Литмир - Электронная Библиотека

Конечно, правда, подумала Серебряная Снежинка: когда некому продавать шелк, драгоценности и украшения, некому предлагать изысканные блюда, продавцы страдают. Конечно. Но я сама бедна, думала она. Что необычного в бедности? И праведный человек не должен расстраиваться, даже если его чашка для риса почти пуста. Она знала, что говорил об этом Конфуций. Разве спокойствие и серьезность отца, несмотря на раны и плен, несмотря на бедность и бесчестье, не доказывали правильность такого отношения?

– А знаешь, – прошептала ей на ухо Ива: Серебряная Снежинка знала, что ухо у нее такое же розовое и тонкое, как раковины, которые привозят с далекого моря, – что Сын Неба написал стихотворение о госпоже, прежде чем призвать своих колдунов?

В старинной лакированной шкатулке, перед которой села Серебряная Снежинка, звякнул браслет из древнего белого нефрита. Слова служанки вызвали дрожь сильней, чем от зимнего ветра.

– Император призвал колдунов? – выдохнула девушка. – Быстрей двигайся! Я и так слишком задержалась.

– Прошу прощения, старшая сестра, – сказала Ива, – но я предпочитаю задержаться, чем позволить страдать твоим легким. Моя пятой степени родства сестра в меху, – Ива снова улыбнулась и снова показалась хозяйке настоящей лисой, – сидела во дворе императора в Шаньане и слышала, как он говорил:

– Не слышен больше шелест шелка юбки.

На мраморном полу осела пыль.

В ее пустом покое лишь холод и подвижность.

Опавшая листва осталась на полу.

Тоскуя о любимой госпоже, Как успокоить мне больное сердце?

Серебряная Снежинка повторила глубокий вздох Ивы.

– Прекрасные стихи, – выдохнула она, – и такие печальные. Но зачем он призвал колдунов?

– Чтобы вернуть ее. – Одна из ровных рыжеватых бровей Ивы – это несовершенство ни один император не допустил бы у своих женщин, но оно придавало служанке вид заслуживающей доверия – дернулась, как будто у Ивы было собственное мнение о колдунах и их делах. – Они обычно бормочут одни глупости. Дао проходит, как должно: мы, люди и животные, рождаемся и умираем. Но Сын Неба мудр; и потому призвал своих колдунов, которые старались изо всех сил – для людей, занимающихся такими делами. Наконец одному из колдунов удалось вызвать тень.., всего лишь на мгновение – на фоне шелковой завесы. Сын Неба заплакал и воскликнул:

Так есть ли оно или этого нет?

Я стою и с надеждой смотрю.

Шорох, шорох шелковой юбки.

Как медленно она приближается!

– Мой достопочтенный отец плохо отзовется обо мне, если я еще задержусь! – воскликнула Серебряная Снежинка. – Ты закончила меня причесывать? Или будешь еще задерживать, неряха, рассказывая глупые новости, которые будто бы услышала от лис?

Ива рассмеялась, откинув голову, обнажив белые зубы, показывая крепкое горло, такое же белое, как мех на груди лисы.

– Вот, старшая сестра, моя самая важная новость. После многочисленных слез, еще более многочисленных стихов и такого количества поминальных служб, какого никто не припомнит. Сын Неба согласился выбрать себе новую наложницу, а может, и не одну.

Серебряная Снежинка поднесла руку к горлу.

– Но я дочь обесчещенного… – Она глубоко, с дрожью вздохнула. – О, что бы я смогла сделать, если бы стала фавориткой! Что бы смогла сделать для отца! Возвратить милость, вернуть звания и честь… – Мечты ее взвились высоко, до самой луны, и госпожа, живущая на луне, конечно, заметила их и улыбнулась. – Ты думаешь…

– Я думаю, – прервала Ива, – что многие женщины сегодня мечтают о том же. Однако зеркала, особенно мое, говорят правду. Ты очень красива, старшая сестра. Но Зал Великолепия будет полон прекраснейшими женщинами Срединного царства. И на них будут драгоценности, которые затмят тебя, как твои глаза затмевают мои.

– Госпожа, – более серьезно продолжала Ива, – вестник прибыл, он говорил с твоим отцом, и тебя призывают. Говорю тебе от всего сердца: это все, что я знаю. Иди и узнай остальное.

Неожиданно глаза Серебряной Снежинки вспыхнули, и, хотя ее охватил страх, она принужденно рассмеялась.

– Слушаю и повинуюсь, старшая сестра, – ответила она Иве и направилась в кабинет отца.

Глава 2

Торопясь по замерзшему двору, Серебряная Снежинка радовалась теплому платью. На ней было одето шелковое нижнее платье с высоким скромным сатиновым воротником, длинное, прикрывающее даже туфли; а верхнее платье с длинными рукавами, которые закрывают руки и сберегают немного тепла. Пальцы, которые в таком платье совершенно бесполезны, остаются в тепле. В воздухе слышался гул ритуала гостеприимства. Хотя сама Серебряная Снежинка, возможно, так и не познакомится с чиновником, который привез ее отцу императорский указ, она сможет из-за ширмы посмотреть на пир, которым позже отец будет развлекать гостя.

Ручей, текущий в бассейн во дворе отца, замерз. Над ним склонились изогнутые сосны, они разбрасывают свои темные ароматные иглы на снег, серебристый в свете лампы в отцовском кабинете. Девушка пошла медленней, чтобы не споткнуться о полы одежды и добиться скромной семенящей походки, которую приписывает ей книга обрядов. Она осторожно поднялась по скользким ступенькам. У резной двери отцовского кабинета удивленно остановилась.

От великолепной жаровни исходили любимые ароматы сосны и благовоний. Жаровню заново начистили, и ее золотые и серебряные кольца и драгоценные украшения сверкают. Обычно такой экономный, отец приказал зажечь все двенадцать огней в самой большой керамической лампе. В ореоле аромата и света сидел сам Чао Куан. Серебряная Снежинка низко поклонилась, как из любви, так и в соответствии с правилами приличия, прежде чем поднять голову и осмотреться.

На Чао Куане его лучшая одежда, вышитая красным и синим, с приколотыми справа пятью золотыми пуговицами иероглифами, предвещающими удачу. Платье затянуто широким зеленым поясом: Сын Неба некогда даровал отцу эту привилегию и по непонятной причине не отобрал ее. Длинные рукава спадают на руки отца, скрывая шрамы и недостающий палец. Хотя в комнате жарко, у отца соболий воротник; тем же драгоценным, хотя и старинным мехом отделано платье. Несомненно, все это великолепие надето ради чиновника, которому Чао Куан никогда не откроет, насколько он на самом деле беден.

Отец склонился на подушках, держа в руках свиток на деревянных спицах. На свитке тщательно выписанные иероглифы. Должно быть, это и есть указ императора! Со свитка свисает несколько сломанных печатей, и среди них самая главная – печать самого императора.

Серебряная Снежинка глубоко, с дрожью вздохнула и в тревоге ждала, пока отец не заговорил.

– Садись, дочь. – Чао Куан указал на подушку. Серебряная Снежинка села, старательно и красиво расправив складки платья. И снова осмелилась бросить взгляд.

– Ты, несомненно, слышала разговоры в женских помещениях, – заметил отец. Но он не хмурился недовольно. – В основном лисья болтовня. Но даже лисы, если долго лают, могут раз в жизни пролаять правду.

Неужели Чао Куан слышал женские толки об Иве? Серебряная Снежинка думала, что эти презренные толки давно всем надоели. Стрела страха, когда-то сопровождавшая подобные разговоры, давно потеряла свою остроту. Он хочет расспросить ее об этом? Но зачем это делать в такое напряженное время? Купив служанку, отец заметил только, что человек должен помогать тем, кто в беде, и что он слышал о далекой провинции, в которой – как в это ни трудно поверить – рыжие волосы считаются признаком красоты. Серебряная Снежинка, однако, заметила, что с тех пор как у них стала жить Ива, отец запретил охоту на лис в своих землях; и сам надевал только соболий мех или овчину.

Чао Куан поднял деревянные спицы императорского указа, и Серебряная Снежинка низко поклонилась, прижавшись лбом к стеганому войлоку пола.

– Как ты, наверно, слышала, императорский внутренний двор давно пустует. И вот блюстители нравов доложили императору, что те, чье благосостояние зависело от обитателей внутреннего двора, плачут.

4
{"b":"20911","o":1}