В половине четвёртого утра мы с Колей снова оказались в отделении. Вместе с мужиком, которого задержали в ювелирном магазине «Яхонт».

— Вперёд!

Звякнули ключи. Петрович открыл камеру. Коля ткнул мужика автоматным стволом в спину.

— Пошевеливайся!

Мужик внезапно остановился. Развернулся, опрокинул Колю плечом и ударил Петровича коленом под дых.

— А ты где был? — спросил Скобцов.

— В комнате отдыха. В горле пересохло. Но возню услышал.

— Чего было дальше?

— Мужик тыкал Колю ножом в грудь.

— Нож-то откуда взялся?

— Когда обыскивали, не заметили.

— Дальше-то что?

— Ну, заскочил я туда. Мужика прикладом по черепу. Тот в отруб. А Колька кровью истекает.

— Охренеть!

— Ага.

— Скорая быстро приехала?

— Минут через десять.

— Кольку-то я этого, вроде, никогда не видел. Да и подробности слышу впервые. Успели?

Я помрачнел.

— Нет.

Вызвав скорую, я бросился к камере и, когда оказался рядом, обомлел. Иешуа стоял перед Колей на коленях и молился. Я обернулся — на двери обезьянника висел тяжёлый замок. Разум подсказывал мне, что Иешуа не мог пройти сквозь решётку, но он каким-то образом всё-таки оказался здесь.

— Пожалуйста, не мешай, — попросил оборванец.

Я отступил. Потом произошло то, что иначе как чудом не назовёшь. Когда пятна крови на Колиной груди и на полу исчезли, пришёл в себя Петрович.

— Чего это он?

— Тихо.

Коля пошевелил рукой. Оборванец поднялся, приблизился к нам, очень тихо сказал:

— Всё будет хорошо, — и молчаливо двинулся в сторону выхода.

— Из обезьянника мы всех выпустили. Шлюхи, бомжи и остальные тоже всё видели и обалдели не меньше нас. Выпустили после того, как очнулся Катя. У него даже шрамов не осталось. Мужика оформили, как следует, а перед врачами извинились за ложный вызов. В общем… сам понимаешь, раз до сих пор не веришь мне. Но так всё и было.

— А этот… Иешуа?

— Мы его больше не видели. Хотя, через дверь он так и не вышел.

— Не понял, это как — не вышел? — удивился Скобцов.

— Просто исчез. Как это произошло, никто не заметил. Шёл себе по коридору…

— Вы где?

— У ипподрома.

— Понял.

Метёлкин отключил рацию.

— Пожевать бы.

— Тут есть круглосуточное кафе.

— Это хорошо, а то в брюхе урчит.

Минуты через две Скобцов направил «Уазик» по мрачной Софийской. На повороте фары высветили в переулке сухопарую фигуру.

— Валер, притормози-ка, — задумчиво произнёс Метёлкин.

— Зачем?

Скрипнули тормоза. «Уазик» остановился и затарахтел на холостых.

— А вон, гляди.

К машине неторопливо приближался старик крепкого телосложения, с помятым щитом на плече и изогнутым копьём под мышкой.

— Придурок какой-то.

— Ну да, — осторожно согласился Скобцов.

Нескладный приплюснутый шлем на голове старика и странное вооружение навевали самые недобрые чувства.

— Проверим? — предложил Метёлкин.

У Скобцова почему-то засосало под ложечкой.

— Может, ну его?

— А если заколет кого-нибудь?

— Сходи-ка сам, машину, знаешь ли, как-то не очень… бросать… без присмотра. Но если что, я рядом.

— Лада.

Метёлкин открыл дверь. Выбрался из машины и крикнул:

— Гражданин!

Тишина Метёлкин забеспокоился, снял с плеча автомат и крикнул ещё раз:

— Гражданин!

— Это вы мне? — удивился старик.

— Вам, кому же ещё!

Старик кашлянул в костлявый кулак, обернулся и прокричал в темноту:

— Санчо, ты где? Поторопись, веди сюда Россинанта. Тут один забавный молодой человек чего-то от меня хочет.

В ту лощину я заглянул, когда искал бычка.

Заметив струйку дыма над рощей, привязал коня в кустах и отправился на разведку. Но то, что я увидел, не напоминало стоянку индейцев. Груда металла, дымящегося кое-где. Рядом возился парень, одетый, словно гимнаст из цирка. По всему — гринго.

— Эй! — окликнул я. — Бычка не видал, двухлетку?

Он повернул ко мне лицо:

— Не видал.

Когда я приблизился, гринго встал и, улыбнувшись, поклонился.

— Лу Брэндон, — кашлянув, выдавил я из себя.

— Дэн Рэди, — представился он. Называя имя, гринго снова поклонился.

— Лошадь команчи угнали? — спросил я. — Ежели трудности, прошу к нам.

— Трудности, — кивнул гринго.

Мы ехали на моём коне вдвоём.

Когда вошли в салун, разговоры смолкли, повисла тишина. Бармен Сэт Хоган перестал надраивать стаканы.

— Парень — со мной, — сказал я, облокотившись на стойку и глядя в зал.

Рэди стоял рядом и улыбался.

Ребята вернулись к выпивке.

— Налей по стаканчику, — обратился я к бармену.

Сэт потянулся к бутылке.

— Его зовут Рэди, — сообщил я. — Он мой друг.

Билл Арчер поднял голову и спросил:

— Лу, с чего твой новый друг так вырядился?

Арчер любил нарываться. И тех, с кем он повздорил, выносили ногами вперёд.

— А всё другое в стирке, — миролюбиво ответил я.

Билл чуток поразмыслил и понимающе кивнул.

Обстановка разрядилась. Скоро Дэна хлопали по плечу, говорили, он славный малый.

За столиком в углу я увидел Красотку Ширли, подсел к ней.

— Симпатяга, — улыбнулась она, глядя на Рэди.

Неожиданно все повалили на задний двор.

Я забеспокоился. Кто знает, что может взбрести в головы суровых жителей фронтира в интервале между седьмым и десятым стаканчиком.

Мы с Ширли тоже вышли.

Суровые жители фронтира устроили показательные выступления по стрельбе. Особенно старался Билл Арчер, паля из двух револьверов. Стреляли в бутылки, выставленные в ряд на поленнице. И в бутылки, услужливо брошенные вверх. Двор заволокло дымом. Рэди наблюдал и улыбался.

Наконец, один из дружков Арчера подкинул серебряный доллар, а Билл выстрелил. Доллар, подпрыгнув, отлетел на несколько шагов.

Дэну подали гнутую монету.

— Совсем недалеко от центра, — похвалил он.

— Сам не хочешь попробовать? — спросил Арчер.

— Я не стрелял из такого оружия.

— Не тушуйся, — ободрил Дэна Арчер, заряжая револьвер. — Надо когда-то начинать. Попробуй сначала с бутылкой. Держи мой «кольт».

Рэди взвесил револьвер в ладони, оценивая баланс, и прицелился для тренировки в поленницу. Рыжий Люк расставлял бутылки.

— Я попытаю счастья с монеткой, — объявил Дэн, улыбнувшись.

Билл хохотнул:

— Ну что ж!.. Я готов рискнуть своей наличностью.

Арчер был уверен — его доллар не пострадает.

Выстрел. Монета ушла футов на семь — в направлении, в котором летела пуля. Ещё до того, как доллар упал, я заметил вмятину. Свинец не пробивает серебряный доллар, а мнёт, если кому интересно.

Вмятина оказалась по центру.

Балл нахмурился. Он не любил, когда с ним кто-то уравнивался. Не говоря о большем.

Увидев, как ходят желваки на физиономии у Билла я сменил позицию, не желая подставлять Ширли. Билл человек грубоватый. Могли загреметь выстрелы по живым мишеням.

— Неплохо для начала, — процедил Арчер. — Если это было начало.

— Я впервые стрелял из такого оружия, — улыбнулся Рэди. — Хотел бы ещё.

— Что ж, — усмехнулся Билл.

Он сунул руку в карман, извлёк из него горсть мелочи и подбросил над огневой позицией.

— Нет! — выдохнул я.

Дэн сделал пять выстрелов.

Дым рассеялся. Люк, подобрав с земли гнутые монетки, уставился на гринго, открыв рот.

— Шесть… — прошептал он, внезапно осипнув.

— Как шесть? — усомнился кто-то.

— Смотрите…

Люк показал на ладони мелочь. Рука подрагивала.

— Две монеты взял одной пулей, — услышал я чей-то голос.