– Ну, и что в твоем понимании – расти? – спросил я, зная, конечно, каков будет ответ. Сейчас она скажет, что мне надо, как и подобает мужику, включиться в гонку за благополучием и удовольствиями, расталкивая локтями тех, кто слабее, и держась как можно ближе к тем, кто сильнее. Но она ответила просто:
– Сам знаешь…
– Ладно. Как мы с тобой будем… дальше? – кажется, вместе с розовыми очками с меня упало еще нечто, какой-то груз, и мне, несмотря на обиду и отчаяние, стало даже как-то легче. Ведь пребывая в любовном тумане к Алле, я подспудно знал, что этому придет конец. Со мной и не могло быть иначе, ведь я – неудачник. И вот – случилось… И у меня будто камень упал с души: вот, наконец, дождался. И теперь тяготившее меня ожидание беды исчезло. Ибо пришла сама беда, вот только жаль, что она явилась в образе красивой и не в меру самоуверенной женщины. Но, поскольку я беду ожидал, то был к ней как бы подготовлен…
– Будем разводиться, – сказала Алла и выжидающе посмотрела на меня.
– Ты этого хочешь? – спросил я.
– Да! Хочу! Очень! – это было сказано с вызовом, но меня не слишком задело.
– Хорошо, – ответил я. – Раз ты инициатор, то тебе и начинать развод. А я подпишу, что там надо подписывать…
– Учти, все будем делить пополам, – немного растерянно произнесла она, очевидно, ожидая от меня иной реакции.
– Понимаю, – сказал я.
– А квартиру будем разменивать…
– Жаль. Классная квартира. Трехкомнатная сталинка… В центре. Она досталась моим родителям от моей бабки…
– Ну и что? – кажется, Алла нервничала. – Уж не хочешь ли ты сказать, что я не имею прав на эту квартиру? Я в ней прописана, мы владеем ею в равных долях, и по закону имею полное право на то, чтобы…
– Имеешь, имеешь, – не дал я ей договорить. Получилось это у меня вполне спокойно, и она с некоторым удивлением посмотрела на меня: не строю ли я ей какие-нибудь козни или западню, ибо квартирный вопрос ее, похоже, крайне волновал. Что ж, люди судят о других по себе…
– Зато мы запросто разменяем на две однокомнатные, верно ведь? – заявила Алла, подпустив в голос примирительные нотки.
– Вот ты этим и занимайся, – сказал я. – Только учти, я из центра не уеду…
Мы как-то быстро развелись. С обменом все было не так скоро, поскольку два варианта, предложенных ею, меня не устроили. А вот третий вариант, однокомнатная квартира на Садовом кольце недалеко от пересечения с Новым Арбатом, вполне то, что мне подходило.
Потом закрылся «Московский репортер». Я сунулся в одно место, в другое… Наконец, попалось на глаза объявление, что молодая телекомпания «Авокадо» объявляет конкурс на вакансию телевизионного корреспондента, имеющего опыт работы. Отправился на собеседование. В тот день шеф беседовал с тремя девушками и двумя парнями. Не знаю, сколько всего было претендентов на место тележурналиста, но я прошел. Признаюсь, поначалу сомневался, но на сотовый поступил звонок, и секретарша шефа пригласила меня прийти. Оказалось, принят, и надо выполнить ряд формальностей, после чего я могу приступать к работе. Конечно, с испытательным сроком в три месяца и урезанной в это время зарплатой.
Не верилось, что мне так может повезти. Все ждал, что это какая-то ошибка. Даже спросил секретаршу шефа, почему приняли именно меня. Очевидно, был настолько непосредственен, что не ответить на мой вопрос не могла. И секретарша ответила (по секрету):
– Изо всех, кто проходил кастинг, у вас самый большой словарный запас. И вы, отвечая на вопросы, не задумывались и быстрее всех находили нужные слова. А умение мгновенно реагировать на изменившуюся ситуацию и аргументировать ее шеф считает одним из самых главных качеств, которыми обязательно должен обладать телевизионный корреспондент и корреспондент вообще…
– Спасибо, – сказал я.
– Но вас взяли с испытательным сроком, – напомнила мне секретарша. – Потому что у вас нет опыта работы на телевидении. Постарайтесь быстрее его набрать. У нас были случаи, когда некоторые не выдерживали испытательного срока, и шеф расставался с ними без всякого сожаления. Не расслабляйтесь! – улыбнулась она.
– Спасибо. – Кажется, я был симпатичен секретарше шефа…
Что такое телевизионный корреспондент? Это тот же журналист. Помимо умения писать тексты и брать интервью, что я уже умел неплохо делать, надлежало хорошо и грамотно говорить, а главное, удерживать внимание и интерес аудитории к подаваемой информации. Весь вопрос в том, как это делать. Тележурналистика – дело вовсе не легкое, как может казаться. Это на экране ведущие передачи смеются, шутят… А сколько потребовалось времени и труда для подготовки, сколько снято дублей… И я стал учиться. Смотреть программы. Анализировать поведение ведущих. И скоро понял, что «брать» аудиторию можно тремя способами: обаянием, исключительно интересной информацией и какими-нибудь своими особыми приемами и фишками. Ну, а если сочетать в себе все эти качества, то, без сомнения, зритель будет твой. Надо лишь оседлать именно своего конька…
Чем, к примеру, завораживал зрителя тележурналист и ведущий программ Владимир Молчанов? Своей интеллигентностью, мягкостью, доброжелательностью и бархатным тембром голоса.
Особой харизмой отличается Николай Николаевич Дроздов, бессменный ведущий программы «В мире животных». Конечно, он профессор и все такое, но не каждый профессор может стать столь популярным и так завораживать своими рассказами аудиторию всей страны.
А Владислав Листьев? Обаяние плюс талант…
А наши знаменитые дикторы Виктор Балашов, Татьяна Веденеева, Ангелина Вовк, Игорь Кириллов, Светлана Жильцова, Светлана Моргунова… Им верили безоговорочно. Как своим. Родным и домашним. Вот что значит обаяние, голос и харизма.
Поскольку особо обаятельным я себя не считал и не считаю, а харизму надлежало еще заиметь (хотя бы хиленькую), оставалось либо найти свою привлекательную фишку, либо брать интересом сюжетов передач и текстами к ним.
Первые два месяца испытательного срока только и делал, что «искал себя». И не находил. То был в образе эдакого всезнайки и сыпал афоризмами «от великих» к месту и не к месту, то старался выглядеть столь серьезным и даже мрачным, будто мой сюжет рассказывал о крушении авиалайнера или поезда… В передаче о московских пробках я острил и был наполнен иронией и сарказмом, как это делает зловредный пешеход, смеясь над трудностями автолюбителей… А новостной сюжет об аресте милицией на Воробьевых горах тридцати геев подал как событие, по значимости почти равное убийству президента Джона Кеннеди в Далласе.
В общем, найти себя у меня пока не получалось. Шеф косился, но молчал. И в этом зловещем молчании я чувствовал, что тучи сгущаются. А потом, по словам секретарши шефа, продолжавшей принимать участие в моей судьбе, на горизонте телекомпании замаячила фигура опытного человека, претендующего на мое место. Положение стало настолько шатким, что уже начал ждать вызова в кабинет шефа и предложения написать заявление об увольнении по собственному желанию. Словом, испытательный срок мог закончиться весьма плачевно…
Выручило зеленое удостоверение «Международная карточка журналиста», подписанное Генеральным секретарем Международной федерации журналистов Айданом Уайтом и председателем Союза журналистов России Всеволодом Богдановым. Еще работая в «Московском репортере», главный редактор кинул клич, что имеется возможность получить профессиональную «Международную карточку журналиста». Кто, мол, желает? Айда, дескать, вступать. Авось пригодится такая корочка. Ну, мы все пятеро и возжелали вступить. Заполнили анкеты, приложили к ним цветные фото и копии с паспортов и пятьсот рублей вступительного взноса. И как-то очень скоро такие карточки журналистов-международников получили! Не зная ни одного иностранного языка! Эта карточка давала право получить доступ к информации в Европарламенте, Совете Европы и даже проходить в здание ООН. Но это у них. У нас же при ее предъявлении доступ в государственные и муниципальные учреждения для получения нужной информации она предоставляла. На вкладыше карточки содержалась просьба ко всем органам власти «оказывать необходимое содействие держателю карточки в выполнении им профессиональных обязанностей». И иногда это срабатывало! Сработало это и тогда, когда я провел свое первое журналистское расследование касательно хищений в департаменте градостроительной политики Москвы, в частности, по программе «Народный гараж» и нецелевому расходованию средств некоторыми чиновниками департамента. Всего начальственные ребята из департамента израсходовали на разные нужды, не связанные с указанной программой, около ста тридцати миллионнов рублей. В возбуждении уголовного дела против них и моя заслуга. Кроме того, это принесло мне кое-какие полезные знакомства среди полицейских чинов и прокурорских работников, к тому же я узнал, что мой университетский товарищ из одного потока уже несколько месяцев как трудится в Следственном комитете при Прокуратуре Российской Федерации.
