– Ты подсыпал нам в вино порошок, затмевающий разум, вызывающий немотивированную жестокость и длительную потенцию, – обвинял хозяина усадьбы Филлипэ. Вскинулся: – И после этого называешь себя другом?

– О, разумеется, – проурчал Джулио, расцветая улыбкой. Видимо, решил, что убивать сейчас не станут и расслабился. – Я ни в коем случае не хотел бы вмешиваться в вашу замечательную семейную жизнь. Но вам обоим следовало проявить твердость или отдать женщину другому, способному с ней справиться...

– Вот отсюда! – рявкнул Филлипэ, опуская казгази и отводя руку Эмо. – Пока я тебя не обезглавил. Тебя спасло только то, что ты хозяин этого дома!

Джулио вымелся из комнаты со скоростью света.

– Нужно срочно найти лекаря, способного сделать противоядие от вируты, – дернул себя за хвост Эмилио.

Филлипэ возразил:

– Нет, это слишком долго. Надо добыть готовое.

Эмо пожевал губу. Повернулся к другу:

– Я примерно знаю, куда обращаться. Ты со мной? Там понадобится кто-то, кто защитит спину. – Хмыкнул: Мы с родом Фоскарини, мягко говоря, не в ладах, они все или ужасно склочные законники, или занудные святоши, эти наши давние кровники...

– Конечно, – решительно кивнул второй муж. – Куда ж я денусь? – криво усмехнулся.

– Да и... – Эмо замолк.

Филлипэ выразительно поднял бровь: ну, мол, договаривай!

– Больше противоядие тут поблизости взять не у кого, – продолжил Эмо. Отвел взгляд: – Придется пробиваться с боем.

Натягивая под камзол дополнительную перевязь с кинжалами, синеглазый показал глазами на дверь:

– На входе посадим своих слуг, чтобы сюда никто не ворвался.

Они склонились над моей постелью, осторожно приподнимая руки и целуя пальцы:

– Маруся, прости нас. Мы сделаем все, чтобы ты поправилась.

Мне было так спокойно в своей раковине, и только что-то далеко внутри плакало кровавыми слезами...

– И чего ты тут валяешься? – раздался у меня в голове строгий насмешливый голос.

– Привет, шизофрения, – вяло отреагировала я.

– Это не болезнь, – сообщил мне голос.

– Ну-да, – не стала я спорить. – С этим многие живут, как нормальные.

– Я – Бог! – важно проинформировал меня голос.

– И вам здрасте, мания величия, – не могла выйти я из апатии.

– Ну до чего дети недоверчивые пошли! – возмутился голос. И на краю моей постели материализовался мужчина средних лет среднестатистической наружности. Таких часто можно встретить возле ларька с пивом. Большие круглые глаза, улыбчивый рот, в лице легкая безуминка.

Он внимательно посмотрел на меня постоянно меняющими цвет глазами, поднял ладони и с усмешкой выдал:

– Маруся, прежде, чем ты поздороваешься со мной как с галлюцинацией, хочу предупредить – я настоящий.

– И что? – так же равнодушно спросила я.

– Да ничего, – пожал плечами мужчина. – Кроме того, что у меня для тебя есть весьма неприятное известие. Оно тебе точно не понравится!

Я отмолчалась. Что еще в этом мире могло быть хуже?

– Ты беременна, – сообщил мне бог.

До меня дошло. Извилистыми путями, но дошло.

– Что?!! – подскочила я на кровати, садясь. – Убью!

Р-р-р! Дайте ложку мышьяка, и выживут только умные!

– Я ж сказал, что не понравится, – фыркнул мужчина. – Зато сразу сколько экспрессии!

– Что мне теперь делать? – нахмурилась я, одергивая кружевные рукава шежовой ночной рубашки. – И как вообще это возможно?

– Ну-у-у, -хитро улыбнулся мужчина. – Через какое-то время возможно все...

– Так я беременна или нет? – уставилась я на него в упор.

– Пока нет, – признался бог. – Но в будущем...

– В будущем, – процедила я сквозь зубы. – Мне делать ребенка будет просто некому! Я очень внимательно изучу методику принудительной кастрации через уничтожение всего организма!

– Я тебя понимаю, – вздохнул мужчина. – Но не поддерживаю. Сам того же пола.

– Это не проблема, – пожала я плечами. – Современная хирургия творит чудеса.

– Маруся, – вдруг спросил собеседник. – А тебя ничего не удивляет?

– Что именно? – набычилась я. – То, что я разговариваю с богом? Или то, что мои обидчики до сих пор живы? Так одно лечится, а второе калечится!

– Жестокая ты, дочка, – подсел поближе мужчина.

Я отодвинулась:

– Прошу прощения, но я не помню, чтобы мы состояли с вами хоть в какой-нибудь связи. Тем более в родственной!

– А я решил тебя удочерить, – признался бог, снова придвигаясь.

– Кровать не бесконечная, – предупредила я его, отодвигаясь. – И с чего такие милости? Магнитные бури свирепствуют?

– Не-а, – широко улыбнулся он. – Ты шустрая. Мне такие нравятся. А то, понимаешь, в последнее время сюда таскают таких покорных и на все согласных, что плюнуть не на кого.

Я на всякий случай отодвинулась еще дальше и поинтересовалась:

– А на меня, значит, можно плевать?

– Я не в том смысле, – махнул д ланью мужчина. – У тебя потенциал богатый. И способности есть к самовосстанавливанию. И непостоянная ты, прям как я.

– А вы кто? Кроме того, что бог? – полюбопытствовала я, находя всю эту беседу более чем занимательной.

– Хаос я, – представился мужчина. – Отец двух оболтусов, профукавших этот мир. Один, понимаешь, ударился в «твори добро – макни в дерьмо», а второй все покрой плаща д ля Черного Властелина Вселенной выбрать не может. То такое уже было, то это слишком смело.

– Прикольно, – фыркнула я. – Он гей, а я при тут чем?

– А ты просто под руку попалась, – сообщил мне бог.

– Под чью? – пожелала уточнить я, чтобы знать, кому эту конечность гордиевыми узлами завязать.

– Да всем, – сообщил мне собеседник. – Сначала Судьбе, кузине моей, которая отправила тебя сюда. Потом двум аристократам, которые, в свою очередь, уже были повязаны мной. А потому уже и мне.

– И что? – нахмурилась я. – Мне теперь надо радоваться или могилу копать со слезами счастья на глазах? Так я сначала две выкопаю!

– Маруся, – пожурил меня бог. – Нужно быть милосердной.

– Буду, – тут же согласилась я. – Милосердно прибью и буду. Честью клянусь. Вашей.

– У меня ее нет, я Хаос, – отозвался мужик.

– Так и у меня нет, – пожала я плечами. – Лишили, сволочи. Приходится пользоваться чужой.

– Как мы с тобой похожи, доча, – прослезился Хаос. – Прям одно лицо.

Я посмотрела на него внимательно и отказалась от такой чести:

– Лучше два. Лица, в смысле. Ваше и мое. Остальные приравниваем к харям и чистим пятачки пемзой до блеска черепа.

– Родные души, – расчувствовался бог. – Не ошибся я в тебе. Тоже пошалить люблю за чужой счет.

– Уже пошалили, – надулась я. – Вот зачем мне такой отец, который запустил свой мир до такого состояния и не в состоянии позаботиться об одной-единственной дочери?

– Мир братики твои довели, – спокойно ответил Хаос. – А о тебе я позаботился. Смотри, – стал он загибать пальцы. – Мужчин тебе подобрал самых лучших, как генетически, так и аристократически...

– Подтверждаю, – кивнула я. – Очень аристократические свиньи!

– Не перебивай папу, ребенок, – цыкнул на меня мужчина. – Дальше... Сил тебе своих отсыпал...

– О! – Округлила я глаза. – Так это из-за вас меня чуть крышей не расплющило и деревом не накрыло?

– Это излишки производства, – заверил он меня. – Потом... печати ваши поменял в твою пользу...

– Печати на русском языке, – хихикнула я. – Две генетические сволочи с аристоьфатическими корнями этот язык не понимают.

– Это я не продумал, – признался бог. – Сейчас поправлю...– Мигнул левым глазом:

– Все! И ты, кстати, тоже теперь на всех языках этого мира читаешь и пишешь.

– Вот спасибо-то, – ухмыльнулась я. – Особенно в последнее время я просто загружена чтением. Угу. Мне как-то все больше порно крутят. Причем, вживую.

– Зато качественное, – утешил меня приемный родитель. – И вообще, я для тебя что хочешь сделаю!

– Тогда верните меня домой, – тут же выдала я заветное желание.