– А в день, когда это все случилось, вы видели Санина? – осторожно спросил я.
– Видела. Из окна. Он выходил во двор.
– И что он там делал? – спросил я.
– Разговаривал с мужиками, – сказала женщина.
– С какими мужиками? Вы их знаете? – пока все шло так, как надо.
– Да кто ж их не знает? – она взглянула на меня с удивлением, будто этих мужиков и я должен был знать.
– И вы можете их назвать? – спросил я.
– А мне ничего за это не будет? – она с некоторой опаской посмотрела на меня.
– Ничего, кроме нашей благодарности, – улыбнулся я в ответ.
– Все равно вы пока не снимайте, ладно? – попросила она.
– Как скажете, – ответил я и, прекрасно зная, что он сделает наоборот, приказал Степе: – Выключи камеру! Ну, вот, – повернулся я к женщине, опустив микрофон так, чтобы он исчез из ее поля зрения. – Теперь вы спокойно можете говорить.
– Он разговаривал с Васькой Писемским и Гришкой Коноваловым. Наши алкаши. Нигде не работают, а каждый день пьяные. И откуда только деньги берут?
– Ну, на выпивку деньги в России всегда находятся, – философски изрек я.
– Это вы точно говорите, – уважительно посмотрела на меня женщина. – На хлеб и молоко денег нет, а на выпивку – есть… Мне бы вот так!
– Ну, значит, он поговорил с мужиками, и что дальше? – спросил я, глянув на Степу и удостоверившись, что он продолжает снимать.
– А дальше, он им, наверное, денег дал, я этот момент проглядела, чайник закипел… – женщина немного виновато посмотрела на меня. – И когда в окно снова глянула, третьего с ними уже не было. За водкой, видно, побежал… А Санин с Гришкой и Васькой к дому пошли…
– Погодите, погодите, – я немного растерялся. – Вы говорили, что Санин разговаривал во дворе с Гришкой и Васькой. А потом они пошли к дому. А кто ж тогда за водкой-то побежал?
– Я ж говорю – третий, – женщина посмотрела на меня, как смотрят взрослые на несмышленого ребенка. – Третий мужик еще с ними был. Только я его не знаю. Приблудный какой-то, не из нашего дома…
– Приблудный? – переспросил я, и мне показалось, что одна ниточка в этом деле уже появилась.
– Ну, да, – ответила женщина. – Не наш, точно…
– А какой он был из себя? – я посмотрел на женщину взглядом, с каким просят милостыню нищие на папертях церквей в религиозные праздники.
– Да он какой-то неприметный… – задумчиво ответила женщина. А потом добавила: – В кепке…
– В кепке?! – спросил я и переглянулся со Степой. Тот, похоже, также был поражен последним ответом женщины.
– Ну да, в кепке… – подтвердила она.
С минуту, наверное, я молчал, и женщина время от времени поглядывала на меня, ожидая новых вопросов. А в моей голове, словно пчелы в потревоженном улье, носились мысли…
Неужели мужик в кепке – это тот самый неприметный мужик, что тогда, в интервью, высказал своим последним желанием убить Санина? И убил, вызнав про его квартиру-норку и выследив Санина. Но тогда он просто камикадзе какой-то. Сначала он нарисовался перед нами, съемочной бригадой, и будущими телезрителями передачи, потом – перед этими Васькой и Гришкой и прочими жителями дома, где проживал Санин… Неужели все так просто? Впрочем, правильный ответ очень часто бывает самым простым…
– Скажите, а этого неприметного мужчину в кепке вы тогда, в день убийства Санина, видели впервые? – задал я, наконец, новый вопрос заскучавшей было женщине.
– Нет, я его видела уже не в первый раз, – охотно ответила женщина. – Он с неделю или около того с Васькой и Гришкой гужевал…
– Вот как… А вы имели беседу со следователем по поводу случившегося?
– Да. У нас многие в доме были опрошены по поводу убийства Санина, и я тоже, – сказала женщина.
– И о чем вас спрашивали? – поинтересовался я.
– Про шум, – посмотрела она на меня. – Не слышали ли мы какого шума накануне или в день убийства.
– А вы что? – посмотрел я на женщину.
– Что? – глянула она в ответ на меня.
– Шум-то был? – спросил я.
– Нет. Никакого шума не припомню, – ответила женщина. – Санин, когда здесь появлялся, часто просто сидел у себя в квартире. Иногда бывал не очень трезв и водил к себе мужиков, как в тот день, когда его убили. Но шума не бывало никакого. Васька Писемский говорил, что они просто пили и беседовали «за жизнь».
– Вы с этим Васькой разговаривали о Санине? – спросил я.
– Да. Васька хвалился, что Санин им с Гришкой сказал однажды, что с ними он будто бы «отдыхает душой» и «сбрасывает нервное напряжение»… – ответила женщина и хмыкнула. – Ох, не понять этих мужиков!
Что ж, все правильно. За разговорами «за жизнь» с дворовыми выпивохами к Санину приходило успокоение. Сбросив таким образом скопившееся напряжение, он затем возвращался к жене и детям, к работе над ролями, с нервотрепкой и ежедневной съемочной гонкой…
– Скажите, а вы говорили о третьем мужике в кепке тому, кто вас допрашивал по поводу смерти Санина? – задал я весьма интересующий меня вопрос.
– Нет, – ответила женщина.
– Почему?
– Они и не спрашивали об этих алкашах, – чуть виновато ответила она. – И мне в голову не пришло говорить о них. Вот вы спросили – и я ответила. А не спросили – не ответила бы. Полиция только про шум спрашивала. И про подозрительных лиц в день убийства или накануне. А в алкашах – чего подозрительного? Тем более они на виду у всего дома. Алкаши – и есть алкаши, верно? Чего с них возьмешь.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
