Не послушал ее Тон Аралчын. Рано на заре, когда еще коров не доили, оседлал он своего Хулук-Бору — ветвистые рога в шестьдесят один отросток, взял с собой лук и золотую стрелу с орлиным пером.

Тоолай-Чечен наготовила много всякой еды, чтобы хватило и на месяц, и на год, а потом сумела ее уложить в маленький мешочек величиной с маралье сердце.

Вместе с ним отправились в путь два друга — два богатыря: Сойбун и Буга-Кара. Сойбун ехал впереди, а Буга-Кара ехал позади.

Вихрем помчался Хулук-Бора по верхушкам ветвистых деревьев — ниже облачного неба, выше гор высоких. Из-под копыт камни величиной с добрую овцу летели, мелкие камни в пыль превращались.

Прошло три месяца, приехал Дошкун-хан с многочисленным войском и окружил тройным кольцом аал Тон Аралчына.

Тогда Тоолай-Чечен поклонилась старикам Тон Аралчына и сказала:

— Обманул вашего сына Дошкун-хан, послал его на верную гибель, а теперь за мной пришел. Только не бывать этому. Если вернется Тон Аралчын — расскажите ему.

Обернулась красавица ястребком и улетела.

Жестокий хан забрал все добро, связал стариков, согнал весь скот и погнал в свой аал. Только пыль к небу поднималась.

Залетела Тоолай-Чечен к отшельнику, жившему в белой пещере, и попросила его:

— Если когда-нибудь зайдет к вам Тон Аралчын — скажите ему, что вернулась я к отцу в верхний мир. Отец мой жесток и страшен. Пусть не ищет меня Тон Аралчын, а лучше отомстит Дошкун-хану. Передайте ему мои слова и вот это золотое кольцо.

Долго ли, коротко ли ехал Тон Аралчын со своими спутниками — неизвестно. Если иней скрипел под копытами — зиму узнавал, если роса мочила ноги — лето узнавал. Наконец он приехал в землю Шулбуса. Кругом было пусто — даже вороны не было прокаркать — «куйт», даже сороки не было протрещать — «сайт».

Здесь он увидел старую заброшенную юрту. Выскочило из юрты войско Шулбуса, и полетели со всех сторон стрелы в Тон Аралчына. Было воинов такое множество, что он даже не знал, в кого стрелять. Вот уже Сойбун и Буга-Кара пали замертво.

Тогда заговорил Хулук-Бора человечьим голосом:

— Твоих друзей они уже убили. Что ты стоишь? Стреляй в самую середину, не промахнись.

Отскочил Тон Аралчын на расстояние месячного пути, прицелился и выпустил свою золотую стрелу с орлиным пером.

Как только попала она в самую середину войска, так тотчас все попадали замертво.

Простился Тон Аралчын со своими погибшими товарищами и отправился в обратный путь.

Долго ли, коротко ли ехал Тон Аралчын — неизвестно, но в пути повстречал он старика на безрогом белом воле. До пояса белая борода расстилалась, ниже плеч седые усы его свисали.

— Как твое имя-прозвище, где твой аал-стойбище? — спросил старик.

— Зовут меня Тон Аралчын. Был я в земле Шулбуса. Теперь в свой аал еду у Арзайты-горы. А ты кто будешь, дедушка?

— Я странник. За одну ночь трижды всю землю объезжаю. Был я у Арзайты-горы. Твое стойбище разграблено Дошкун-ханом. Но ты, молодец, духом не падай и сил не теряй. Поезжай к отшельнику в белую пещеру, — сказал он и исчез.

Помчался Тон Аралчын прямо к белой пещере. Вышел к нему отшельник, передал кольцо Тоолай-Чечен и говорит:

— Не ходи, молодец, за своей женой. Страшный человек ее отец. По дороге у него три стражи стоят, трудно пройти мимо них.

Закурил Тон Аралчын трубку и думает: «В аал возвращаться — никого там нет. Поднимусь-ка я на вершину Арзайты-горы к золотому колодцу. Может, Тоолай-Чечен придет туда воды напиться».

Тон Аралчын сел на Хулук-Бору и поднялся по семицветной радуге на Арзайты-гору.

Отпустил он коня, а сам остался поджидать Тоолай-Чечен.

Месяц он глаз не смыкал, месяц ничего не ел. На исходе старого месяца, в начале молодого месяца пришла за водой к колодцу служанка Тоолай-Чечен.

— Дай, девушка, воды зачерпнуть твоим кувшином, — попросил Тон Аралчын.

Напился он и незаметно бросил в кувшин золотое кольцо. Отнесла служанка воду Тоолай-Чечен. Та стала умываться и вдруг на дне кувшина увидела свое кольцо.

— Откуда взялось это кольцо? С кем ты встречалась? — спрашивает Тоолай-Чечен.

Молчит девушка, боится правду сказать. Сама догадалась Тоолай-Чечен.

Схватила она кувшин, взяла с собой всякой еды и побежала по семицветной радуге к золотому колодцу.

Лежит Тон Аралчын совсем без сил. Кинулась к нему Тоолай-Чечен, напоила-накормила.

Рассказала ему, как Дошкун-хан разграбил его аал.

— А теперь, — говорит она, — возвращайся на землю. Здесь мой страшный отец убьет и тебя и меня. Не быть нам вместе. Будь осторожен — и крепкое дерево ломается и крутая скала разрушается, — сказала и поднялась по семицветной радуге в аал жестокого Курбусту-хана.

— Будь что будет. А жить без нее я не могу. Пойду за ней к Курбусту-хану, — решил молодец и поднялся по семицветной радуге в верхний мир.

Долго ехал он, вдруг смотрит — сидят на дороге две огромные, величиной с целую гору, собаки. Зарычали они дико и бросились с двух сторон на Тон Аралчына. А тот взмахнул плетью на обе стороны и сбросил собак в нижний мир.

— Сейчас-то это правда, а придет время — будет сказкой. Пусть собаки на земле наши аалы стерегут.

Поехал молодец дальше. Вдруг, откуда ни возьмись, набросились на него две огромные, как тучи, Хан-Херети с железными клювами. Тон Аралчын взмахнул плетью на обе стороны и сбросил их в нижний мир.

— Сейчас-то это правда, а придет время — будет сказкой. Пусть они на земле будут орлами, чтобы их перьями стрелы оперять.

Много ли, мало ли времени прошло — неизвестно. Ехал, ехал молодец, преградили ему путь два страшных верблюда. На спине у них — огромные горы, на копытах — острые сабли, во рту вместо клыков острые ножи.

Тон Аралчын ударил со всего размаху булатным мечом на обе стороны и сбросил их в нижний мир.

— Сейчас-то это правда, а придет время — будет сказкой. Пусть на земле они будут вьючным скотом.

Превратился Тон Аралчын в парнишку в войлочной куртке, а Хулук-Бору превратил в жеребенка и подъехал к аалу Курбусту-хана.

Привязал он коня к золотой коновязи и вошел в белую юрту. Вскрикнула от удивления и радости Тоолай-Чечен, спрятала его у себя, прибежала к отцу и говорит:

— Из нижнего мира пришел какой-то оборванный парень. Хочет пасти наших овец и телят. Как быть?

— Ничтожное это существо из нижнего мира. Отправь его утром на большую гору. Я спущу на него молнию, — ответил хан.

Тоолай-Чечен вернулась в свою юрту и говорит:

— Отец хочет спустить на тебя молнию.

Тогда Тон Аралчын стал шить себе трехслойный нагрудник из кожи и трехрядный потник коню.

Рано на заре, когда еще коров не доили, Тон Аралчын оседлал Хулук-Бору, накрыл его трехрядным потником, надел на себя трехслойный нагрудник и отправился на большую гору.

Собралась над горой огромная черная туча, земля загудела, небо засверкало. Упала стрела-молния на Тон Аралчына и застряла в первом слое нагрудника. Вторую стрелу послал Курбусту-хан — застряла она во втором слое. В третий раз ударила стрела-молния и застряла в третьем слое.

Вынул Тон Аралчын из нагрудника три стрелы-молнии и отправился с ними к Курбусту-хану.

— Скажи, хан, не твои ли это вещи? — спросил Тон Аралчын, бросил их к ногам хана и пошел в юрту Тоолай-Чечен.

Никогда не пугавшийся Курбусту-хан — теперь испугался. Налил он хмельной араки в черный бурдюк с золотым горлышком, пришел в юрту дочери, почтительно преподнес обеими руками Тон Аралчыну:

— Прости меня, Тон Аралчын.

Ничего не ответил молодец, молча принял араку из рук хана, но не поднял ее вверх в знак уважения — просто выпил.

Как-то однажды Курбусту-хан вызвал Тон Аралчына и говорит:

— В нижнем мире появилось свирепое черное чудовище. Находится оно внутри земли и связано кожаными путами. Если порвет оно их, то землю перевернет. Поезжай и уничтожь его.

Задумался молодец.

— Если хан приказывает — простому человеку трудно отказаться. Придется выполнять, — ответил он хану.