– Что это? – спросила я их.

– Танго, – ответил мужчина.

– Аргентинское танго, – уточнила женщина. Она протирала бокалы.

– Ну, некоторые считают, что танго родом из Уругвая.

– А мы из Чили.

– Но мы тоже танцуем, знаете ли.

– Когда никто не смотрит, – застенчиво улыбнулась дама.

Вот и все. Я обратилась в новую веру. Милые чилийцы вскоре разорились, но тот вечер изменил мою жизнь. Последующие десять лет я буду дышать танго, мечтать о нем, любить и ненавидеть. Я протанцую тысячу и одну ночь – затем брошу в одночасье и начну вновь. Танго повлияет на все: на личную жизнь, круг общения, место жительства, на манеру двигаться и спать – причем не всегда во благо.

Мне предстоит исколесить весь мир в поисках настоящего танго, я от первого лица проживу его вечную историю: историю изгнания и желания, танцев на небесах и в аду.

Да, я познаю танго во всем многообразии его внешних проявлений и глубинной природы. Танец даст мне все, о чем я мечтала тем вечером накануне нового тысячелетия и чего у меня тогда не было: дружбу, любовь, красоту, смысл, приключения, наслаждение, дом. Потом отберет все и разобьет мне сердце. А затем снова исцелит и одарит, правда уже совсем по-другому. Я попытаюсь бросить и не смогу, потому что невозможно отказаться от тех миров, которые открываются в тебе, когда ты танцуешь. Танго – как героин: меняет тебя на уровне обмена веществ.

Говоря о себе в единственном числе, я отчасти лукавлю: ведь помните, что чаще всего говорят о танго? Что это «дело двоих». Вопрос в том, как именно двое должны сочетаться и сколько тысяч пар встретятся, пока ты не найдешь «того, своего». Того, с кем можно чувствовать себя так, как те двое в пустом баре Fuego. Или может, они мне лишь привиделись?

Я точно помню, как, сидя в том баре, молилась неизвестному богу танго, молилась, хотя и не знала, существует ли он. Я просила его, чтобы увиденное не оказалось просто фантазией, а если и так, то пусть мне позволят стать ее частью. Позже станет ясно, что он услышал меня, но оказался хитрым и непостоянным типом.

И в тот вечер, и сейчас, когда вы читаете книгу, сотни пар по всему миру сходятся в невидимом танце. Они творят танго; до рассвета – в южном полушарии, и в долгих сумерках северного. И есть короткий миг между временем солнца и луны, когда все на планете танцуют одновременно.

Подобно подсознанию, танго невидимо для нас, но оно не дремлет.

А не видите вы его только потому, что не знаете, куда смотреть. Вы пока еще не стали частью мира посвященных и не прожили свои двенадцать минут. Но это пока.

Танго – своего рода масонский клуб в мире танцев. Вступив в него, вы узнаете о вожделенном секретном жесте. Это кабесео – едва заметный кивок головы, приглашение на танец, знак, что вы замечены.

Кто? Я?

– Да, ты. Я больше никого здесь не вижу.

Меня приглашали на танец. Только это был не кивок, а протянутая рука.

– Не умею, – выдохнула я и вжалась в спинку стула.

– Все умеют танцевать, – заверил меня мужчина. Мясистый нос, усталая улыбка. Его звали Джефф, и он работал IT-консультантом. Недалеко от меня за стойкой выпивала его партнерша, она была замужем за другим, но тогда не спешила сообщить мне об этом. Миловидная девушка с лоснящимся от пота и потекшего макияжа лицом, одетая во все черное, включая чулки и туфли на высоких каблуках.

– Он прекрасно ведет, – сказала девушка. – Даже новичок может двигаться с хорошим партнером.

– Но я вообще не умею.

– Давай просто попробуем, – мужчина не собирался отступать. – Нам не хватает дам.

Нам? Возможно, речь шла о некоем подпольном Клубе любителей танго Окленда – города, который вымирал после окончания рабочего дня.

– Как ты узнала об этом месте?

– Ну, мой друг Джеймс предложил встретиться здесь сегодня, а сам не пришел.

Джеймс был моим единственным приятелем в Окленде, где я жила уже год.

– Давай, пока другие не приехали, – Джефф снова протянул мне руку и помог подняться со стула. – Кто знает, может, тебе понравится.

Почему бы и нет? Меня так давно ничто не радовало. Ну споткнусь и упаду, вызвав смех чилийских хозяев и партнерши Джеффа. В конце концов, не смертельно.

Не успев ничего толком понять, я уже танцевала свое первое танго. Хорошо-хорошо, «танцевала» не совсем верное слово: я повисла на шее Джеффа, а мое тело двигалось, как ожившая тряпичная кукла.

В памяти всплыла знаменитая сцена из фильма «Запах женщины», когда девушка закружилась в «спонтанном» танго со слепым героем Аль Пачино, убеждавшим своим хриплым голосом, что здесь «не бывает ошибок, не то, что в жизни». Как же мне хотелось ему верить. И смотреться так же эффектно, как его визави. В конце концов, от меня даже не требовалось глупо откидывать назад голову.

(Пауза. В аргентинском танго голову не запрокидывают, только в бальном. И еще: невозможно, танцуя в первый раз, хорошо выглядеть и двигаться.)

– Просто расслабься и следуй за мной, – прошептал мне на ухо Джефф. Наши лица оказались совсем рядом, что немного смущало, хотя и не так, как близость наших тел. Впервые за довольно долгое время я ощущала жар мужского тела.

– Не думай о ногах, предоставь все мне. И не смотри вниз.

Конечно, говорить легко. Я продолжала цепляться за него и наступать ему на ноги. Не могу припомнить, попадали ли мы в такт. Проникновенно играл аккордеон, которому вторил низкий голос скрипки; звучала просто мелодия, без ритмического сопровождения. Она была наполнена того рода меланхолией, которая в нормальной жизни оставляет ощущение комка в горле и экзистенциальной тоски. Но тот вечер был во всех смыслах необычный. Я – мы – вдруг почувствовали себя естественно, начали двигаться в такт и перестали смущаться, ибо танец – единственно верная реакция на подобную музыку. Меланхолические ноты не угнетали меня, а оживляли, подобно тому как дождь орошает иссушенную землю.

Под конец на моем лице блуждала мечтательная улыбка, а может ухмылка одурманенного человека. Я не упала, никто надо мной не смеялся, я даже не заметила вновь прибывших. Собственно, это был всего лишь мой приятель Джеймс, но он и один умел заполнить собой все пространство.

– Капка! – воскликнул он с заговорщическим видом. – Я знал, что в танго ты будешь как рыба в воде. Джефф, у нас появился новобранец.

– Тем более что она уже пообещала, – ухмыльнулся тот.

Джеймс пригласил меня на следующий танец – боже правый, я уже популярна! До того как снова ступить на танцпол, я улучила минутку и спросила Джеффа, что мы исполняли. «Пьяццоллу», – ответил он. Я предположила, что так называется композиция, по крайней мере незнакомое слово звучало как что-то изящное, опасное и связанное с инструментом, которым, как мне показалось, был аккордеон.

В течение следующего года я делала массу разных предположений, а это всегда глупо, особенно в столь непредсказуемых делах, как парные танцы. Как оказалось, Пьяццолла – не мелодия, а человек, писавший изумительные, неистовые оркестровые партитуры. Астор Пьяццолла откопал танго, томящееся в пыльных закоулках «прекрасной эпохи»[2], и перенес его на музыкальную авансцену конца XX века.

Также выяснилось, что ключевой инструмент для музыки танго, король уличного ретро – бандонеон, по сравнению с которым аккордеон звучит, как веселый деревенский дурачок. Бандонеон же – как черный бархат или как коктейль из шампанского и портера. Играть на нем безумно трудно, но в руках мастера он рождает звуки, соединяющие в себе высокое искусство и низменные страсти. Это король уличного ретро, а Пьяццолла со своим дьявольским бандонеоном стал «крестным отцом» современного танго. В начале своего пути я была слишком занята оттачиванием техники, и мне и в голову не приходило поинтересоваться, а можно и нужно ли танцевать под его музыку.