Эхо? Ты видел Эхо?
Нефела часто вспоминала свою подружку. Порой, тайком ото всех, поднималась на ближайший склон горы и тихонько окликала:
Эхо! Эхо!
Но молчаливо печальны горы - и нет маленькой фигурке у подножия скал ответа. Так продолжалось бы долго, но как-то Афамант попросил:
Нефела! Люди говорят, что ты - странная. Тебя видели в горах, одну, без провожатых! Без слуг или прислужниц!
Я не боюсь гор!
Но Афамант недовольно поморщился:
Я знаю, сотни раз слышал, как ты жила среди камней и снегов в горах. Но люди так не поступают!
Что же мне делать?
Афамант смешался:
Ты хотя бы пореже поднимайся в горы и, я очень прошу, не позорь меня - не зови эхо!
И вот пришло существо, которое встречалось с ее Эхо!
Глаза Нефелы загорелись. Лицо, просияв, помолодело:
Что же ты сразу не сказал? ! Как она?
А ты разве вспомнила бы о ней, занятая личными переживаниями да страданиями?-возразил Гермес.
Но не беспокойся: Эхо, с тех пор, как ты переселилась в долину, ушла из этих мест. А от тоски по тебе она утратила свой собственный голос, прокляв свой язык. Она придумала, что это она, нечаянным словом, виновата в тех событиях, что с тобой произошли.
И что же? - со страхом взглянула нимфа, а дурные предчувствия уже теснили грудь.
Но Гермес был жесток:
Эхо теперь никому и ни о чем не может рассказать - она только повторяет слова, сказанные кем-то.
Нефела окаменела, чувствуя, как пол уходит из- под ног.
Как же так? Ведь она не знала!..- из груди нимфы вырвался сдавленный крик.
Гермес промолчал: о, если бы знать, к чему ведут наши поступки. Как бы славно жилось на свете, если б каждый твой шаг, жест, движение: твоя и только твоя вина - тебе и платить. Но чаще за нас расплачиваются другие. Не стоит уныний: ведь за кого-то заплатишь, придет срок, и ты, не так ли?
Нефела, чтобы Гермес не видел ее слез, что раскаленной лавой бегут и бегут, не останавливаясь, по щекам, подошла к окну. Ночь, мятежная и непроглядная, подступила к самим покоям - ив шаге ничего не разглядеть сквозь плотную завесу дождя. Нефела поежилась: не от холода, от тоненькой корки страха, которую не растопить и у жарко горящего очага.
Тут чьи-то руки легли на плечи нимфы. Нефела обернулась, оказавшись вплотную, лицо к лицу, с Гермесом.
Я сумею исправить ошибку,- скорее утвердительно, чем спрашивая, прошептали губы нимфы.
Да, да, моя госпожа! - жадные губы Гермеса отыскали в темноте лицо Нефелы. Нимфу обдало знакомым жаром: смутно помнилось, что это же чувство, которое нимфа принимала за горячую злость к шалапуту, она испытывала на Олимпе, когда, подкравшись, Гермес внезапно срывал поцелуй с ее уст.
И вот теперь Нефела узнала знакомый жар, но разве в нем хоть крупица злости? Лишь теплота и нежность, убаюкивая, успокаивают тяжело вздымающуюся грудь Нефелы.
Так ты, ты - любишь меня? - прорвалась вслух внезапная догадка.
А ты и не догадывалась, правда? - это был Гермес, все тот же насмешливый Гермес, но теперь в ехидном смешке Нефела умела различать и скрытое чувство.
Но ведь я могла и не согласиться? Я могла ведь выбрать жизнь земной женщины? -с истинно женским непостоянством тут же пристала с нелепыми расспросами Нефела.
Одновременно ее руки ласкали шелковистые волосы бога.
Во-первых, ты не могла,- мягко, как маленькой, сказал Гермес.- А, во-вторых, я слишком сильно тебя люблю, чтобы стать на пути твоих устремлений!
Нефела счастливо вздохнула: ну, и глупы же мужчины! Уж сколько раз проверено, что, коли женщина, будь она трижды богиня, чего-нибудь хочет, прозакладывай голову, что сделает-то она точно наоборот.
Но ты... мы... я...- от треволнений: от отчаяния до захлестнувшего сердце счастья,- Нефела путалась в словах и мятущихся мыслях.
Поцелуем Гермес попросил ее помолчать.
А когда сладостный туман рассеялся, и Нефела обрела способность говорить, она заглянула в темные глаза любимого:
Мы ведь теперь всегда вместе? Навечно?
Гермес усмехнулся:
Нефела! Оставь земные предрассудки земле! Лишь женщине, не богине придет в голову требовать вечной любви!
Нефела не знала, как отвечать. Ее мятущиеся мысли перескакивали, словно мячики в струе фонтана.
Разве быть рядом с человеком, который в тебе нуждается - не долг возлюбленного?
Долг? Опомнись, нимфа! О каких долгах ты толкуешь? Любовь - когда один другому дарит радость наслаждений. Но радость он получает тут же взамен. Если бы произошло чудо, и лишь безответная любовь воцарилась на земле - скажи, Нефела, не иссяк ли бы тогда ручеек жизни на планете?
Нефела невесело рассмеялась, но горе был ее смех:
Ты хочешь меня убедить, что то чувство, которое ты во мне пробудил,- лишь моя плата за привязанность бога к предавшей Олимп нимфе?
Зачем ты разделяешь нас? Что тебе проку выискивать ответы, которым ты все равно не поверишь?
Ты о чем, Гермес? Все твое существо вовсе не хочет меня понимать. Ты, как свойственно многим, лишь пытаешься в моих словах найти подтверждение своим убеждениям и верованиям. Тебе хочется вечной любви - я же в нее не верю! Однако тебе желательней, чтобы я солгал, но все-таки оказаться правой.
Но это неправда!
Я лучше понимаю тебя, нимфа! Ты разрываешься между придуманным людьми долгом и своим стремлением к вечной радости. Наслаждения - вот действительная ценность. Все остальное придумали люди, чтобы привязать к себе тех, кому бы, на самом деле, хотелось бы стать паутинкой, несомой ветром.
Нефела надолго задумалась. А перед внутренним взором мелькали цветные воспоминания ранней юности нимфы. В одном Гермес, несомненно, прав: радость, как ни старайся, не сможет жить в теснине человеческих долгов и обязательств.
Гермес обнял Нефелу. Его дыхание обжигало, а слова, порочные, недостойные,- обдавали сладостью свободы и воли.
Прекрасная нимфа,- продолжил Гермес,- ты сама еще не осознала, сколь нелепа была твоя затея изначально. Любопытство, а не любовь - вот движущий миром принцип.
Я не хочу тебя слушать,- прошептала Нефела.-- Сердцем я чувствую: твои слова - лживый мед, но разум не находит доводов, чтобы доказать тебе, как ты не прав!
Гермес показал на восток. Буря утихла. Дождь истончился, превратившись в серую сеть.
Посмотри!
Скоро рассвет?
Да, рассвет, но ты его не увидишь: деревья, жилища, хлопоты по хозяйству - все это заслонит от тебя восход светила! А закаты? Я помню, ты любишь закаты. Ты можешь сказать, когда ты обращала внимание на небо в последний раз?
Нефела промолчала. А память, услужливая память перенесла нимфу в обдуваемый ветрами дворец. Нефела прикрыла веки. И снова, как когда-то давно, в другой жизни или ином измерении, пред ней выросли горы. Один из кряжей, необычной формы и возвышавшийся над прочими, сверкал рубином, играл красками, переливался. Сквозь прозрачный воздух гор Нефела вглядывалась в дальние горизонты - ее душа рвалась в эти просторы, где все столь гармонично, где нет места суетности и суете.
Гермес живо откликнулся:
Ты видишь? Идем же, нимфа! Ты сможешь уже сегодняшним вечером увидеть любимый закат!
Нефела более не колебалась. Она подала богу обе руки, вложив в крепкие ладони свои хрупкие кисти:
Да, Гермес! Я согласна! Я готова поверить всему, чему ты захочешь меня научить. Я буду с тобой до тех пор,- Нефела замешкалась в выборе слова,- пока ты, о Гермес, мне не наскучишь!
Бог расхохотался:
Вот теперь я узнаю свою милую нимфу, вся прелесть которой - в ее непостоянстве и легкомыслии!
Свечение, ставшее с первой погасшей звездой чуть различимым, совсем погасло. Опочивальня царицы Нефелы погрузилась в сумеречный полумрак.
Разметанная постель царицы давно остыла, но складки покрывала еще сохраняли очертания нимфы.
Гермес и Нефела, замерев лицом друг к другу, вдруг утратили краски. Их силуэты стали прозрачны. Потом невидимы. И лишь две струйки то ли дыма, то ли пара просочились сквозь решетку. Нефела туманом поднялась над дворцовым садом. Ей стало чуть грустновато. Но рядом расплывался темным облаком Гермес, торопил, Два облачка легко поднимались все выше и выше, пока не исчезли в предрассветной мгле.
