Девушка слышала толки о великолепных дарах, которые шунг-ню привезли в Шаньань, – о сотнях чистокровных лошадей, караване верблюдов, о прекрасных соболях и лисьем мехе (При упоминании об этом Ива ежилась). Слышала и о дарах, которые готовятся к возвращению шунг-ню в степи: лаке, шелках, красивых бронзовых зеркалах. Недоставало только самого главного дара – принцессы, невесты шан-ю.

Серебряная Снежинка уже начала раздумывать, как связаться со старым евнухом, когда он неожиданно появился в воротах Холодного дворца. Как только он оказался в безопасности за воротами, лицо его мгновенно изменилось. Оно перестало походить на маску, какую политикам безопасно носить при дворе. Со смесью сожаления и улыбки посмотрел он на девушку.

Прошлые годы научили Серебряную Снежинку умению ждать и внешне казаться невозмутимой. Поэтому она только поклонилась и слегка подняла брови.

– Наконец-то Мао Йеншу попался в собственные сети! – со смехом воскликнул Ли Лин. – Не успел он уехать в Ло-Янг, как Сын Неба принял решение относительно принцессы, невесты шан-ю. Снова Сын Неба показал, что его больше интересуют быстрота и легкость выбора, чем сами прекрасные женщины. Он сказал, что выберет невесту вождю варваров по портретам, написанным Мао Йеншу.

– И ты считаешь, что могут выбрать меня? Самообладание неожиданно покинуло девушку. Логично, что выберут именно ее. Она видела лживый портрет, написанный администратором; несомненно, он самый некрасивый. Император согласился изгнать ее в Холодный дворец; он будет рад вообще избавиться от нее. А она, о небо, она рада будет сбежать из тюрьмы, в которую превратился внутренний двор.

Однако она видела одно серьезное препятствие. Хотя Мао Йеншу тоже с радостью избавился бы от нее, вряд ли он хочет, чтобы к ней было привлечено внимание Сына Неба. Конечно, теперь он обладает нефритовыми доспехами; зато Серебряная Снежинка обладает знанием, кто он на самом деле. Он лжец и вор, он готов угрожать молодой женщине наказанием за осквернение могил, лишь бы присвоить последнее сокровище ее рода. Нет, Мао Йеншу выбрал неудачное время для поездки в Ло-Янг.

Ли Лин знает, что для Серебряной Снежинки Холодный дворец хуже изгнания на запад, и желает ей добра. Может ли он устроить так, что ее выберут? Лицо девушки раскраснелось, глаза наполнились слезами – но не страха, а волнения. Снова стать свободной! Свободно ездить верхом! Увидеть наконец степи и земли, по которым некогда проезжал ее отец!

В сознании ее возникли строки старого стихотворения:

Желта полынь на границе, Ветки сухи и опала листва.

Битв поля опустевшие: белые кости, Средь них мечи и стрелы лежат.

Ветер, мороз, пронизающий холод, Холодная весна, холодное лето…

Она вздрогнула, переполненная чувством, которое с ужасом назвала желанием.

– Не могу поверить, – начала она капризно, – что Мао Йеншу принесет мне такое добро.

И тут же заметила печаль на лице старика.

– При нормальном ходе обстоятельств, почтенный учитель, – заверила она его, – и с течением времени это ты покинул бы меня. В степях есть лошади, а там, где есть лошади, есть и вестники, которые могут доставлять письма, если их отправляет королева. К тому же меня еще не избрали.

– Евнух с улыбкой покачал головой.

– Но, как и ты, я думаю, что тебя выберут. Особенно если удастся организовать вызов достойного Мао Йеншу куда-нибудь в другое место.

Он искоса посмотрел на Иву.

– А ты, дитя?

Ива поклонилась, демонстрируя наклоном головы готовность следовать за Серебряной Снежинкой, куда бы та ни пошла или поехала. Девушка припомнила, что у шунг-ню есть женщины, обладающие способностями, неведомыми обычным людям. Может, и Ива, со своей хромотой, нашла бы для себя среди них лучшее место, чем во внутреннем дворе, где женщину замечают только если она красива и изящна.

И снова Ли Лин сидел в Холодном дворце и пил рисовое вино, отмечая удачу. Отбросив обычное дисциплинированное спокойствие, рассказывал он, как главный помощник Мао Йеншу принес портреты, поклонился, и ему пришлось помогать распрямиться, такой большой вес он набрал за прошедшие годы.

– И тогда Сын Неба просмотрел портреты, просмотрел быстро, как будто заранее знал, что хочет увидеть. Когда дошла очередь до твоего портрета, он махнул рукой: «Вот эта! Пусть приносит удачу шунг-ню, со своей черной родинкой!»

– А знаешь, – добавил Ли Лин, – может, так оно и будет. Ты принесешь им удачу.

– Принесет, – прошептала Ива.

Серебряная Снежинка бросила на нее быстрый взгляд. На мгновение Ива совсем побледнела, ее глаза смотрели не на хозяйку и подругу, а сквозь нее. Но вот она вздрогнула и словно пришла в себя от транса.

– Что ты сказала, Ива? – осторожно настаивал Ли Лин.

– Я, благородный господин? – спросила Ива. – Как я могу говорить без разрешения? Я ничего не сказала.

– Шунг-ню могут поверить, что ты приносишь удачу, – объяснил Ли Лин.

Их – как же их назвать? жрецы? цивилизованных священников у шунг-ню не может быть – их жрецы принесли в жертву овцу, рассмотрели ее лопаточные кости и объявили, что госпожа Серебряная Снежинка, возлюбленная «дочь» императора, подходящая жена для Каджунги, шан-ю всех орд.

Теперь, в своем новом статусе любимой дочери Сына Неба, Серебряная Снежинка не должна оставаться в Холодном дворце. Слуги, такие же подобострастные, какими дерзкими были еще недавно, перенесли ее скудные пожитки и принесли новые – богатые платья, роскошные ширмы. Ей отвели просторную светлую комнату. Может быть, она в последний раз живет под неподвижной крышей, подумала девушка: говорят, шунг-ню ненавидят такие помещения, они живут в войлочных юртах, которые легко снять и перенести на новое место, на зимние или летние пастбища.

Как стая бабочек на особенно красивый цветок, к ней слетались теперь толпы посетительниц. Серебряная Снежинка в милости; а они строят свою жизнь на прислуживании тем, кто в милости. К тому же, подозревала девушка, они хотят понаблюдать за ней и про себя посмеяться над ее ужасом и отчаянием.

– Это удовольствие слабых, – саркастически заметила Ива, когда очередная стая бабочек улетела, – наслаждаться бедами сильных.

– Тише, Ива. – Серебряная Снежинка заставила себя даже не улыбнуться на это замечание, хотя призналась себе, что оно справедливо.

Даже госпожа Сирень – Серебряная Снежинка знала, что та ее невзлюбила с самого начала, и надеялась, что женщина о ней забыла, – пришла, оплакивая свою прежнюю подопечную и пытаясь добиться ее доверия.

– Госпожа, – ответила Серебряная Снежинка, ответила нервно, насколько могла себе позволить, – ты знаешь, как я неприлично здорова и вынослива, как плохо приспособлена для внутреннего двора. Мой отец жил среди шунг-ню пленником; думаю, что и я смогу. Я буду женой самого шан-ю; не думаю, чтобы они со мной плохо обращались.

Потом она думала, что такой укол ее недостоин, но не смогла сдержаться.

Приближался день, когда Серебряной Снежинке предстояло покинуть внутренний двор, сесть в специально построенную дорожную карету и выехать из Шаньаня через западные ворота. Девушка все больше рассматривала путешествие как приключение. Но женщины, которым было приказано ей прислуживать в пути, думали совсем по-другому. (К несказанному облегчению госпожи Сирени, ее среди этих женщин не было). Они уже заранее плакали, как на собственных похоронах.

Переживут ли они путешествие? Хотя шунг-ню, или принц, который будет сопровождать невесту к отцу, поклялся, что с границы их вернут, сдержит ли он слово? Снова и снова задавали они эти вопросы, несмотря на уверения Серебряной Снежинки, что с границы она одна поедет с шунг-ню или с теми женщинами, которых вышлют ей навстречу. В конце концов ведь с нею будет Ива. (Как всегда, женщины поджимали накрашенные губы при упоминании хромой служанки). Она не может и подумать о таком путешествии, о такой полной перемене в жизни без своей верной Ивы.