Мои ноги внезапно подкосились. Я не упала, нет, просто осела на траву. Почему-то я сразу поверила, что Марк говорит правду. Да, я совершенно уверена, что он не лжет. К чему была бы столь нелепая ложь? Не такой Марк человек, чтобы устраивать подобный балаган. И сила его переживаний, сомнений перед признанием указывала на правдивость этого невероятного факта.
Да, я поверила, что это правда, … вот только сознание мое не могло вместить, понять ее, мышление вдруг парализовалось и моя голова стала похожа на компьютер, который «завис» от непомерной нагрузки.
Марк сорвался с места и устремился к своей машине.
— Куда он?, — подумала я и захотела встать, но слабость и апатия, охватившие меня не позволили сдвинуться с места.
А мой парень (ха, парень, подумаешь, двести восемьдесят лет!) уже бегом возвращался ко мне, неся бутылку с водой и стакан. Он сел рядом на траву и дал мне попить. А я отрешенно думала. Итак, Марку двести восемьдесят лет, а выглядит он на двадцать пять. Кто же он? Инопланетянин, вампир? Ну уж нет, что за бред!
— Кто ты?, — спросила я.
— Я — агирус26 — человек, у которого, в силу действия одного препарата, генный механизм старения работает таким образом, что я, если и старею, то не больше, чем на один год за столетие. Нам с тобой, Анна, нужно поговорить, поехали ко мне домой, это длинный разговор.
— Прости, Марк, не сегодня. Я не очень хорошо себя чувствую.
— Я напугал тебя?
— Нет, мне не страшно, просто слишком многое случилось за эту неполную неделю. Я думаю, что мне надо отдохнуть, поспать.
Хорошо, Энни, я отвезу тебя домой.
Глава 15. Принц-беглец
Стоя у ворот усадьбы Грейхолл Марк сказал:
— Я уверен, что ты и сама понимаешь всю опасность моего положения, но все же хочу попросить тебя, Энни, пожалуйста, не говори никому о том, что мне двести восемьдесят лет — звучит как-то по-дурацки, — добавил он, ухмыляясь.
— Мне несложно хранить тайны, я и не собиралась никому рассказывать об этом. Но объясни мне, в чем заключается опасность для тебя.
— Если говорить коротко, то есть огромный риск навсегда потерять свободу — сделаться объектом медицинских опытов и исследований. Если некоторые сильные и богатые люди узнают, что существует человек, живущий так долго и сохраняющий молодость, силу и здоровье, они захотят получить то же самое для себя, изучая мой феномен. Меня могут заключить в лаборатории без надежды выйти оттуда. Однажды со мной случилось нечто подобное, но в тот раз мне удалось выбраться. Я не хочу, чтобы это повторилось.
— Но у тебя есть права, мы ведь живем в цивилизованной стране!
— Какие у меня есть права? Никаких! Я не существую для государства. Человек, родившийся двести восемьдесят лет назад, давно должен быть мертв. Цивилизованная страна обращается со своими жителями в соответствии с законами. Но, как ты понимаешь, ни в одном законе не прописаны права двухсотвосьмидесятилетнего человека, меняющего свои документы каждые пятнадцать лет. Мои документы получены через третьи страны, сложным способом, за большие деньги. Они лишь частично легальны.
Нет закона, защищающего меня! Значит у нечистоплотных людей совершенно развязаны руки в отношении таких, как я.... Кстати, цивилизованность нашей страны тоже не стоит идеализировать. Предлагаю тебе, Энни, снять «розовые очки» и тогда ты поймешь, что и государство в лице чиновников способно лишить меня свободы и подвергнуть исследованиям. При этом они станут говорить красивые слова об общественной пользе и тому подобное.
— Я понимаю...
— Но я привык к опасности и умею себя защитить. Куда больше меня сейчас волнует твое отношение ко всему, что я рассказал о себе. Захочешь ли ты встречаться со мной после того, что узнала?, — спросил Марк.
Прежде чем ответить, я задумалась, глядя на моего собеседника, пытаясь разобраться в своих чувствах и спросила себя: «Хочу ли я, чтобы Марк ушел и больше не появлялся в моей жизни?», — и даже содрогнулась от такой перспективы!, — «Нет, мне не хочется терять его!».
Я, наверное, странная девушка, но Марк привлекал меня сейчас ничуть не меньше, чем до признания. Однако, я не успела сказать ему об этом — в динамике на воротах раздался шорох и мы услышали голос Ричарда:
— Я и Эми случайно услышали ваш разговор, Марк, думаю, тебе стоит войти в дом.
Несмотря на столь драматические события, Марк Веттингер не забыл взять из машины материалы мисс Тэтчер, мне оставалось лишь забрать из-под сидения рукописную книгу.
В холле нас встретили изумленные друзья, их лица ясно выражали надежду на то, что вот сейчас Марк скажет:
— Шутка!, — и все весело рассмеются.
Но мой парень — я упрямо продолжала называть его именно так — произнес совсем другие слова:
— Кто хочет жить вечно...
Это прозвучало без вопросительной интонации, хоть и таило в себе вопрос.
— Только тот, кто не испытал, что это означает на практике.
Марк Веттингер обвел глазами присутствующих:
— Тайна вырвалась наружу, как пробка из бутылки и назад ее уже не затолкать. Вы слышали, что я говорил Анне, но я не стану вас, как ее, просить о молчании, — он обращался к Эмили и Дику.
— Почему?, — спросил Дикки.
— Я поступлю по-другому. Мисс Грей («Как официально!» — подумала я) поручилась за вас, но мне неприятно снова и снова просить о сохранении моей тайны... В конце концов, вы ничего мне не должны и ничем мне не обязаны, поэтому вольны поступать, как пожелаете. Единственное, о чем я вас попрошу — это сообщить мне заранее, если вы намерены раскрыть кому-либо мой секрет и дать время и возможность мне и дяде покинуть эти места.
Эмили возмущенно подняла голову:
— За кого ты нас принимаешь, Марк? Мы никому и никогда ничего не скажем, в отношении себя самой я могу поклясться в этом! Ты можешь не сомневаться, я не скажу ни слова. И, кстати, просить меня об этом было бы даже излишне — я не дитя и сама понимаю, что о таких вещах нельзя говорить никому.
— Я тоже никому и никогда не скажу о том, что услышал сегодня, — спокойно пообещал Ричард, — все это странно звучит, но не важно, речь идет о том, что ни при каких обстоятельствах я не нарушу данного тебе, Марк, слова.
— Спасибо, — мой парень пожал руки Эмили и Дику.
— Сегодня я обрел настоящих друзей. Вы, наверняка, заинтригованы и хотите узнать подробности моей истории. Давайте сделаем так. Я поеду к себе домой прямо сейчас, успокою и подготовлю Альфреда. Он и сам предполагал, что тайна будет раскрыта, но события развиваются слишком быстро, к такой стремительности дядя не готов. А вы все приезжайте к нам в поместье через час.
— Ну ничего себе!, — потрясенно сказала Эмили, когда Марк ушел, — Анна, может быть все это розыгрыш?
— Не думаю, Эми, похоже, что Марк говорит то, во что верит сам.
Мой взгляд упал на пакеты с материалами мисс Тэтчер, стоящие на полу в холле, где их оставил Марк. Рукописная книга была у меня в руках. Я попросила друзей пройти со мной в библиотеку. Там, аккуратно положив фолиант на стол, я достала из него вложенный лист, развернула тонкую ткань и показала его Эми и Дику со словами:
— Марк поведал мне о своем возрасте после того, как увидел этот портрет в книге, которую я получила от Ребекки Джонсон.
Пролистнув случайно пару страниц, мы наткнулись на карандашный или чернильный рисунок, изображающий того же молодого человека, что и на портрете, но в профиль. Видимо, художник делал эскизы. Эмили наклонилась над рисунком и удивленно пробормотала:
— Слушайте, но это же вылитый Марк!
— Сходство полное, — подтвердил Дикки, — но откуда мы знаем, что это старый портрет, а не современная подделка? Девушки, я не понимаю, вы что, всерьез восприняли слова Марка?! А мне видится в его «признании» всего две возможности: это либо обман, либо безумие, простите, но третьего не дано!, — возмущенно выкрикнул Ричард, а потом, спокойнее, добавил:
