— «Надо бежать отсюда!», — думала я, но, тем не менее, стояла, боясь пошевелиться.

Время будто затормозило свой ход и я наблюдала, как миллиметр за миллиметром поворачивается в мою сторону голова трупа, словно в замедленной съемке...

Вдруг сзади послышались шаркающие шаги. Этот звук выдернул меня из оцепенения и я обернулась. Ко мне, раскачиваясь и расставив в стороны руки, приближалась мертвая мисс Тэтчер. Можно бы уже и привыкнуть...

— Ну что?, — насмешливо обратилась ко мне Мэри Тэтчер, вид которой пугал не меньше, чем происходящее внутри склепа пробуждение мертвеца, — насколько мне известно ты и твои друзья не слишком далеко продвинулись в расследовании моего убийства!

Несмотря на испытываемый страх, меня начало охватывать раздражение:

— «Почему она навязывает мне это расследование? Я не имею никакого отношения к убийствам в деревне, а мертвая библиотекарша все приходит и приходит в мои сны, пугает меня до полусмерти! В конце концов — это дело полиции!», — думала я.

И, неожиданно для себя, впервые с тех пор, как начались мои кошмары, я вступила в диалог с призрачным мертвецом. Прежде мне приходилось лишь слушать, замирая от ужаса, но теперь я отважилась задать вопрос:

— Почему вы приходите с этой просьбой именно ко мне,... ммм... мисс Тэтчер?

Труп захихикал:

— О нет! Это не просьба, а приказ, у тебя просто нет выбора. Оглянись!, — вскричала мертвая мисс Тэтчер и указала почерневшей раздутой рукой на что-то в склепе позади меня.

Мне уж и без того было страшно. Физически это ощущалось так, будто что-то холодное надавило мне на грудь и было тяжело дышать, но увидев, что происходит внутри склепа, я испугалась еще сильнее, если это только возможно.

Рыжеволосая женщина выбралась из каменного гроба и шла прямо на меня. Не было никаких сомнений в том, что она мертва. Внешние признаки разложения еще не успели сильно исказить ее облик, однако глаза женщины выглядели остекленевшими и неживыми, движения были скованными, по лицу расползлись несколько неестественных синяков. А пышные волосы слежались и торчали в стороны сплющенной сзади копной. Мой живот скрутили спазмы тошноты, которые вызвал запах, исходящий от покойницы, именно этот удушающий признак тления я почувствовала, подходя к склепу. А самым ужасным было то, что в мертвой женщине я узнала... Еву Фостер — вдову убитого фермера и мать моей подруги Сони Складовски!

Я попятилась и наткнулась на мисс Тэтчер.

— Ты куда?, — зашипела она на меня, — посмотри хорошенько на труп! Если ты, Анна Грей, не сумеешь расследовать все обстоятельства моего убийства, то не только эта мертвая женщина, но и много других мертвецов встанут из могил. Страшно даже представить что будет после этого.

Привычный насмешливо-ехидный тон Мэри Тэтчер изменился, она заговорила серьезно и печально:

— Тебе ничего другого не остается, как докопаться до всех причин, которые привели к убийствам в нашей деревне. Когда ты выяснишь это, тебе станет понятно что делать дальше...

Мисс Тэтчер продолжала что-то говорить, удерживая меня двумя руками и повернув лицом к склепу, но я уже не слушала ее, потому что труп из каменного гроба подошел ко мне, глядя на меня стеклянными глазами, открыл рот и, обдав зловонием, издал низкий гортанный звук — нечто среднее между «э-э-э» и «у-у-у». Рука женщины из склепа протянулась, чтобы схватить меня — от страха я во сне потеряла сознание и упала. Но в реальности я проснулась.

***

— Твои сны, Энни, удивительным образом сопряжены с действительностью, — сделал вывод Марк, когда мы встретились поздним утром в воскресенье, и я, все еще находясь под впечатлением от кошмара, эмоционально поведала ему о том, что чуть не умерла от страха и даже потеряла сознание во сне, хотя раньше не думала, что такое возможно!

А Марк продолжал:

— Однажды Альфред упомянул об огромной опасности использования средств на основе нашего старого рецепта, помнишь?

— Да, он сказал тогда, что это средство можно применять для недавно умерших и заметил, что в этом кроется опасность. Можешь ли ты, Марк, объяснить мне, в чем именно состоит угроза?

Мы беседовали, идя от моего дома к воротам по липовой аллее. Нам предстояло отправиться в деревню, чтобы поговорить с викарием Джозефом Эриксоном. Я предложила Марку оставить его машину в Грейхолле, а в деревню сходить пешком, он с радостью согласился и принялся отвечать на мой вопрос:

— Ты помнишь, Энни, что Альфред перед оживлением Персоны уточнил время, в течение которого собака была мертва. Было важно, чтобы оно не превышало пятидесяти минут — максимального времени, когда можно начинать процесс оживления с помощью нашего средства «Спиритус». После истечения пятидесяти минут этого делать уже нельзя, из-за повреждений в мозге умершего.

— А вам с дядей приходилось оживлять кого-то, кто был мертв более, чем пятьдесят минут?, — поинтересовалась я.

— Да, приходилось... Время — пятьдесят минут — мы узнали опытным путем, оживляя животных, в основном крыс. Но однажды нам пришлось оживить человека, умершего за два часа до того, как мы ввели ему препарат «Спиритус». Когда-нибудь я расскажу тебе эту историю, а сейчас уточню лишь, что это случилось по ошибке и привело к большим неприятностям, мягко говоря, — печально усмехнулся Марк.

— Но в чем же именно состоит опасность в случае такого позднего оживления?, — не смогла я сдержать любопытства.

— Понимаешь, Энни, оживает не человек, а то, что можно назвать словом «зомби», хоть, строго говоря, настоящие зомби — это нечто другое. Когда тот человек, назовем его Зэт, пришел в себя, то стало понятно — он лишен личности, казалось, будто у него нет души. Зэт стал глуп, жесток и агрессивен. Говорить не мог, лишь мычал. Выглядел он, как мертвец и запах от него исходил соответствующий. Но Зэт был не заразен — просто «зомби» сам по себе.

Марк тяжело вздохнул и посмотрел виновато:

— Мы тогда жили в Южной Африке, где в феврале 1900 года и произошел тот случай с Зэт, который при жизни был солдатом королевской армии. Он погиб в бою, а мы оживили его, неправильно определив время смерти. В результате этого Зэт, по сути, оказался в положении, еще худшем, чем смерть. Он успел убить двоих человек, а потом чуть не убил меня. В конце концов Зэт был растерзан львом с коричневой отметиной, правда, потом пришлось спасать искусанного льва. Портрет этого животного ты могла видеть в моем кабинете.

Я кивнула, вспомнив старую фотографию крупного льва на стене. А Марк задумчиво глядя вдоль дороги, по которой мы шли, произнес:

— Проект, который задумал Бакли — очень опасен. Вначале он собирается приготовить средство по нашему рецепту, чтобы самому стать агирусом, а затем будет экспериментировать, соединяя вирус из средства викария с другими вирусами, например, гриппа (он надеется на некий обезьяний грипп) и вирусами, передающимися через кровь. Дастин Бакли — тоже ученый, но без намека на моральные принципы. На сегодняшний день у него есть все ингредиенты, кроме самого главного — порошка-средства викария.

— Так значит средство викария содержит вирус?, — взволнованно спросила я, впервые проведя некую параллель между средством викария и нашими секретными добавками.

— Ну да, конечно, что же еще может так действовать на гены внутри клеток?! Несомненно, что главная «рабочая» составляющая средства викария — это вирус! Все остальные ингредиенты нашего рецепта всего лишь пробуждают, изменяют вирус и направляют его действие.

Я задумалась о наших секретных добавках, тех, что перешли моей семье от предка Дэвида де Вольфа, и которые тоже содержали необыкновенный вирус. Но наши составы действовали просто как исцеляющие, тогда как препараты на основе средства викария давали долголетие, почти бессмертие, и даже были способны оживлять умерших!

— И что же получится, если соединить вирус гриппа, например, и вирус из средства викария?, — спросила я.

— Цель Бакли — сделать вирус очень заразным и способным превращать людей в зомби. То есть человек, заразившись таким комбинированным вирусом, быстро умирает, но вскоре после этого оживает, становясь зомби.