Из всех талантов, которыми обладает писатель рассказов, способность описать стремительно развивающиеся события, безусловно, является главным. Этого эффекта Говард достиг при помощи двух связанных между собой приемов: бурное развитие событий в начале рассказа и дальнейшее непрерывное использование глаголов действия. В его произведениях мы не найдем длительных вступлений, тормозящих действие; читатель с первых же страниц погружается в пучину событий. В рассказе "Боги Бэл-Сагота" хотя он и не о Конане, есть яркий пример стремительного, напористого повествования: "Молния ослепила Турлофа О'Брайена, и он поскользнулся в луже крови, пытаясь удержаться на раскачивающейся палубе. Лязг железа смешивался с грохотом грома, сквозь шум ветра и волн доносились предсмертные крики".
Одно из лучших вступлений можно найти в рассказе "Королева Черного Побережья". Конан, как всегда находящийся не в ладах с законом, вынужден бежать на первом попавшемся корабле. История начинается так: "По улице, ведущей к причалам, стучали копыта. Беспорядочной толпе громко кричащих людей удалось лишь мельком увидеть мужской силуэт на вороном коне и широкий алый плащ, развевающийся на ветру. Вдалеке послышался шум и грохот погони, но всадник не оборачивался. Он подскакал к причалу и пришпорил бешено скачущего коня лишь на самом его краю. Моряки, ставившие парус на прочной высокобортной галере, удивленно взглянули на него. Шкипер приготовил багор, чтобы оттолкнуться от причала, и в это мгновение всадник прыгнул с седла прямо на палубу галеры".
Блестящие и оригинальные сцены мастерски описаны Говардом, но не следует забывать, что многие из событий и описаний местности в его Хайборийском мире являются запечатленными его памятью сценами любимых кинофильмов. Говард обожал ходить в кино; увиденные им на экране римские оргии, восточные базары и средневековые сражения заняли свое место в историях о Конане. Некоторые фильмы, судя по его собственным словам, Говард смотрел несколько раз. Например, "Горбун из собора Парижской Богоматери", о котором упоминалось ранее, а также "Знак Зорро", "Робин Гуд", "Багдадский вор" и "Черный пират"-— фильмы с участием Дугласа Фэрбенкса. Те поклонники Говарда, которым удалось побывать на повторных показах фильмов на тему героической фэнтези, могут узнать некоторые сцены, вплетенные в канву сюжета рассказов о Конане.
Необходимо отметить также еще один момент, придающий особую неповторимость рассказам Говарда. Мы уже упоминали о нем, но он все равно заслуживает самого пристального внимания. Говард мастерски умел пробуждать в читателях чувство неясного ужаса, хорошо зная, что невидимое зло гораздо страшнее, чем то, которое очевидно.
В рассказе "Гвозди с красными шляпками" правители соседних стран заманивают Конана в ловушку, после чего с помощью безжалостного колдуна Тзота Ланти заключают киммерийца в темницу. Однако Конан умудряется разорвать цепи, приковывавшие его к стене, и бежит по лабиринту подземных ходов, пытаясь найти путь к спасению. Внезапно он спотыкается и падает, его факел гаснет. В кромешной темноте, глубоко под землей, ветер развевает его волосы. Он чувствует, что стоит на краю глубокого колодца и отшатывается назад...
"...В это время что-то появилось на поверхности темной воды — Конан не мог понять, что это такое. Он ничего не видел в темноте, но ясно ощущал чье-то присутствие — рядом с ним находилось какое-то невидимое, непостижимое существо... Конан не видел ничего; но он чувствовал, как невидимое, бестелесное создание парило в воздухе и шептало непристойности, которые он не слышал, но как-то инстинктивно осознавал. Он рассек воздух мечом; ощущение было такое, будто он разрубил паутину. Его пронизал холодный ужас, и киммериец бросился вниз по подземному ходу, чувствуя за своей обнаженной спиной чье-то горячее зловонное дыхание".
Конечно, у Говарда были и недостатки, но многие из них он мог бы и преодолеть, если бы его карьера не оборвалась так трагически и внезапно. Одно из его слабых мест — описание тех пейзажей или событий, о которых он знал крайне мало и только читал о них в книгах других писателей. Когда, например, Дональд Мак-Диса стреляет в Тамерлана из револьвера за полтора века до того, как было изобретено это оружие, иллюзия реальности событий, которую пытается создать каждый автор, с треском лопается, словно мыльный пузырь.
Говард и сам знал об этом своем недостатке. Он признавался Лавкрафту, что никогда не бывал в Центральной Азии, а его турки и монголы были всего лишь англичанами в тюрбанах и сандалиях. Действие в рассказах о Конане происходит в вымышленную эпоху и на вымышленном континенте, поэтому Говард придумал такую окружающую обстановку, которая импонировала ему самому. Это одна из причин, почему истории о киммерийце создают иллюзию совершенной реальности происходящего.
Несмотря на то что Говард великолепно владел своим родным языком, он почти не знал других — поэтому, видимо, у него не было слуха на имена. Некоторые из них часто повторялись; в нескольких рассказах два или три персонажа носят весьма похожие имена.
Подобная невнимательность и рассеянность может объясняться тем, что Говард писал очень быстро. Писатель, публикующийся в журналах, если хотел зарабатывать более-менее приличные деньги, должен был писать много. Хотя Роберт Говард работал чрезвычайно нерегулярно, по настроению, лишь когда его вдохновляли музы, часто он мог проработать восемнадцать часов кряду. Он редко писал больше двух черновиков (за исключением рассказов о Конане), и выбирал имена более тщательно, поэтому имя в чистовом варианте не отличалось от того, что было указано в черновике.
Кроме того, Говард слишком часто использовал диалекты. В те времена модно было писать целые рассказы с полуфонетическим произношением слов, для того, чтобы подчеркнуть использование необычного диалекта, поэтому Говард лишь следовал традиции других авторов. Но у него не было навыков фонетического письма, и диалекты из-за этого очень мало напоминали нормальную человеческую речь. Более того, частое использование диалекта — это тяжкое бремя для читателя, который на протяжении нескольких страниц мучается, пытаясь прочесть странно произносимые слова.
Но в данном случае не следует слишком строго судить Говарда: у него не было возможности часто путешествовать и он не имел университетского образования. До 1930 года он не прочел ни одной книги о том, каких правил должен придерживаться писатель. Он ни разу не присутствовал на конференциях литераторов; у него почти не было друзей, знавших хоть что-нибудь о создании художественных произведений. Поэтому то, что Говард сам сумел стать профессиональным писателем, свидетельствует о его необыкновенном таланте.
В конечном итоге, Роберт Говард создавал свои лучшие произведения тогда, когда следовал своим собственным идеям, как в рассказах о Конане и Соломоне Кейне. А самые неудачные вещи он написал в подражание другим авторам, например, Саксу Ромеру, чье влияние явно ощущается в рассказе "Лицо-череп", Бэрроузу и Лондону ("Альмарик"), Лавкрафту ("Дети ночи").
Но все эти недостатки рассеиваются словно утренний туман под его стремительным напором энергичного действия, описаниями, расцвеченными всеми красками радуги, искренностью и страстью, с которой он писал свои рассказы; а также, помимо всего прочего, его хайборийским миром — великолепным созданием, которое может встать в один ряд с Барсумом Бэрроуза и Средиземьем Толкиена как одно из главных достижений фантастической литературы.
Леон СПРЭГ ДЕ КАМП
