Между зубцами мелькнула каска с плюмажем.

— Эй, там, внизу! — раздался презрительный дворянский голос. — Не знаете пароля — ну и отъезжайте от стены! Да живо! А то начну стрелять, у меня это скоро!

— Ну, погоди, паскуда! — не выдержал Макгирт. — Дай мне только добраться до тебя, ты у меня понюхаешь лезвия моей шпаги! Откуда ты только взялся, такой хам!..

В ответ наверху запел рожок, в бойницы выставились мушкетные дула. Наглый дворянский голос проорал:

— Считаю до трех! Раз… два…

— Поедемте, Макгирт. — Алеандро чуть не плакал. — Этот идиот способен открыть пальбу. Едем к другим воротам.

Отряд молча развернулся. Все кипели от ярости. Де Базош, чтобы разрядить напряжение, сказал:

— Спасибо, что не стреляют в спину хоть это хорошо.

Толет был объявлен на осадном положении двадцать восьмого июня. Рифольяр, назначенный комендантом города, начал с того, что закрыл все ворота и сам ежедневно назначал пароль. Забот у него теперь было великое множество, и он трудился от зари до зари. Жанна самолично выезжала делать смотры своим войскам. Она намеренно показывалась им в белом, подчеркнуто простом, девичьем платье: вот кого вы защищаете, господа и солдаты, — вашу королеву, кроткую девушку, почти ребенка, так будьте же тверды, не пропустите негодяев в Толет. Ждать недолго: на днях подойдет коннетабль, а через месяц-два — сам Викремасинг, и мы наведем изменникам окончательный расчет. Она говорила, не повышая голоса, но ее было хорошо слышно, потому что ее слушали не дыша. Войска были надежны. Дружным криком отвечали они на ее слова — мушкетеры и гвардия кричали весело и лихо, телогреи — мрачно и стройно, а голоса поставленных под ружье учеников Рыцарской коллегии, в большинстве почти детей — звучали неподдельным мальчишеским восторгом. Толет был готов к бою. Перед Аскалером стояли заряженные пушки. Выглянув из окон своих покоев, Жанна могла видеть в саду белые мушкетерские накидки и составленное в козлы оружие. Пели горны, слышались воинские команды. Толет не спал, Толет ждал врага.

Придворных осталось совсем мало, но Жанне они были не нужны. Она проводила свое время с генералами. Впрочем, вся мужская половина придворных надела оружие и стояла на постах, даже изящный граф Кремон, которому солдатский колет и панцирь шли как корове седло.

Рифольяр доложил ей, что посланник принца Оранского просит об аудиенции.

— Что, посланник? — изумилась Жанна. — Откуда он взялся?

— Он приехал, когда город был еще открыт, Ваше Величество…

— К чему такая спешка? Впрочем… — Жанна подняла палец, — впрочем, можно принять его и сейчас… Пусть увидит, что мы не придаем значения всему этому… Да. Передайте ему, что мы примем его восьмого, в обычное время…

Перед всеми воротами было одно и то же: без пароля не впускали. Никого из знакомых, как назло, не случилось. В одном месте их стали обстреливать издалека, вообще не желая слушать. Они таскались по окружной дороге целый день, натыкались на разъезды лигеров, схватывались с ними. К вечеру отряд вышел на берег Влатры, в деревню Флоэль.

«Самых верных» осталось теперь еще меньше. Пересчитали людей: семьдесят восемь, считая с офицерами и самим капитаном. Ну и хорошо, хватит и меньшего числа, подумал Алеандро. Теперь он уже не думал о том, чтобы защищать Толет. Зачем защищать ловушку? Толет представлялся ему огромным силком, в который была поймана Жанна. И он думал теперь только о том, как вывести Жанну из этой ловушки. Спасти только ее — больше никого. А для этого довольно и двадцати, даже десяти человек.

Пока он ездил вокруг запертого города, ему стало упорно казаться, что ворот не отпирают ему одному — а другим отопрут. Откуда у него появилась эта уверенность, он не знал, и сейчас это было неважно. Важно было одно — опередить их, выхватить Жанну у них из-под носа, увезти… все равно куда, но увезти. Нет, неправда, он знал, откуда у него эта уверенность. «Мы рассчитываем держать Иезавель в наших руках уже 10 июля. Преданный Иосиф». Вот откуда. А сегодня уже седьмое на исходе, Толет, как мышеловка, и Жанна там, внутри. И все они — чемианцы и лигеры — охотятся за ней. «А я не отдам им ее. Не отдам. Она моя. Пусть они берут пустой Толет».

— Нам нужны лодки, — сказал он. — Меняйте их на коней, покупайте, крадите, все равно как — но найдите лодки.

Другого выхода не было: подняться на лодках к бонам, перебить стражу и вскрыть их.

Он сидел в «Белом цветке Флоэля» на берегу Влатры, без аппетита жевал баранину. Предместье затаилось за запертыми дверями и ставнями, не желая иметь дела ни с кем. Хозяин «Белого цветка» угрюмо косился на них, но не решался пререкаться с вооруженными людьми.

— Четыре лодки есть, все войдут, — сказал Макгирт. — Еще десятеро предпочли исчезнуть…

— Черт с ними, — отозвался Алеандро. — Подождем двух часов, это самое глухое время.

После полуночи все в харчевне задремали, уронив головы на столы. Все, кроме капитана, — его сон не брал.

Ночная тишина была пронзительна. Из страшного далека по реке донесся перезвон курантов Мириона: половина второго.

Затопали сапоги, вбежал корнет Лиферг:

— Мой капитан! На реке какие-то чужие лодки!

Макгирт проснулся мгновенно.

— Дьявольщина, проспали! Скорее!

— Нет, Макгирт, не проспали. — Капитан затягивал на себе боевые ремни. — Лигеры тоже знают, что два часа — самое глухое время… Придется обогнать их…

Отряд быстро расселся по лодкам. Тронулись вверх по течению, стараясь не приближаться к неприятельской флотилии, которая темной массой плыла по середине реки.

— Кровь Господня… — сквозь зубы цедил капитан, — вы увидите, им откроют… Сволочь Лианкар… Наддайте, мы должны их обойти…

Слева вдруг донеслось:

— К'е ftewank? Niqa klasxkmingsx![70]

— О дьявольщина! Это же наши старые друзья фригийцы! — шепотом воскликнул Макгирт.

— Заметили-таки, — сказал капитан. — Поиграйте с ними, Макгирт, я за себя не ручаюсь.

— Господа! — отозвался Макгирт. — Не говорит ли кто по-виргински?

— Уы хтто? — затрудненно донеслось с крайней лодки. — Уы йест Кейльхемп-ар?

— Да, да! Принц послал нас на разведку!

— Р-расфетк… — Снова заговорили что-то по-фригийски. — А, та латна, хршшоо…

— Ну и выговор у него, — шепнул Хиглом. — За одно это издевательство над виргинским языком надо глотку рвать…

— Нажмите, нажмите, друзья… — Капитан сам схватил весло.

С полчаса гребли, обливаясь потом, вровень с передовой лодкой фригийцев. Боны завиднелись впереди в предрассветном сумраке, но, кажется, совсем не приближались — течение давало себя знать.

— Судя по всему… охраны… никакой… — выдыхал капитан, усиленно работая веслом. — Их… конечно… ждут… Нажмите… еще…

Они наконец обошли фригийцев двумя лодками. Две задних немного отстали.

— Эй, куда вы, кейлембарцы? — раздалось с передовой фригийской лодки без всякого акцента. — Нам приказано войти первыми!

— Принц изменил приказ в последний момент! — без запинки ответил Макгирт — Первыми войдем мы!

— Кто вы такой, черт вас возьми?

— Я капитан Дикнет с острова Ре! Кто там сомневается? Загребайте, ленивые скоты, повеселее!

— Черт, жаль, если придется стрелять — прошептал Хиглом.

Но фригийцы больше ничего не спрашивали. То ли на них подействовал уверенный тон Макгирта, то ли они слишком продрогли на воде, — но они не пытались обгонять наглые четыре лодки, которые первыми проскочили разведенные боны. Никакой охраны на них не было.

— Алеандро, а почему бы нам не плыть так до Аскалера? Ведь он почти на берегу.

— Нет, Арнор, бок о бок с фригийцами… Через час будет совсем светло. Пешком мы доберемся скорее. К левому к левому правьте! Нет, нет, минуем протоку! Что вы делаете де Базош?

— Хочу будить горожан. Какого черта они спят?

— Погодите до берега, не сейчас. Это мы всегда успеем.

Наконец они пристали на песчаной косе у Южного арсенала. Пока Макгирт строил солдат, Алеандро, скрипя зубами, следил за фригийской флотилией. Неторопливо, методично выгребая, она шла к Мириону. Несколько лодок свернуло к противоположному берегу, где чернел своими башенками и шпилями Отель де Бургонь.