В ящике с редчайшей и ценнейшей лерилеей густоцветной из почвы проклюнулся маленький, белый с бледно-зеленым оттенком росток. Был он на вид сочным, мясистым и торчал из почвы на полдюйма, формой напоминая короткий заточенный карандаш. Этот росток удивительным образом походил на всходы лерилеи после посева семян. Только ростки из семян были тонкими и слабенькими на вид.

Маме и Маргарет до сих пор не удавалось добиться, чтобы лерилея густоцветная размножалась отростками от корня. Приходилось тратить редкие и ценные семена. Если это растение решило порадовать меня таким способом размножения, то это великолепно!

Я быстро записала наблюдения, горячо желая, чтобы росток действительно оказался молодой лерилеей.

Основной работой на сегодня был сбор «урожая» янтарного дерева. Его еще называют жемчужным деревом. Это уникальнейшее растение, по словам Маргарет, есть только в коллекциях нашей семьи. Из отверстия в полу росло коренастое деревце ростом чуть выше одного ярда. Древесный ствол его был диаметром в десять дюймов, от которого горизонтально отходили толстые ветки, покрытые удивительными листьями.

Каждый лист, размером с ладонь взрослого мужчины, состоял из двух частей и своей формой был похож на приоткрытую раковину устрицы. Нижняя часть — основание — была темно-зеленой, плотной, кожистой, с красноватой каемочкой по краям и с маленьким углублением в центре. Верхняя часть каждого листа — та, что выглядела приоткрытой верхней створкой раковины, была тоньше, светлее и нежнее, чем основание.

Двойные листья-«раковины» не свисали с веток, а держались таким образом, что поверхность основания каждого листа всегда была строго горизонтальной. На углублении в центре этой поверхности находилось маленькое, словно от укола иглой, отверстие, из которого время от времени вытекала прозрачная, вязкая смола. Своим составом она отдаленно напоминала ладан и другие ароматные смолы, и даже, отчасти, янтарь. Смола янтарного дерева сильно и очень приятно пахла розовым маслом и ванилью одновременно.

Особенностью уникальной смолы было то, что она очень быстро застывала до твердости янтаря и всегда принимала форму шарика около половины дюйма в диаметре. Примерно один раз в месяц нужно было собирать эти шарики, открывая путь для следующих порций чудесной смолы.

Удивительно красивое зрелище! Деревце, покрытое листьями-«раковинами», внутри которых на зеленых ложах блестят прозрачные бусины, словно драгоценные камни. Некоторые желтоватого оттенка, другие темнее и, действительно, походят на янтарь. А если поливать растение водой особого состава, то можно получить бусины, похожие на жемчуг. Поэтому другое название этого растения — жемчужное дерево, а также из-за листьев, формой похожих на раковины-жемчужницы. Но, несмотря на видимое сходство таких бусин с жемчугом, своим составом они гораздо больше напоминают янтарь, ибо янтарь — это окаменевшая смола.

Я могу добиться разных оттенков и цветов смоляных шариков, но это только для забавы, а поэтому никогда не делаю этого. Шарики янтарного дерева используются в рецептах Дэвида де Вольфа. Нужно измельчить их в специальной мельнице до тончайшей белой пудры, которую затем приходится долго растирать с водой и каплями некоторых спиртов до получения нежной и ароматной густой эмульсии, которая используется в рецептах.

Когда моя мама успешно вылечила больное и, как думали, обреченное сердце Питера Н., то как раз одной из составляющих того чудодейственного рецепта была эмульсия из застывшей смолы янтарного дерева.

Я принялась собирать ароматные шарики и складывать их в широкую стеклянную банку с плотной крышкой. Несколько штук я опустила в карман, чтобы потом положить в вазу в гостиной и обеспечить этим превосходный аромат в комнате.

В дверь постучали.

— Войдите, — отозвалась я.

— Это я, Энни, — сказал Дикки, входя в цветную комнату, — мне нужно проверить связь компьютера, находящегося здесь, с сетью.

— Конечно, Дикки, — сказала я и вернулась к своему делу.

Парень моей подруги включил компьютер, повозился с ним немного и я увидела на мониторе изображение прекрасного качества, разделенное на четыре части — с четырех камер наблюдения.

— Ну вот, — удовлетворенно проговорил Ричард, — с изображением порядок. Теперь позанимаюсь звуком.

— Звук тоже будет?, — удивилась я.

— Конечно!, — уверенно заявил парень, открыв дверь и выходя из цветной комнаты, — это несложно устроить, так почему бы и нет?

К полудню я закончила запланированную работу и покинула подвал, тщательно все заперев. В холле меня перехватила миссис Картер:

— Энни, хорошо, что ты вышла, я уже хотела звать тебя. Мне удалось на скорую руку приготовить отличную запеканку из брокколи и овечьего сыра, пора перекусить.

— Не сейчас, мэм, у меня нет ни минуты лишней, — запротестовала я.

— Хорошо, раз ты спешишь, то я накрою стол прямо в кухне. Съешь кусочек запеканки и выпьешь чашку чаю, только и всего. Дикки уже поел и ему понравилось, — удовлетворенно заметила Сьюзан Картер.

В устах строгой домоправительницы «мистер Милфорд» превратился в «Дикки» — это знак теплого климата в доме.

Я подчинилась. Запеканка, и в самом деле, была очень вкусная и таяла во рту. Вместо чая мне захотелось кофе и я получила чашку растворимого, чтобы приготовить настоящий времени не было.

Стрелой я помчалась принимать душ и чистить зубы, потом быстро натянула черные джинсы и бежевую блузку. Пригладив влажные волосы щеткой и оставив их распущенными, я взглянула на часы — время неумолимо приближалось к половине первого. Тем не менее, помятуя слова подруги о том, что чуть-чуть косметики делают девушку женственнее, я взяла в руки коробочку рассыпчатой пудры и легко провела по коже лица и шеи пушистым аппликатором, похожим на заячий хвостик.

Времени почти не оставалось и я чуточку подкрасила ресницы тушью, сочтя, что этого вполне достаточно, схватила сумочку и бегом направилась на встречу с Марком. Ходить по дому мне кажется медленно и скучно, поэтому обычно я перемещаюсь в пространстве усадьбы бегом.

Марк ждал за воротами, стоя возле машины. После трехсекундного объятия и короткого поцелуя, он усадил меня в машину и мы отправились к Соне.

— Ты представляешь, Энни, дядя Альфред, услышав, что мы собираемся посетить ферму Фостеров, хотел поехать со мной, я с трудом уговорил его остаться дома, объяснив, что это неуместно. Похоже, что из-за Евы он просто потерял голову. Никогда не видел дядю таким!

— А как самочувствие профессора?, — поинтересовалась я, помня о его вчерашнем приступе.

— Температура уже нормальная, осталась некоторая эмоциональная неустойчивость, но это должно пройти через пару дней.

Проехав Белдорф, мы повернули на север, миновали место вчерашней аварии — никакие внешние признаки о ней уже не напоминали. Вблизи фермы дорога сделалась хуже и заметно грязнее — это из-за тракторов и другой аграрной техники.

Ферма Фостеров занималась разведением овец. Земли для выпаса стада и выращивания кормов принадлежали покойному мистеру Фостеру. Три года назад Джеймс также устроил небольшую птицефабрику по производству куриного мяса. Фермер работал по двенадцать и больше часов в сутки, у него были постоянные и сезонные работники. Как теперь станет управляться со всем хозяйством одна Ева было для меня загадкой.

Мы пересекли узкую речку, проехав по горбатому каменному мостику. Вдоль речных берегов росли низенькие, кустарниковые ивы, отвалившиеся ветки которых местами загромождали русло речки, создавая неряшливые запруды — рай для лягушек. Глядя с мостика на воду оливкового цвета, я заметила какое-то движение, присмотрелась и поняла что это такое — горделиво приподняв над водой точеную головку с двумя оранжевыми пятнышками, плыл уж, оставляя за собой зигзагообразный след на водной глади.

Машину несколько раз ощутимо качнуло на выбоинах все ухудшающейся дороги. Наконец, из-за поворота вынырнули длинные хозяйственные постройки, тянущиеся слева, а по правую сторону, рядом с рощицей, находились гаражи и навесы для техники. Вскоре мы подъехали к жилому дому, спрятавшемуся среди густых деревьев. Это было старое двухэтажное здание из бурого камня с одноэтажной пристройкой.