Одним движением переношу ноги Микаэлю на плечи. Так будет удобнее ему и мне. Микаэль ускоряет толчки. Что-то еще бросает сквозь сжатые зубы на родном языке (кажется, это «псих, ненормальный» или, может быть, «любимый»?), старясь одновременно сдерживаться и не терять темп. Он всеми силами пытается показать мне, какой он хороший и опытный любовник. Шлепки его бедер о мои ягодицы теперь заглушают для нас шум местной дискотеки на первом этаже. Но сейчас он думает о том, чтобы мне было хорошо здесь и сейчас, и это важнее для меня, чем любые изощренные любовные ласки.
Теперь его спина, руки, плечи мокрые от пота. Микаэль начинает подрагивать от напряжения и близости финала. Несмотря на ночь, комната все не может остыть от ненасытного, жгучего солнца, встающего здесь в пять утра и светящего почти 340 дней в году. Наши тела излучают весь полуденный зной и жар, которое оно дарит всем, не раздумывая о цвете кожи, национальности или языке.
Я тоже уже скоро… И не первый раз, он уже был. Анальный секс почти всегда позволяет пассивному партнеру расслабиться раньше активного... Но теперь это будет по-другому. Микаэль сам увидит результаты своих стараний. Пальцы на моих ногах начинает сводить судорогой. Снова впиваюсь в его губы поцелуем, уже сам проникаю ему в глотку до рези в глазах, позволяя ему двигаться, как он хочет.
Еще один толчок.
Еще.
Выдыхаю. Я тоже больше не могу. Слишком длинный марафон. Еще с пляжа. Микаэль падает на меня, придавливая всей юношеской тяжестью. Выплескиваюсь на него. Он тяжело дышит, формулируя самый главный вопрос. Интересно, как он будет звучать в итоге.
- Маму звали Пенелопа. Она родилась на Кипре, как и мой отец. Потом они поехали учиться на физиков в Россию и встретились. Мама говорит, у нее были серьезные проблемы из-за краткого имени в России. Ты третий мужчина, с которым у меня был секс.
Захожусь в немом приступе гогота. Микаэль глубоко оскорблен и обижен.
- Все было плохо?
Вытираю слезы с глаз. «Попа». Будь я проклят, если мать Микаэля в России звали сокращенно по-другому.
- Нет, что у тебя есть выпить?
Глава тринадцатая. Руссо туристо
Мы перемещаемся с Микаэлем в кухонную зону студии. Он долго по-хозяйски шарится по полкам и, наконец, находит нужное. Пятилитровый сосуд, видимо, домашней узо. Выпадаю в осадок. Пить самогонку после вина – это равноценно назначить самому себе время утренней похмельной казни.
- Бабушка прислала напиток на особый случай. Он… как это? Чистый. Голова болеть не будет. Я слышал, русские любят мешать и могут очень много выпить, - заговорщицки подмигивает Микаэль. – Слабо?
Теоретически – «да». На практике я чувствую сейчас себя рядом с Микаэлем таким же двадцатилетним юным раздолбаем, которому хочется экспериментов и открытий взрослой жизни, пусть впоследствии и не очень приятных.
- Ладно. Давай по чуть-чуть. Но башка все равно будет болеть, - предупреждаю честно, глядя в зеленые с пляшущими после секса бесенятами глаза, - не потому что, напиток плохой, а потому что получится что –то вроде «ерша». Его пьют, чтобы быстро вырубиться.
- Ерша? Вырубиться? – теперь озадачено смотрит на меня Микаэль, но все же решительно приносит стопки, лед и воду. Ему еще все интересно в жизни. Например, перепить русского и доказать тому, что он уже настоящий зрелый мужчина. Тем более что «узо» - национальный алкоголь, с последствиями возлияний которого, как кажется Микаэлю, он слишком хорошо знаком, а я нет.
Ладно, я действительно его предупредил.
Пить узо с водой и льдом – это лайт-версия. Стопки наполняются сначала содержимым с градусами, затем добавляется безалкогольная составляющая. Смесь из прозрачной мгновенно становится молочно-белой.
- Поехали. За тебя, - теперь моя очередь подмигивать Микаэлю. – Между первой и второй перерывчик небольшой.
Я знаю, черт побери, что это аморально и антипедагогично с точки зрения моего возраста, но я тоже не могу удержаться от этой взаимной игры.
Наши уже чуть сладкие от алкоголя губы снова соприкасаются, и мы опять выпадаем из реальности. Теперь секс уже более расслабленный, Микаэль, наконец, никуда не спешит и не торопится, как на отъезжающий поезд. В его исполнении мне нравится так больше. Грубый животный трах не для него. Пока. Возможно, и на всю жизнь.
Потом снова узо. Но уже не лайт, без воды и льда. Запасливо заныкиваю бутылку с водой и ставлю ее рядом с расхристанной кроватью.
Микаэль еще совсем по-детски мгновенно отрубается в час ночи и, засыпая, уже еле ворочающимся языком бормочет что-то о том, что ему обязательно надо встать в полпятого утра на работу, и как он мог так напиться.
Я просыпаюсь, как и просил Микаэль, в начале пятого и впервые вижу Кипр… абсолютно серым. Здания, привычно яркие днем рекламные вывески, растения в палисаднике, немногочисленные машины, нависающая гора, вид на которую открывается из окна, кошка старухи, уже деловито умывающаяся на крыльце, одного непонятного оттенка. Солнце еще не встало. Небо затянуто низкими, тяжелыми тучами. Почему-то решаю, что сегодня обязательно будет дождь.
Из соседнего дома с гостевыми апартаментами, расположенного на расстоянии, максимум в тридцать метров, уже настойчиво тянет вкусной сдобной выпечкой и кофе, а на балконе развешено только что постиранное белье. Киприоты один за другим неспешно подтягиваются на работу. По дороге они останавливаются, чтобы поздороваться с соседями и зависают на пятнадцати - двадцатиминутную беседу.
Это только приезжающие туристы могут позволить себе спать до полудня и гулять до утра. Местному населению необходимо зарабатывать, хоть и не особо напрягаясь. В конце концов, деньги здесь всего лишь способ, а не цель существования.
Я честно пытаюсь добудиться Микаэля, но он только больше зарывается в легкое тканевое покрывало, морщится и стонет во сне, умудряясь отбиться от моих рук.
Неудивительно. У меня у самого зверски раскалывается башка. Ощущение, как будто кто-то равномерно и методично тюкает по вискам молотком. Это, несмотря на то, что я вчера немного смухлевал. Перед сном выпил пару таблеток международного спасительного «алкозельцера», который на всякий пожарный прихватил с собой.
Но курить я могу. Это гуд. Жить будем.
Быстро пишу записку Микаэлю и оставляю ему последние две таблетки с инструкцией, как применять. По моим оценкам, он проснется только к полудню и отойдет в лучшем случае к вечеру. Надеюсь про себя, что у него не будет уж очень серьезных проблем с работой, хотя, конечно, могут и оштрафовать.
Уволить – вряд ли. На стеклах почти каждого отеля и заведения общепита висят объявления на турецком, греческом, английском и русском о том, что требуется мужской персонал. Работа далеко не респектабельная и мало оплачиваемая.
