Заряды, подрываемые радиосигналами на расстоянии, наши войска применили не только в Харькове. 22 октября 1941 года под обломками здания на улице Энгельса в Одессе нашли свою смерть около 200 старших офицеров вермахта, собравшихся на важное совещание. Под Москвой, во время движения немецких войск по мосту через реку Истру, взорвались два заряда, весом по 600 килограммов каждый. Мост взлетел на воздух, и в самый ответственный момент наступательной операции сообщение между частями фашистов нарушилось. Рвались радиофугасы в районе Туапсе, у Ржева, под Ростовом и Сталинградом, на Курской дуге.

Один из первых шифрованных радиоприказов полетел к чудо-минам 11 июля 1941 года под Ленинградом. Между начальником инженерного управления фронта Б. Бычевским и командиром роты особого назначения В. Яковлевым состоялся короткий разговор:

— Вот тут, в Стругах Красных, летчики видели скопление вражеских танков и автомашин. Где наши фугасы?

— На дороге — три по четверти тонны. Взрыватели «Беми».

— Да, кстати, а почему «Беми»?

— «Беми» — беспроволочные мины, кажется...

— Я слышал другое. Ну это сейчас неважно. Бей, Володя!

Во время войны фашистские главари не раз выступали с угрозами изготовить и пустить в ход некие виды «секретного оружия». Подразумевались ли в хвастливых заявлениях гитлеровских бонз радиомины? Надо принять во внимание, что осенью 1942 года немецким саперам все же удалось найти одну из наших чудо-мин. По всей вероятности, в военных лабораториях рейха предпринимались попытки скопировать советский образец или изготовить подобный. Сделать это оказалось, видимо, не так-то просто.

Наконец, не менее интересно узнать, кто же сумел изобрести радиофугасы в те годы, когда только начинали говорить о направлении в технике, названном впоследствии телемеханикой.

Ответить должны архивы. Кому, как не историкам нашей оборонной техники, оживить для нас пожелтевшие от времени документы, в которых говорится о таинственных «Беми»...

Е. ГОРБУНОВ, военный историк

В журнале «Советские архивы» № 4 за 1967 год помещен любопытный документ, который имеет отношение к прибору для подрыва зарядов на расстоянии.

В журнале приведен отчет Комитета по делам изобретений за 1920 год. Пункт 40 отчета гласит:

«Бекаури. Мина заграждения. За отчуждение в собственность республики — 10 миллионов рублей. За полное отчуждение изобретения в собственность РСФСР с обязательством изготовления образца в 6-месячный срок со дня выдачи этой суммы — 5 миллионов рублей дополнительно по испытании образца».

Этот отчет с мало что значившими в ту пору миллионами, по-видимому, первый документ, связанный с изобретением талантливого инженера Владимира Ивановича Бекаури. Именно из двух первых букв его фамилии и фамилии профессора Ленинградского политехнического института В. Миткевича составлено сочетание «Беми».

С 1921 года и до конца жизни Бекаури возглавлял организованное им по указанию Ленина Особое техническое бюро (сокращенно — Остехбюро). В 20-е годы оно было одной из самых крупных организаций по разработке военной техники для Красной Армии. Оценка всей деятельности Остехбюро не входит в мою задачу. Я хочу привести лишь несколько эпизодов, связанных с судьбой самого необычного изобретения Бекаури — радиомины.

Это кажется неправдоподобным, но первое испытание столь сложного и капризного прибора было назначено на один из дней июля 1925 года. Условия были такими. Пять фугасов уложили в отдаленном уголке Ленинградского гребного порта, там же зарыли в землю приемное устройство для их подрыва. В Балтийском море, в 25 километрах от этого места, находился тральщик «Микула». Его радиостанция должна была послать условные сигналы в определенное время, установленное комиссией.

На испытание приехал председатель Реввоенсовета СССР и нарком по военным и морским делам М. Фрунзе. Он сам определил время и последовательность взрыва фугасов, уложенных на берегу. Все они взорвались точно в назначенный срок и в той последовательности, которую указал нарком.

Повторное и снова успешное испытание прибора «Беми» прошло в ноябре 1925 года на комендантском аэродроме (Ленинград). Присутствовали новый председатель Реввоенсовета СССР и наркомвоенмор К. Ворошилов, член Реввоенсовета СССР Г. Орджоникидзе, комвойск округа Б. Шапошников и руководители Остехбюро вместе с его начальником.

Конструкторам рекомендовали увеличить дальность действия, создать более совершенную схему, способную работать в самых неблагоприятных условиях. На выполнение нового варианта прибора ушло полтора года. Удалось спроектировать и построить высокочувствительные батарейные приемники, надежные кодирующие и декодирующие устройства, взрыватели, малогабаритные источники питания. И все это было сделано в то время, когда только-только начинали работать радиовещательные станции, а ламповые приемники были величайшей редкостью!

В марте 1927 года в районе Малой Вишеры снова прошли испытания. На этот раз станция управления находилась в Ленинграде, в 170 километрах от места взрыва.

3 мая 1927 года на одном из подмосковных полигонов действие приборов «Беми» продемонстрировали руководителям партии и правительства. Присутствовали М. Калинин, А. Микоян, Я. Рудзутак. Команды на подрыв мин летели по радио из Ленинграда, с расстояния более 600 километров.

В 1929 году «Беми» были приняты на вооружение РККА, а весной 1930 года началось их серийное производство.

Чтобы проверить действие аппаратуры в боевых условиях, зимой 1930/31 года под Москвой были проведены войсковые учения, которыми руководил начальник оперативного управления штаба РККА В. Триандафилов. За четыре месяца учений ни одно устройство не сработало от ложных сигналов, которые посылали даже с мощных радиовещательных станций. Испытания в войсках продолжались и в последующие годы.

Весной 1932 года по распоряжению наркома К. Ворошилова на Дальний Восток выехала группа специалистов с приборами «Беми». Группа поступила в непосредственное подчинение командующего Особой Краснознаменной Дальневосточной армией В. Блюхера. Обстановка в этом районе была очень тревожной, военный конфликт мог вспыхнуть в любой момент.

В мае 1932 года сюда прибыла вторая, еще более многочисленная группа радиоминеров. В итоге появилась первая в Красной Армии отдельная рота, вооруженная чудо-минами. Подобные подразделения вскоре были сформированы и в других пограничных округах. Такие подразделения сокращенно называли ТОС, что означает «техника особой секретности».

К началу Великой Отечественной войны на вооружении наших инженерных войск состояли радиовзрыватели Ф-10, которые были значительно лучше своих предшественников «Беми». Ф-10 весил 16 килограммов, а комплект аккумуляторных батарей к нему — 18 килограммов. Прибор сохранял работоспособность в течение 60 суток.

Применение зарядов, взрываемых на расстоянии, явилось полной неожиданностью для немецкого командования. Попытки вражеских минеров отыскать эти заряды кончались неудачей — глубокая закладка не позволяла обнаружить их обычными средствами.

Конечно, фашисты догадывались о том, что на воздух взлетают объекты, заминированные еще до отхода советских войск. В штабе вермахта возникло предположение, что команды на взрывы мощных фугасов даются по радио. Пришлось доложить фюреру. Поскольку саперные части расписались в своем бессилии, Гитлер издал совершенно секретный приказ: «Русские войска применяют против немецкой армии «адские машины», принцип действия которых еще не определен. Наша разведка установила наличие в боевых частях Красной Армии саперов-радистов специальной подготовки. При выявлении таких саперов среди пленных доставлять их в Берлин самолетом и докладывать об этом лично мне».

Саперов-радистов среди пленных не оказалось, а взрывы продолжали греметь на всех фронтах.

Подобного оружия не было в немецкой армии ни перед войной, ни во время войны. Лишь осенью 1942 года немецким саперам удалось обнаружить одну такую мину. Ее отвезли в Германию и потратили больше года, чтобы скопировать советский образец. Несмотря на грозные приказы самого Гитлера, наладить производство радиофугасов фашистам не удалось.