Я согласился с Альфредом и сказал:

— «Стало быть, супруги Грей умерли больше часа назад. Мы не можем продолжать оживление!»

Альфред заколебался:

— «Может рискнем?»

— «В случае неудачи, которая наверняка ожидает нас при таком позднем оживлении, мы получим бессмысленные, поврежденные существа — нам придется убить их обоих. Меня не привлекает такая перспектива. Они умерли, дядя, мы опоздали».

Если бы мы собирались закончить процесс оживления, то следовало сделать искусственное дыхание и запустить сердце. Но ничего этого ни я, ни Альфред делать не стали. Под действием «Спиритуса» в телах супругов Грей исчезли все раны и повреждения, но жизнь покинула их навсегда.

Это все, Энни.

В гостиной воцарилась тишина. Я беззвучно плакала — слезы сами собой лились из глаз. В душе нарастало чувство досады:

— «Почему Марк не позволил профессору рискнуть и оживить моих родителей?!»

Когда поток слез иссяк, я так и спросила его, добавив:

— Отчего было не попробовать, терять-то уже нечего...

— Именно этого упрека я и опасался, Энни. Однако существует правило — после пятидесяти минут смерти не оживляем и точка! Поверь, дорогая, это обосновано и проверено много раз. В то время я еще не был влюблен в тебя, даже знаком с тобою не был. Но если бы подобный выбор встал предо мною сейчас, то я поступил бы точно так же, как и тогда, несмотря ни на что.

Марк встал с кресла и взглянул на меня, его лицо приобрело строгое выражение.

— У меня нет чувства вины и поэтому я не прошу у тебя прощения, Анна. Мне просто очень жаль, что все так вышло.

Я понимала, что молодой ученый прав, но чувство досады не покидало меня. Я постаралась разобраться и, наконец, поняла, что именно так раздражает меня во всей этой истории, за что я продолжаю злиться на моего парня. Чтобы успокоиться я прошлась по комнате взад-вперед, остановилась перед ним лицом к лицу и спросила:

— А нет ли у тебя, Марк, чувства вины за то, что вы, все агирусы, зная о намерениях Бакли, понимая, что он из себя представляет, не остановили его вовремя и, тем самым, позволили ему совершить злодеяния, убить такое множество людей прямо и косвенно — одна эта эпидемия унесла десятки, а то и сотни жизней. А что будет если ее не получится остановить? — теперь я злилась на всех этих суперлюдей — агирусов.

— Тебе известно, любовь моя, что мы ездили в Нью Йорк на Совет Агирусов. Он был созван, чтобы решить проблему — Бакли. Совет пришел к выводу, что ученого-преступника нужно остановить. Мне поручено поймать Дастина и передать его на Суд Агирусов. Но если не удастся схватить Бакли живьем, то я имею полномочия убить его.

— У меня нет жалости к этому чудовищу, забравшему жизни моих родителей. Наоборот, я спрашиваю, почему такое решение не было принято раньше, ведь это спасло бы многих людей!

— На Дастина работает группа высококлассных хакеров, они находятся в одной из азиатских стран. Им удалось взломать главный компьютер Совета Агирусов в Нью Йорке и Бакли получил списки агирусов, все их личные данные с подробностями и другие важные сведения, например, имена политиков, которые лоббируют наши интересы. Дастин шантажирует Совет Агирусов, заявляя, что если он будет убит, то его доверенное лицо немедленно обнародует украденные секретные документы. Это — катастрофа. Такова главная причина нашего бездействия в отношении Бакли. Однако теперь, в случае неудачи с поимкой Дастина Бакли живьем, я убью его, несмотря на риск рассекречивания. Правда, есть слабая надежда, что преступник блефует.

Марк покачал головой и добавил:

— Физическое уничтожение человека — это очень трудное дело для меня в нравственном отношении.

— Но ведь речь идет о страшном преступнике...

— Я не собираюсь, Энни, читать тебе морали, но вынужден объясниться. Когда живешь так долго, то начинаешь лучше определять истинные ценности. В нашей земной жизни самая большая драгоценность — это человеческая жизнь. Не нужно быть агирусом, чтобы осознавать это теоретически, спроси любого и тебе ответят теми же словами. Но у долгоживущих понимание наполнено гораздо более глубоким смыслом. Мы трепетно относимся к любой жизни, а особенно — к человеческой.

Есть только один способ, чтобы получился человек — надо его зачать и выносить, родить, вскормить, сберечь, воспитать и научить миллиону вещей, для этого требуется очень много трудов, усилий, времени и ресурсов. И любви. А вот для того, чтобы жизнь оборвалась, есть тьма тьмущая способов и бывает достаточно доли секунды.

Марк горестно вздохнул. А я села на диван и подтянула колени к подбородку, обхватив ноги руками. Глядя на ковер, я анализировала слова молодого ученого. Все правильно, но из любого правила существуют исключения.

— Марк, дорогой, — сказала я, не поднимая глаз и продолжая смотреть вниз, — ты так хорошо все объяснил, что с этим трудно спорить, но я осмелюсь. Скажи, а разве те люди, которых Бакли уже убил и те, кто еще жив, но скоро умрут по его вине, менее ценны, чем этот преступник?

— Вот именно, преступник!, — вскричал Марк, — Он и ведет себя, как полагается злодею. Но мы ведь не должны уподобляться ему.

Решение о его устранении невозможно было принять быстрее.

Во-первых, получение согласия членов Совета Агирусов заняло время. Многие из них не соглашались на крайние меры до тех пор, пока не была доказана чрезвычайная опасность Дастина Бакли. Во-вторых, агирусы не мстители, чтобы вершить суд над каждым банальным злодеем. Мы вступаем в действие, лишь когда случается нечто из ряда вон выходящее.

Понимаешь, Энни, агирусы малоуязвимы и сильны, у нас есть большое преимущество перед обычными людьми. К тому же, за долгую жизнь приходится встречать много негодяев и преступников. И если всякий раз с легкостью позволять себе убивать, то можно забыть о желании прожить жизнь без угрызений совести.

Женщина, мужчина, ребенок — каждый из них — это целый мир! Поэтому убийца человека в моих глазах не столько злодей, сколько тупица, презренный глупец, неспособный понять, что он уничтожает огромную и подлинную ценность.

Но ведь и Бакли — человек...

Тем не менее, решено остановить его. К сожалению, иногда нет выбора... И мне уже приходилось...

Как должны быть счастливы люди, дожившие до глубокой старости с чистой совестью и без крови на руках.

Не могу сказать этого о себе.

Глава 32. Ева

… Я шла по улице и решила зайти в то самое кафе, где мы были с Марком в день нашего первого свидания. У входа я заметила девушку странного вида и когда приблизилась, то поняла, что это не человек, а мамбул. Она увидела меня и, пошатываясь, направилась ко мне. Я попятилась и хотела броситься наутек, но не тут-то было! Со всех сторон, по одному-по два, стали сбредаться мамбулы. В страхе я заметалась, боясь очутиться в ловушке, из которой уже не выбраться.

Свободным оставалось только одно направление, туда я и побежала — в сторону библиотеки. Из переулка вывалилась целая толпа ходячих мертвецов. Я запаниковала, дыхание стало судорожным — грудь стиснуло от ужаса — я не вдыхала воздух, а втягивала его в себя с негромким, сдавленным звуком, все тело дрожало, а ноги ослабли.

Мне пришлось петлять на бегу, уворачиваясь от цепких рук. В одном из магазинов дверь была распахнута настежь и оттуда слышался отчаянный женский крик. Я кинулась в ту сторону и увидела через окно, что небольшое помещение магазина заполнено мамбулами, сгрудившимися вокруг чего-то или кого-то. Через мгновение крик стих. Я ничем не могла помочь...

Пробираться вдоль улицы становилось все труднее и труднее. И тут случилось кое-что пострашней. На противоположной стороне я увидела овчарку. Она была похожа на старое, облезлое чучело, а не на живую собаку. Наполовину откушенный, серый язык безвольно свисал из пасти. Без эмоций и без звуков мертвый пес побежал ко мне. И хотя у собаки заплетались лапы, двигалась она быстрее, чем люди-мамбулы.