Личность епископа слишком неординарна, чтобы умолчать о нем в нашем рассказе или ограничиться кратким упоминанием.
Стефан родился в Великом Устюге и прозывался там Стефаном Храпом. Устюг в то время был крупным торговым городом и, занимая выгодное географическое положение у места впадения в реку Сухону ее притока Юга (откуда и пошло его название - Усть-Юг, то есть устье Юга), привлекал на свои торжища выходцев с Печоры и Вычегды, Ижмы и Верхней Мезени. Именно на этих торгах Стефан и встречался не раз с аборигенами Великой Перми, что, в конце концов, резко изменило всю его жизнь: ревностный христианин, он решил нести свет православия в земли северных язычников, а кроме того, обучить их грамоте.
Поглощенный этой мыслью, Стефан потратил несколько лет на изобретение азбуки коми-зыряно-пермяцкого языка и, вооруженный ею, отправился на северовосточную окраину тогдашней Московии крестить и просвещать тамошние народы.
Дело это было поистине смертельное, поскольку язычники не хотели ни менять веру, ни учиться новой грамоте, обходясь по старинке системой бытовых меток и знаков и яростно сопротивляясь намерениям Стефана. Но его бесстрашие ломило горы и подчиняло ему самые непокорные сердца. Он вступал в диспуты с местными волхвами, вызывал их на Божий суд, когда истины ради приходилось испытывать себя огнем и водой, и повсюду сокрушал топором языческие деревянные кумиры. Последнее было особенно опасно, и, будь на месте Стефана другой человек, с ним бы давно расправились, но фанатичная уверенность в своей правоте и абсолютное бесстрашие помогли миссионеру преодолеть все преграды.
Стефан прожил среди пермяков 17 лет, что было настоящим подвигом, ибо, как писалось в летописи, он жил "посреди неверных человек, ни Бога знающих, ни закона водящих, молящеся идолам, огню, и воде, и камню, и Золотой Бабе, и волхвам, и древью".
Как видим, в тексте упомянута Золотая Баба, и у нас возникает резонный вопрос: откуда летописец получил сведения о ней? Ответ здесь, вероятнее всего, будет таким: либо от самого Стефана, либо от людей, коим он рассказывал о кумире пермяков. То и другое в одинаковой степени возможно, поскольку, несмотря на удаленность Перми от Московского княжества, миссионер-просветитель побывал в Москве в 1383 г. Здесь он был принят и обласкан Дмитрием Донским, и уж, конечно, в разговоре с ним и с его окружением не мог не рассказать о чудесах и дивностях Пермской земли, в том числе и о Золотой Бабе. Так что в данном случае у нас почти нет сомнений об источнике информации летописца; как, впрочем, нет их и тогда, когда заходит спор о том, видел ли Стефан Пермский самолично Золотую Бабу.
Некоторые исследователи, опираясь на факт его беседы с великим князем московским и владимирским, склонны думать, что видел; нам же такое утверждение кажется весьма сомнительным. Конечно, он горел желанием добраться до главного кумира Пермской земли, но - говорим об этом со всей ответственностью - не преуспел в своем предприятии. Не менее горячо ему воспрепятствовали в том пермские волхвы, которые перепрятывали своего идола, едва лишь епископ оказывался в опасной близости от него.
Вот, пожалуй, главные источники, к которым обращаются все, кто по мере своих сил пытается разгадать тайны Золотой Бабы. А их-то, тайн, в 1000-летней истории идола более чем достаточно.
ЕЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ
Точно установлено, что в IX-XII вв. скандинавские викинги не только воевали с племенами страны, называемой ими Биармией, но и торговали с ними, попадая на тамошние торжища через Белое море и Северную Двину. И что они знали о существовании в биармийских лесах капища золотого истукана, которому поклонялись аборигены. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в головах многих викингов жила снедающая их мечта - отыскать и захватить Юмалу, как называют божество древненорвежские саги.
Об этом рассказывается, по крайней мере, в трех из них, но особенно подробно - в "Снорри", повествующей о том, как в 1023 г. норвежские викинги во главе с Ториром Собакой, личностью исторической, предприняли попытку похитить Юмалу. С превеликим трудом им удалось добраться до идола, на коленях у которого стояла золотая чаша, полная серебра, а на шее висела массивная золотая цепь. Тори? Собака завладел чашей, а один из его воинов прельстился цепью. Чтобы снять ее, он ударил идола топором по шее, отрубив ему голову. Произведенный шум встревожил храмовую стражу, и викингам пришлось бежать. Они едва пробились к берегу, где стояли их суда, и Юмала, хотя и обезглавленная, осталась на своем исконном месте. И пребывала на нем до прихода в Пермскую землю святителя Стефана, после чего исчезла бесследно. Само имя Юмала ничего загадочного в себе не заключает. Это общее наименование божества, сверхъестественного существа в финно-угорской мифологии.
Попытку обнаружить Золотую Бабу предприняли в конце XV в. московские воеводы Семен Курбский и Петр Ушатый. К тому времени уже было известно, что идола перенесли на азиатскую часть континента, и поэтому, как только Курбский и Ушатый во главе четырехтысячной лыжной рати перевалили через Урал, они сразу стали искать его капище. Было захвачено много югорских населенных пунктов и обыскано немало потаенных мест, но ни идола, ни храмовых сокровищ найти не удалось.
Следующая глава в истории Золотой Бабы открывается почти через сто лет после похода Курбского и Ушатого - в 1582 г., в период покорения казачьим атаманом Ермаком Тимофеевичем Сибири. Глава, надо сказать, неожиданная, поскольку именно тогда отыскался след главного божества Пермяцко-Югорской земли.
Осенью указанного года казаки, штурмуя три дня без всякого успеха так называемый Демьянский городок в низовьях Иртыша, уже было хотели отложить приступ, но тут объявился некий перебежчик, поведавший о том, что в городке находится идол, сделанный из чистого золота.
Едва услышав это, предводитель казаков есаул Богдан Брязга приказал забыть о всяком отступлении и продолжить штурм. В конце концов, городок был взят, но желанного трофея в нем - увы! - не оказалось. И не потому, что перебежчик сообщил заведомую неправду, а по другой причине: как ни держали казаки осаду, служители кумира ухитрились неведомо каким путем выбраться из окружения и унести его с собой.
Брязга с отрядом бросился по следам исчезнувшего идола, и в мае 1583 г. они оказались на Оби, в местности, называемой Белогорьем, где находилось мольбище Золотой Бабы. Оно было священно для аборигенов - остяков, к тому же защищено своего рода заклятьем, согласно которому всякий, нарушивший покой великой богини, должен был умереть, но казаки презрели все запреты и обыскали мольбище до самого последнего закутка, однако Золотой Бабы так и не нашли. Она вновь исчезла каким-то таинственным образом. А когда казаки возвращались из похода, то попали в засаду и погибли все до единого. Уж не сбылось ли заклятье?..
Но через некоторое время пропавший из Белогорья идол объявился в бассейне реки Конды, левого притока Иртыша, и к его капищу вновь потянулись все окрестные племена, неся божеству богатые подношения в виде соболиных шкурок и заморскихтканей, приобретенных на торжищах обширной Пермяцко-Югорской земли.
В начале XVIII в. еще один миссионер, Григорий Новицкий, пытался найти Золотую Бабу, но и его усилия ни к чему не привели. Однако он собрал интересные сведения о святилище, где тайно хранился кумир и куда имели право входить лишь вождь племени и шаман.
Через сто лет следы Золотой Бабы вроде бы обнаружились на реке Северная Сосьва, впадающей в Обь с левой стороны; сейчас же, по прикидкам исследователей, местопребывание идола отодвинуто еще дальше - на Таймыр, в горы Путорана, которые и на исходе нашего века являются загадочным "белым пятном".
ПРОИСХОЖДЕНИЕ
Итак, если проследить "миграцию" Золотой Бабы за тысячу лет, то окажется, что она проделала поистине фантастический маршрут от берегов Северной Двины до берегов Оби. Причины такого перемещения понятны, если принять распространенную точку зрения, что ее приходилось все время спасать либо от грабителейнорманнов, либо от воинствующих христианских проповедников, и все же напрашивается вопрос; а не о разных ли божествах идет речь и можно ли отождествить Юмалу XI в. и Золотую Бабу XIV-XVI вв.? Вспомним сообщение Лета - ведь он говорил о нескольких статуях, унесенных уграми из Рима.
