Едва лишь Лоррин завернул за угол, как кто-то прыгнул на него из темноты. Лоррин рефлекторно отступил и выхватил кинжал, поставив одновременно с этим магический щит, способный отразить молнию-стрелу.

— Уже лучше! — рассмеялась Шана и прислонилась к стене, сложив руки на груди с таким видом, как будто это не она мгновение назад выскочила из ниши, расположенной на уровне ее головы.

— Ну, я надеюсь! — парировал Лоррин. — Уж кто-кто, а ты меня без тренировок не оставляешь! Ты слушала совещание?

— Слушала. Ты просто гений! А твоя магия — это что-то непостижимое! — Девушка насмешливо склонила голову набок. — У меня в голове не укладывается, как ты умудряешься управляться с Каэллахом и при этом не удавить его!

Лоррин рассмеялся и протянул Шане руку. Девушка приняла ее.

— Да нет тут никакой магии — обычная политика, — сказал он. — Словесная самооборона. Я провел не так уж много времени среди интриганов и заговорщиков, но все-таки с некоторыми мне доводилось общаться. И мне нужно было как-то умиротворять отца. Так что я рано научился обходиться отговорками так, чтобы собеседнику казалось, будто я ему сказал что-то толковое.

Шана сжала его руку.

— И все равно это гениально. Вот я как ни стараюсь, у меня все равно не получается управляться с людьми, как это делаешь ты.

Лоррин взглянул на девушку, которую звали Проклятием Эльфов. Она вовсе не походила на существо из легенд.

Ее огненно-рыжие длинные волосы были собраны на затылке в практичный хвост, и Шана то и дело встряхивала им, словно лошадь, отгоняющая мух. Она не могла бы тягаться красотой даже с самыми невзрачными из эльфийских леди, а тело ее было таким мускулистым, что большинство этих самых леди отпрянули бы в ужасе от одного предположения, что и они могли бы выглядеть так же. Сегодня на Шане была кожаная туника без рукавов и штаны из грубой ткани — такие обычно носили рабы, но, по мнению Лоррина, даже парадное платье, в котором Рену впервые вывозили в свет, и то ничего не смогло бы прибавить к прелести Шаны.

— Надеюсь, тебя не.., э-э.., не тревожит, что я взял подобные заседания на себя? — нерешительно поинтересовался Лоррин. — Я понимаю, что командир у нас вроде как ты, но…

— В смысле — не ревную ли я? Огонь и Дождь, ну и глупости же лезут тебе в голову! — расхохоталась Шана. — Ты же знаешь, я никогда не желала, чтобы меня звали Проклятием Эльфов — и если не считать этой дурацкой легенды, люди прислушиваются ко мне лишь потому, что я соображаю быстрее их. А для того чтобы управляться со старыми козлами, быстрота мышления не нужна. А у тебя есть… — Шана на миг задумалась, склонив голову набок, — ну, что-то такое, что можно назвать врожденными манерами. Ты говоришь, и люди тебе подчиняются, а не затевают споров.

Лоррин подумал, что, если бы Шана пыталась что-то утаить, он бы это непременно почувствовал — он вообще был очень чувствителен к малейшим оттенкам ее настроения.

Впрочем, Шане была свойственна открытость, и она практически всегда говорила именно то, что думала. Нет, похоже, она и вправду рада, что он берет на себя руководство.

— Если б я могла найти двойника, который принялся бы вместо меня изображать Проклятие Эльфов, я бы тут же спихнула это на него, он бы и глазом не успел моргнуть! — продолжала тем временем девушка, не замечая, что Лоррин внимательно изучает ее. — И тогда я смогла бы стать просто Шаной!

— Даже если ты станешь просто Шаной, ты все равно останешься хитроумной особой.

Лоррин увлек девушку в боковой коридор, ведущий на вершину Цитадели, где можно было спокойно сесть на солнышке и поговорить без лишних ушей.

Шана не стала валиться на траву, как она обычно делала, очутившись под открытым небом.

— Хитроумной особой, говоришь? Я понимаю, о чем ты.

Она неспешно поднялась вверх по склону, к небольшому травянистому холмику с тенедревом на вершине, с подветренной стороны от замаскированного выхода. Здесь их никто не мог услышать. Лишь теперь Шана растянулась на траве; она ничуть не меньше своей приемной материдраконицы любила греться на солнце.

— Ну, ладно, — сказала Шана, когда Лоррин плюхнулся рядом. — Я чуть ли не все утро говорила с Кеманом, но сейчас мне нужна твоя помощь, чтобы дотянуться до Тени.

Теперь, когда Шана избавилась от необходимости решать мелкие текущие проблемы Цитадели, она смогла сосредоточиться на куда более важной задаче — сборе разведданных. Она принимала телепатические послания от Кемана и других, кого они с Лоррином отправили в большой мир. Наложить личину на человека или полукровку и отправить его шпионом к эльфам теперь уже не представлялось возможным, но поскольку в союзе с волшебниками выступали драконы, нужда в иллюзорных личинах отпала, ибо драконы умели вправду изменять свой облик, создавая себе любую внешность, какую только захотят. Вот и сейчас приемный брат Шаны, Кеман, и его подруга Дора, изменив облик, собирали сведения в обоих эльфийских лагерях.

— Насколько может судить Дора, твоя мать поправляется. Она даже взяла на себя часть обязанностей леди Мот по уходу за садами и полями, — сообщила Шана Лоррину и улыбнулась, увидев, какое облегчение отразилось на его лице. Может, эта новость и не была самой важной, зато она лучше всех прочих успокоила Лоррина. — Дора думает, что она уже оправилась от потрясения после.., ну, ты понимаешь.

— Я оказываю ей медвежью услугу, считая ее такой хрупкой, — отозвался Лоррин, нервно потирая пальцы. — Но она ведь и вправду выглядит хрупкой и болезненной.

И она — моя мать…

— Я прекрасно понимаю твое стремление опекать и оберегать маму. Я и сама отношусь к своей точно так же.

Говоря так, Шана имела в виду вовсе не свою родную мать, которая, вероятно, была наложницей какого-то эльфийского лорда, а приемную, которая была драконицей и вряд ли нуждалась в чьей бы то ни было опеке. Но Лоррин счел неразумным указывать на это.

— Какие-нибудь перемены есть? — спросил он.

Шана покачала головой:

— Ни одна, ни другая сторона не могут перейти в наступление. Пограничные стычки и мелкие отвлекающие маневры. В общем, ничего серьезного. Леди Мот никак не удается вколотить в головы молодых лордов, что люди… ну, что они тоже народ, а не животные. И из-за этого они просто в упор не видят единственной, быть может, возможности склонить чашу весов на свою сторону.

Шана говорила о сложившейся ситуации с каким-то странным равнодушием, как будто речь шла о шахматной партии, причем такой, за которой она лишь наблюдала со стороны, а сама не участвовала. Лоррин не понимал, как ей удается смотреть на все это так отстраненно. У него вот не получалось.

— Что же касается другой стороны — там произошли перемены, которые, как думает Кеман, способны дать старым лордам решительный перевес. — Шана встряхнула головой, и пучок волос взметнулся, словно хвост беспокойной лошади. — У них появился новый главнокомандующий, и, судя по тому, что рассказывает Кеман, это — нечто особенное.

Теперь от безразличия в голосе Шаны не осталось и следа, и Лоррин насторожился.

— Новый главнокомандующий? И кто же? Я-то думал, что среди старых лордов не осталось ни одного, кто был бы в состоянии нормально организовать наступление!

— Кеман говорит, что его зовут Киртиан. Киртиан В'дилл лорд Прастаран. — Шана повернула голову, и их изумрудные глаза — наследие эльфийской крови — встретились. — Слыхал о таком?

— Вроде что-то слыхал, но так с ходу не припоминаю.

И это уже само по себе было довольно интересно. Ибо свидетельствовало о том, что Совет по какой-то неведомой причине единым махом, без всяких промежуточных ступеней, возвел кого-то из безвестности на одну из важнейших должностей.

— Кажется, его отец был ученым… Когда я еще был маленьким, что-то такое говорили насчет лорда Прастарана. Он пропал где-то в глухомани, стараясь разыскать место, где располагались Врата из Эвелона. — Лоррин махнул куда-то на юг. — Он.., он держался наособицу, в обществе не бывал. И сын себя вел точно так же. До нынешнего момента. Почему же он вдруг получил такое назначение?