Близким по характеру к дому Козицкой является и сохранившийся до наших дней дом отставного бригадира И. И. Демидова на Гороховской улице (ныне улица Казакова). Однако это уже не отдельный особняк, а главный дом большой городской усадьбы, построенной в конце 1780-х — начале 1790-х годов. Это классический пример казаковского жилого дома этого времени. В нем соединились черты архитектуры предшествующего периода (сквозной, по оси здания, проезд во двор, обильный декор интерьеров) с новыми приемами, разработанными зодчим в годы его работы над Сенатом, Дворянским собранием, церковью Филиппа Митрополита и жилыми зданиями. Это выразилось, в частности, в замене прежней планировки осевой, при которой прямоугольные помещения располагаются в ряд по всей длине здания, а зал помещается в конце их (этот прием стал типичным для московских домов). В связи с этим легкий коринфский портик композиционно связан с общим строем всех внутренних помещений, а не только с главным центральным залом, как это было в домах середины XVIII века, где портик отождествлялся со входом в здание. В отличие от хорошо сохранившихся первоначальных фасадов прекрасные интерьеры демидовского дома почти не дошли до наших дней. Но и те, что остались (знаменитые Золотые комнаты), свидетельствуют о большом художественном вкусе и чувстве стиля их создателя. Единый композиционный строй, орнаментальные росписи плафонов, гипсовые фризы, позолоченная резьба по дереву — все это создает ощущение великолепия, торжественности, все это — словно отзвук дворцовых апартаментов Б. Растрелли.
В 1780-х годах Казаков работал над двумя сооружениями, которые заняли особое место среди его жилых построек. Дом Калинина и Павлова и дом Хрящева на Ильинке (улица Куйбышева) были, по существу, гостиными дворами, торговыми лавками, которыми по плану 1775 г. застраивались улицы Китай-города, древней торговой части Москвы.
Первый из них — дом Калинина и Павлова, облик которого дошел до нас благодаря архитектурным альбомам Казакова и акварели Ф. Я. Алексеева начала 1800-х годов, был построен недалеко от запроектированной площади на месте Посольского двора. В архитектурно-пространственной структуре этого здания нашли отражение его утилитарные функции — одновременно жилые и торговые: нижняя часть с двумя ярусами лавок решена как сквозная галерея с открытой аркадой; планировка третьего и четвертого этажей отличалась от планировки дворянских особняков (здесь были квартиры). Архитектура здания, украшенного шестиколонным портиком коринфского ордера, с арочными проемами галерей, была исполнена строгости и торжественности. Она во многом определила облик Ильинки в конце XVIII–XIX веков. В те же годы Казаков построил на соседнем участке дом Хрящева — единственный среди построек зодчего доходный дом. В нем жили мелкие и средние торговцы; в нижнем этаже, оформленном сквозной галереей, размещались лавки.
В последующем десятилетии Казаков, творчески развивая стилистические черты классицизма, также уделил большое внимание строительству жилых домов. Именно в 1790-х годах им были созданы такие совершенные образцы, как дома Губина и Барышникова.
Первый из них Казаков построил на Петровке, напротив Высоко-Петровского монастыря, для уральского заводчика М. И. Губина [Здание горело в 1812 г. и было восстановлено в 1823 г]. Дом входил в большое владение с флигелями, служебными строениями, регулярным садом и прудом. Работая над проектом дома Губина, зодчий постоянно соотносил его с масштабом городской среды (шириной улицы, высотой отдельных соседних зданий, монументальными формами монастыря), а также с рельефом (в этом месте улица делает крутой подъем). Массивный объем здания — трехэтажного в центральной части и двухэтажного в боковых — при всей своей монументальности ни в коей мере не довлеет над улицей. Напротив, расположенный в единой линии со всеми остальными постройками, дом участвует в организации перспективы улицы, акцентирует ее завершение у Бульварного кольца. Несомненно, этим обусловлено и то, что коринфские колонны не выступают от стены, а заполняют все пространство центральной ниши, и то, что в боковых крыльях здания использован малый ионический ордер с легкими рельефными скульптурными композициями. Решение внутренних помещений обусловлено не только характером самого дома, но и городским окружением. Например, основные жилые комнаты, частично сохранившие свою отделку, располагались не по уличному, а по дворовому фасаду, что было вызвано и затененностью улицы, и стремлением расположить жилые по-рющения ближе к саду.
Иной по своему решению была усадьба И. И. Барышникова на Мясницкой (ныне улица Кирова), созданная Казаковым в конце 1790-х годов на основе более ранних построек [Уцелевшая в пожаре 1812 г., усадьба в последующие годы перешла к полковнику С. Н. Бегичеву, в гостях у которого часто бывали А. С. Грибоедов, Д. В. Давыдов, В. Ф. Одоевский и другие]. П-образная в плане, с парадным двором, располагавшимся перед главным корпусом и отделенным от улицы оградой, она в какой-то мере имела аналогии в творчестве Казакова предшествующих десятилетий (университет на Моховой, дом Кирьякова на Петровке и т. д.), но в то же время была и глубоко оригинальна: центральный объем прекрасно читается на фоне боковых благодаря небольшому, сильно вынесенному вперед, высокому эффектному портику. Планировочная структура дома Барышникова, разработанная с присущей Казакову свободой, также интересна. Решение комнат, казалось бы, традиционно, но и своеобразно: например, парадная спальня располагается в центре основного объема, за колоннами портика. Отделка интерьеров, камерная по характеру, с использованием мрамора, лепнины и живописи, отвечает наружному облику здания.
Дальнейшее развитие творческие принципы Казакова нашли и в таких постройках конца XVIII века, как дошедший до настоящего времени со значительными изменениями дом И. С. Гагарина в Армянском переулке, планировка которого была примером рационального построения внутреннего пространства здания, или дом Мусиной-Пушкиной на Тверской, где сложная многоосевая композиция пришла на смену традиционной трехосевой.
Последнее десятилетие в творчестве М. Ф. Казакова, приходящееся на 1800 — 1810-е годы, не отмечено таким же активным строительством, как в предыдущие тридцать лет. В этот период он завершает начатое в конце 1790-х годов (Голицынская больница, церковь Косьмы и Дамиана и др.), работает над "фасадическим планом" Москвы, занимается обучением молодых архитекторов.
Пожалуй, единственной крупной постройкой этого периода, дошедшей до наших дней почти без изменений, была Павловская больница у Серпуховской заставы (Павловская улица, 23–25), над возведением которой зодчий работал с 1802 по 1811 г. [Главное здание больницы, существовавшее с 1763 г. (самая старая больница в Москве), сгорело в 1784 г. В 1802 г. Казаков создал получивший одобрение проект и начал строительство. В 1829–1833 гг. по проекту Д. Жилярди был сооружен ряд вспомогательных зданий].
Композиция и общее архитектурно-пространственное решение ансамбля, особенно главного корпуса, во многом напоминают Голицынскую больницу. Однако здесь архитектор в гораздо большей степени подчинил их специфическим требованиям лечебного учреждения: четко спланировал расположение палат и служб, увязал их между собой, убрал церковь из общего объема здания и т. д. Строже и лаконичнее фасады, в которых основным архитектурным элементом становится лишенная каких бы то ни было украшений плоскость стены. Нет сомнения, что в Павловской больнице зодчий стремился осуществить на практике новые тенденции в архитектурной эстетике — тенденции к простоте и одновременно к монументальности художественного образа сооружения, столь характерные для русского зодчества (Дж. Кваренги, И. Старов, А. Воронихин) конца XVIII — начала XIX века.
Выше уже отмечалось, что в первые годы XIX века Казаков трудился над созданием "фасадического плана" Москвы. Можно с уверенностью сказать, что эта работа — итоговая не только для самого зодчего, но и для большого этапа развития архитектуры Москвы — определила его деятельность последнего десятилетия жизни.
