Лицо Утера стало задумчивым. Он ходил взад и вперед у очага, сосредоточенно размышляя.

— Колдун, в твоих словах есть мудрость. Я хотел бы убрать ребенка от двора, как из-за королевы, так и ради его собственной безопасности. Как ты сказал, есть такие, кто не смирился. Если ребенок окажется мальчиком, они станут связывать с ним надежды на будущее. Жена считает… она верит… — Утер помолчал. — Иногда ей кажется, что она зачала от демона в обличье ее мужа. Она боится родить чудовище. Возьми ребенка, колдун, если хочешь, и не говори мне, где ты его будешь воспитывать и как. Лучше совсем забыть о нем.

— Хорошо. — Мирддин внутренне расслабился. Он добился своего без опасных споров. — Я остановился в трактире Лебедя. Дай мне знать о рождении ребенка я приду и уйду незаметно.

Утер кивнул, и Мирддин вышел. Предстояло многое сделать. Несмотря на все свои знания и мощь, он не мог ехать домой на север с новорожденным младенцем. Но он не зря выбрал себе гостиницу. Жена хозяина недавно родила и теперь кормила здорового ребенка, гостиница чистая, и у Мирддина были средства молча спрашивать и получать ответы. Ему оставалось только ждать.

Сообщение пришло в конце праздника Бригитты. Мирддин уже позаботился о питании ребенка. На рынке рабов он купил маленькую смуглую пиктскую женщину, взятую во время набега за древнюю римскую стену. За три дня до этого она родила мертвого ребенка и находилась в таком состоянии, что торговец не запросил дорого. Мирддин, используя силы зеркала, смог поговорить с женщиной и пообещал ей свободу, если она будет заботиться о новорожденном. Возможно, она не поверила в его обещание, но не сопротивлялась, когда он отвел ее в гостиницу, велел умыться и снабдил платьем и плащом, вероятно, лучшими в ее жизни.

Ребенок оказался мальчиком, в чем Мирддин был уверен заранее. Поскольку имени у него не было, Мирддин поступил так же, как некогда Лугейд. Заменив отца, он взял ребенка на руки и, глядя в маленькое красное личико, произнес имя, которое услышал от зеркала:

— Артур.

Три недели спустя он нанял конные носилки и договорился с отрядом, едущим на укрепление северной границы. Ведь придется ехать через все еще необитаемые земли, и отряд послужит защитой. Так добрался он до земель Эктора, где его встретили как родного. Эктор настаивал, чтобы Мирддин остался у него жить. Но юношей владело такое беспокойство, что он не согласился. Чем скорее он уедет отсюда, тем меньше у людей короля или королевских врагов будет возможностей выследить Артура.

Мирддин не думал, чтобы король желал ребенку зла, но Утер, несомненно, чувствовал бы себя спокойнее, если бы отослал сына за море. Там было много семей, родственных британцам. И Утер мог бы так спрятать мальчика, что никто не нашел бы.

— Когда он подрастет и сможет начать учиться, — ответил Мирддин на предложение Эктора, — я вернусь. — Он был уверен, что Артуру необходимо сообщить те же знания, что перевернули его жизнь. — А до того времени забудь, что он не твоей крови.

Тринихид, держа своего сына Кея у полной груди, улыбнулась.

— Родич, он будет в безопасности…

Эктор энергично кивнул.

— Клянусь кровью в этом, если ты пожелаешь…

Мирддин тоже улыбнулся в ответ:

— Родич, зачем клятвы тем, у кого общая кровь? Я не сомневаюсь, что он станет твоим вторым сыном.

И вот ранней весной он уехал, направляясь на юг, но такой дорогой, которая привела бы его к Месту Солнца, потому что он чувствовал себя очень одиноким. Может, в Лугейде он найдет товарища. К тому же так он запутает возможных преследователей Мирддин не мог избавиться от чувства, что за ним охотятся.

Если король изменил свое решение, его люди искали бы более открыто. Нет, его как будто преследовала тень, облако, что-то неосязаемое. И он знал, что только Нимье могла распоряжаться такой тенью.

Он не знал глубины ее знаний и решил, что благоразумней подозревать самое худшее. Поэтому следует считать, что она узнала об Артуре.

Более всего он боялся за ребенка. Если, когда он уедет от Эктора, чувство, что за ним наблюдают, исчезнет, значит ребенок в опасности. Тогда он немедленно вернется, чтобы подготовить защиту Но, к его облегчению, его продолжал сопровождать невидимый соглядатай.

Мирддин тщательно осматривал местность, по которой проезжал, каждую ночь расставлял мысленные тревожные сигналы, чтобы его не застали врасплох. Но нападения все не было, сохранялось лишь постоянное неприятное чувство, что за ним наблюдают…

Он думал, что избавится от него в Месте Солнца. Мирддин хорошо помнил, какое необыкновенное чувство силы испытывал он, касаясь каменных часовых древних времен. Насколько сильна Нимье? Очень многое зависело от ответа на этот вопрос. И какие ходы она сделала за годы после их последней встречи? Он был уверен, что она не сидела сложа руки.

И вот он подъехал к большому кругу стоящих камней, спешился и смотрел, как рассвет исчезает, поглощенный восходящим солнцем. Он оказался прав: впервые за последнее время не чувствовал он присутствия наблюдателя. Но он знал, что Нимье не будет обманута долго в нем все время стыл страх что она пойдет по его следам обратно — и доберется до Артура. Безопасность Артура — превыше всего.

Мирддин пересек лужайку у хижины Лугейда. Ему необходим совет друида, необходим товарищ в той странной битве, которую он ведет. Но не доходя до примитивного сооружения, он увидел обвалившуюся крышу. Здесь больше никто не жил.

— Лугейд! — Он не мог сдержать отчаянный зов, хотя крик его прозвучал слишком громко в утреннем воздухе. Занавеса из шкуры не было, и он мог заглянуть внутрь. Уже давно здесь не было никого.

Растерявшись, он наклонился и вышел. Бронзовый котел, деревянные чашки и ложки исчезли. Не осталось никаких вещей друида. Но по крайней мере нет и следов насилия: Лугейд не стал добычей мародеров или разбойников, решившихся навестить это пустынное место.

Медленно вернулся юноша к Королевскому камню и положил ладонь на его грубую поверхность. Какая сила! Он чувствовал, как его внутренняя энергия сочетается с излучением камня. Уверенность, пошатнувшаяся при исчезновении Лугейда, вернулась к нему.

Он не бесцельно пришел сюда. Нужно разбудить силы, которые, как он думал, дадут безопасность Артуру и уберут преследователей с его пути. И вот, используя слово и мысль, ударяя в определенном ритме по камню лезвием ножа, он сделал это. Он чувствовал, как отвечают ему камни, как собираются силы, словно невидимое войско. Он собрал силы, направил их — и выпустил, как стрелу из лука, на север к маленькой долине Эктора.

Мирддин ощутил усталость, опустошенность. Опустившись на траву, он прижался плечами к Королевскому камню, глаза его были устремлены в небо, на облака, медленно плывущие по своим делам, недоступным пониманию человека. За облаками, за голубизной неба находятся другие миры, гораздо больше, чем может сосчитать человек. Эти отдаленные миры населены, но зеркало редко и бегло показывало ему эту жизнь. Однако если вернется небесный народ, его корабли послужат мостом к этим мирам. Хватит ли у него смелости улететь к другим мирам? Он не знал, но мысль эта возбуждала его. Долго ли будет продолжаться ожидание?

Люди мыслят годами, Повелители Неба — столетиями. Жизнь человеческая коротка. А у Повелителей Неба? Может, в три, в четыре, в сто раз длиннее человеческой? Он чувствовал, что немного боится тех, кто придет по его вызову, если он сумеет сделать все, чему учило его зеркало.

Мирддин уснул рядом с пони, щиплющим у камней свежевыросшую траву. Во сне заработало его воображение и показало ему необычные картины, на которые лишь намекало зеркало. Но в этих картинах не было ничего угрожающего, хоть они и были неземными. Мирддин ощущал лишь удивление и радость.

Города — какие города! — с сияющими башнями из радужного стекла высоко в небе, совсем иного цвета, чем земное. Другие башни под поверхностью волнующегося моря, красные, как драгоценные кораллы, показанные торговцем с южных земель. Но хоть он мог представить себе города, их обитателей он не видел. Может, человек способен видеть в воображении лишь равных себе?