В дальнейшем танковые и моторизованные соединения должны были развивать наступление вдоль Дона на юг и соединиться в районе Сталинграда с войсками, наступавшими из района Таганрог, Артемовск между нижним течением Дона и Ворошиловградом в восточном направлении. Следовательно, в ходе этой операции, получившей кодовое наименование «Блау», основные силы групп армий «А» и «Б» направлялись на Сталинград. В результате немецкое командование рассчитывало завершить разгром всего южного крыла советских войск, овладеть плацдармами на южном берегу Дона в его нижнем течении для последующего развития наступления на Кавказ, а также захватить Сталинград. Наступление на воронежском направлении и в Донбассе представляло единую стратегическую операцию.

Рассматривая планы немецкого командования на лето 1942 г., следует остановиться еще на одном вопросе. В упоминаемой директиве № 41 есть указание на то, что оборонительные позиции, создаваемые по правому берегу Дона для обеспечения северо-восточного фланга главной ударной группировки своих войск, должны быть оборудованы «с учетом возможного их использования в зимних условиях». Это имело определенный смысл. Дело в том, что, хотя с захватом района нижнего течения Волги и Кавказа командованию вермахта и удалось бы добиться крупных стратегических результатов, тем не менее это не приводило к разгрому советских Вооруженных сил. Такую задачу нельзя было решить, не разгромив центральную, наиболее мощную, группировку советских войск, не овладев центральным промышленным районом. О том, что такая идея существовала у немецкого верховного командования, свидетельствуют показания, данные на допросе 17 июня 1945 г. генерал-фельдмаршалом Кейтелем. Он говорил, что «…предполагалось, в случае успеха в изоляции Москвы от юга, предпринять поворот крупными силами к северу (при таком условии, что наши союзники взяли бы на себя р. Дон). Я затрудняюсь назвать какие-либо сроки для проведения этой операции»[56]. Кейтель не дает прямого ответа, на какое время намечалось наступление на московском направлении. Германскому командованию потребовалось бы значительное время, чтобы перегруппировать войска с юга на центральное направление, подтянуть дополнительные резервы и подготовиться к новому крупному наступлению. Однако ясно, что оно после овладения Сталинградом, Кавказом и Ленинградом рассчитывало сосредоточить основные усилия на центральном участке фронта.

Итак, цель и замысел кампании на Востоке немецкое руководство сводило к тому, чтобы, «…сохраняя положение на центральном участке, на севере взять Ленинград и установить связь на суше с финнами, а на южном фланге фронта осуществить прорыв на Кавказ»[57]. Решение этих задач предполагалось достичь последовательно. Вначале необходимо было создать условия для проведения «главной операции» на южном участке Восточного фронта, то есть улучшить свое оперативное положение, а для этого в течение весны овладеть Керченским полуостровом, Севастополем, срезать барвенковский выступ советских войск, ликвидировать их плацдарм северо-западнее Новгорода, выровнять линию фронта на московском направлении.

Подготовка наступления на южном крыле Восточного фронта началась ранней весной. Командование группы армий «Юг» с первых дней апреля начало усиленно готовить свои войска, чтобы уже в следующем месяце нанести удар по соединениям Юго-Западного фронта, находившимся в барвенковском выступе и в районе Волчанска. Эта операция получила условное наименование «Фридерикус-I». Ее начало намечалось на 18 мая. Войскам группы армий «Юг» предстояло также принять активное участие во вторжении на Кавказ и отчасти в прорыве к Волге у Сталинграда, поэтому группа в быстром темпе пополнялась личным составом, вооружением и боевой техникой. Все пехотные дивизии укомплектовывались до полного штатного состава – 14–15 тыс. человек. Количество боевых машин в каждой танковой дивизии было доведено до 170–185 единиц. К началу операции за счет резервов войска этой группы армий были дополнительно усилены одиннадцатью дивизиями, из них пять (три пехотные и две танковые) находились в районе Харькова против войск Юго-Западного фронта. Значительное пополнение боевыми самолетами получили немецкие Люфтваффе. К началу мая они имели в своем составе 1220 боевых самолетов[58].

Наряду с этим командование вермахта провело ряд важных организационных мероприятий. В частности, первым адъютантам командующих армиями, которые занимались кадровыми вопросами, было поручено установить, соответствуют ли своим должностям командиры частей и подразделений. В докладе, направленном управлению кадров, изложить положение вещей и представить свои соображения, как использовать в дальнейшем не оправдавших надежды командиров и рекомендовать кандидатов на их место, по возможности из соответствующей армии. В каждой армии перед началом наступления был создан резерв командного состава из офицеров всех званий[59].

Как свидетельствуют немецкие документы и показания командующего 6-й армией Ф. Паулюса, цель этого наступления состояла в захвате важного оперативно-стратегического района, который предполагалось использовать в качестве исходного плацдарма «главной операции». Позднее Паулюс писал: «Эта операция должна была в первую очередь устранить непосредственную опасность коммуникациям немецкого южного фланга в районе Днепропетровска и обеспечить удержание Харькова с разместившимися там большими складами и лазаретами 6-й армии. Далее, необходимо было овладеть местностью западнее реки Северский Донец, юго-восточнее Харькова для последующего наступления через эту реку на восток»[60]. Проведение операции «Фридерикус-I» возлагалось на 6-ю армию и армейскую группу «Клейст» (1-я танковая и 17-я армии, 35 дивизий, в том числе 7 танковых и моторизованных).

Барвенковский выступ противник решил ликвидировать ударом по сходящимся направлениям силами двух группировок: первая – 6-я армия, которая переходила в наступление из района Балаклеи на юг; вторая – армейская группа «Клейст», наступавшая из района Славянск, Краматорск в северо-западном направлении. В ходе подготовки операции немецкая группировка на харьковском направлении была значительно усилена. К 12 мая Юго-Западному фронту противостояло 17 дивизий, а Южному – 34 (из них непосредственно 57-й и 9-й армиям – 13 дивизий). Общее соотношение сил и средств на юго-западном направлении было невыгодным для советской стороны. В танках силы были равны, а по количеству людей противник превосходил в 1,1 раза, в орудиях и минометах – в 1,3 раза, в самолетах – в 1,6 раза. Только в полосе наступления Юго-Западного фронта удалось достичь полуторного превосходства в людях и немногим более чем двукратного в танках, среди которых было много легких, со слабой броней и вооружением. По артиллерии и авиации силы сторон были примерно одинаковыми, но враг обладал подавляющим количественным и качественным превосходством в бомбардировщиках.

На 4 мая 1942 г. был намечен переход в наступление (потом, правда, пришлось вносить коррективы), а непосредственная подготовка к нему войск юго-западного направления началась с середины апреля. Ей предшествовал ряд организационных мероприятий. С 8 апреля С.К. Тимошенко, оставаясь главкомом направления, вступил в командование Юго-Западным фронтом. Генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко стал его заместителем, И.Х. Баграмян сменил на посту начальника штаба фронта генерала П.И. Бодина, назначенного заместителем начальника Генерального штаба.

Произошли изменения и в составе командований армий. 28-ю возглавил генерал-лейтенант Д.И. Рябышев, 38-ю – генерал-майор К.С. Москаленко. В 57-ю армию, которая вошла в полосу Южного фронта, командармом был назначен генерал-лейтенант К.П. Подлас. Своеобразную характеристику дал ему в своих воспоминаниях Н.С. Хрущев: «Это был очень интересный человек и с интересной судьбой. Его жизнь сложилась трагично… Во время Хасанских событий он находился на Дальнем Востоке и действовал там против японцев. Ему не повезло: приехал туда Мехлис, и Мехлису он не понравился: тот посчитал его предателем и изменником. Его сняли с должности и посадили в тюрьму. Выпустили его, когда началась война. К нам он явился, когда мы еще были в Киеве. Он пока не был переаттестован и носил форму с ромбами на петлицах. Сначала, когда он представился и назвал свою фамилию, я спросил, кто он по национальности? Дело в том, что фамилией недостаточно была выражена его национальность. «Я украинец из Брянской области», – отвечает. Мы его использовали сначала для поручений. Он очень организованный человек: куда его ни посылали, он всегда толково разбирался в деле и произвел очень хорошее впечатление. В результате его назначили командующим 57-й армией. Армия эта была укомплектована неплохо, потому что к моменту ее формирования мы получили для нее дополнительно дивизию и несколько маршевых рот и батальонов»[61].