дома Лейлы, где она сейчас жила с Максимом, то есть, совсем недалеко от того места, где они ехали сейчас.

Не тратя времени на словесный рассказ, Жуковский передал картину нападения Бойцову и Георгию.

- Если мы сейчас поедем на место происшествия, - сказал Степан, - то можем их потерять. - Думаю, Обрубков повезет Настю на свою базу. Если это так, то мы успеем их перехватить.

- Тогда скорее! - скрипя зубами, проговорил Сергей.

Но Бойцову не нужны были команды. Включив сирену, он уже выворачивал в нужную сторону.

Догнали автобус похитителей на Каширке. Сначала Жуковский не хотел выходить из машины, чтобы не светиться перед Обрубковым, но когда увидел выпрыгнувшую из автобуса Настю, бледную, с окровавленной рукой и в наручниках, не выдержал и выбежал на дорогу. И тем самым спас жизнь бывшему милицейскому майору, потому что удар, который приготовилась нанести похитителю дочь, не смог бы пережить никто, будь он хоть трижды "неподдающимся". Как Жуковскому удалось удержать Настю, он и сам не понимал. Подбежав к ней, он охватил ее руками, умоляя:

- Настя, успокойся, он не виноват...

- Не виноват? - звенящим от гнева голосом прокричала дочь. - А если он повредил моему ребенку? Если хоть что-нибудь случилось, я его уничтожу!

Настя неожиданно всхлипнула и заплакала, уткнувшись лицом в плечо отца. Жуковский прижал ее к себе, и посмотрел в сторону автобуса похитителей. Там, похоже, нарастала напряженность. Бойцов и Обрубков стояли напротив друг друга, набычившись и, надо сказать, это было весьма внушительное зрелище.

- На каком основании вы задержали эту женщину? - спросил Степан густым басом.

- У меня есть на это приказ моего руководства! - уверенно ответил Обрубков.

- Приказ на похищение беременной женщины? Без санкции прокурора, без решения суда, да и вообще без всяких оснований? Не будь так наивен, подполковник!

- Да ты сам не прикидывайся простачком! - возразил Обрубков. - Или первый день служишь?

Обрубков понимал свою неправоту и от этого разрывался на части. Но приказ есть приказ, и сначала надо выполнить его, а уж потом размышлять. Он сунул руку в боковой карман куртки, куда, выходя из машины, спрятал пистолет, и потянул его наружу. И тут произошло нечто невероятное. Пистолет, вывернув Обрубкову большой палец, вырвался из его руки и отлетел под ноги девчонки. Следом туда же брякнулся пистолет Петра, который хотел последовать примеру командира.

Бойцов, хоть и сам был ошеломлен происшедшим, потому что видел такое впервые в жизни, все же сориентировался мгновенно и приказал:

- Стойте, где стоите!

Но Обрубков уже и не думал о сопротивлении, потому что в дело вмешался Жуковский. Оценив по достоинству действия дочери, он прощупал обоих "неподдающихся", и через долю секунды сумел сломать барьер, ограждающий их сознания. Младшему из них он просто приказал вернуться в кабину машины и не высовываться оттуда. А вот с Обрубковым решил поступить иначе. Жуковский, к своему удивлению, увидел в бывшем милицейском майоре цельную и несгибаемую натуру, немного подпорченную реалиями жизни, но все же... Сергей мог бы просто подчинить подполковника своей воле, сделав его послушным исполнителем своих приказов. Но вместо этого он вложил в его сознание правду, чтобы тот сам разобрался и принял верное решение. Вот только поделиться этим откровением подполковник не мог ни с кем, потому что оно было закрыто мощным блоком, преодолеть который он не мог ни при каких условиях.

- Зачем ты это делаешь, папа? - удивленно спросила немного успокоившаяся Настя. - Разве он этого стоит?

- Стоит, Настя, стоит! - мягко ответил Жуковский. - Потом ты все поймешь сама. Этот человек еще принесет много пользы.

Настя была единственной из присутствующих, кто понял, что произошло, потому что отец работал на одном из самых тонких уровней подсознания, проникновение в который было доступно очень немногим. Бойцов с удивлением наблюдал, как Обрубков, поникнув головой, поднял с земли выбитую Настей дверь, забросил ее в грузовой отсек, и сел рядом с водителем. Взревел мотор, автобус тронулся, но тут же снова остановился по знаку Бойцова, подавшего подполковнику поднятые с земли пистолеты. Обрубков высунулся из открытого окошка и сказал на прощание:

- Хотел бы я с тобой на руках потягаться, подполковник. Может, когда и получится!

Автобус сорвался с места и вскоре скрылся за поворотом.

- Ты что-нибудь понял? - спросил Степан у Жуковского.

- Все нормально, - ответил тот, обнимая дочь за плечи и ведя ее к машине, - поехали!

- Куда поедем? - поинтересовался Бойцов.

- В Пересвет, на фабрику, - ответил Жуковский. - Но не сразу. Видишь тот серенький "Фольксваген"? Там сидит один человек, с которым нам обязательно нужно поговорить.

- Командир, мы что, сплоховали? - сворачивая с кольцевой дороги, прервал Петя долгое молчание.

- Что? - рассеянно переспросил его Обрубков, не поворачивая головы.

- Сплоховали, говорю!

- Заткнись, - коротко ответил подполковник, и Петя послушно замолчал, поняв, что командиру не до него. Он нажал на педаль газа, наблюдая, как стрелка спидометра подползает к отметке в сто сорок километров. Впереди, как он знал, на дороге стояла видеокамера, фиксирующая скорость проезжающих автомобилей, и ему захотелось узнать, на чье имя придет штрафная квитанция, и кто будет ее оплачивать. Если, конечно, в программу милицейского компьютера не внесены номера неприкасаемых автомобилей.

Но доехать до пункта контроля не получилось, потому что, вместо того, чтобы ехать на базу, по приказу командира через километр они свернули в лес. Остановив машину на небольшой поляне, подполковник велел Пете оставаться на месте, а сам пошел куда-то по узкой тропинке, и через несколько секунд исчез из вида.

Василию Тимофеевичу нужно было побыть одному, чтобы хоть как-то привести в порядок раздрызганные чувства, и лес был более-менее подходящим для этого местом. Правда, территория, где сейчас находился Обрубков, мало соответствовала гордому названию "лес". Продираясь сквозь густые заросли, он поражался, как здесь очутились все эти кучи хлама, в которых попадались даже ржавые кузова легковых автомобилей. С неба упали, что ли? Или их принесли сюда на руках? Как все это не было похоже на леса, окружавшие маленькую деревню в Брянской области, где прошло его детство!

С трудом разыскав относительно чистое место, Василий Тимофеевич сел на ствол поваленной ели, уткнул лицо в ладони и задумался. Он не удивлялся новым знаниям, непонятно откуда взявшимся в его голове. Слишком много невероятных событий случилось за последние месяцы, слишком много невозможного узнал он за это время. Но то, что стало известно сейчас, после встречи с этими людьми, открыло ему глаза на то, во что он оказался вовлечен не по своей воле. Обычно настроенный скептически и ничего не принимающий на веру, новую информацию Обрубков впитал сразу и бесповоротно. Не очень религиозный, сейчас он возносил про себя благодарственную молитву Богу, за то, что тот не допустил его наделать еще больше глупостей, чем уже успел наделать.