Жителям деревни будет даже трудно устроить пир в честь гостей, как того требует обычай. Но отказаться от этого — значит отказаться от всех законов предков.

Дайрин, слушая капитана, жалела, что не может коснуться его руки, узнать, что это за человек, бывавший так далеко и видевший так много. И тоскливо подумала, как было бы хорошо хоть ненадолго избавиться от привычной, хорошо знакомой жизни Раннока, увидеть, что лежит дальше, в мире за пределами деревни. Пальцы ее продолжали уверенно держать нить, но мысли витали далеко.

Внезапно очнувшись от размышлений, девушка подняла голову, потому что почувствовала: кто-то остановился рядом с ней. Обоняние уловило запах просоленной морем кожи, другие запахи. Незнакомец, один их моряков с салкарского корабля.

— Ты очень искусна в этой работе, девушка.

Она узнала голос предводителя салкаров.

— Это мое умение, капитан.

— Говорят, судьба тебя не баловала, — он говорил откровенно, и это ей понравилось.

— Нет, лорд капитан. Жители Раннока всегда были добры ко мне. И их Мудрая Женщина удочерила меня. Поэтому, хотя глаза мои и закрыты для мира, руки хорошо служат мне. Пойдем, увидишь сам! — сказав это с гордостью, она встала со стула и сунула веретено за пояс.

Дайрин привела его в свой дом, пропахший ароматами трав, и указала на ткацкий станок, изготовленный для ее Хердреком.

— Как видишь, лорд капитан, я не бездельничаю, хоть и слепа.

Она знала, что в ее незаконченной ткани нет изъянов. Ортис некоторое время молчал. Потом она услышала его удивленный возглас.

— Прекрасная ткань. Ни в плетении, ни в цвете совсем нет ошибок… Как тебе это удалось?

— Собственными руками, лорд капитан! — Дайрин рассмеялась. — Дай мне что-нибудь принадлежащее тебе, и я покажу, что вижу пальцами лучше, чем глазами.

Девушку охватило непривычное возбуждение: она знала, что наступает очень важный момент в ее жизни. Послышался легкий шелест, словно разворачивали ткань, и ей в руки положили ленту.

— Расскажи, — приказал капитан, — откуда это и как сделано.

Она провела пальцами по шелковой ленте. Это было соткано — да. Но ее «видящие» руки не давали изображения человеческих пальцев, занятых такой работой. Нет, органы, создавшие эту ткань, имели какую-то странную форму. И работали так быстро, что мелькали, почти сливаясь друг с другом. Это сделала не женщина. Во всяком случае не женщина, каких знает Дайрин. Но что-то женское в этом есть.

— Паучий шелк… — она сама не знала, что произнесет, пока не услышала свои слова. Но не обычный паук. Ткала все-таки женщина… нет, не женщина…

Она поднесла ленту к щеке. И в ней возникло горячее желание узнать как можно больше о том, как это сделано.

— Ты права, — голос капитана нарушил ее сосредоточенность. — Эта ткань из Устурта. Если бы у меня было хотя бы две штуки такого материала, путешествие окупилось бы втройне.

— А где этот Устурт? — спросила Дверин. Бели бы она могла отправится туда, узналть… — И кто такие ткачихи? Мне они не кажутся похожими на людей.

Она снова услышала его удивленный возглас.

— Увидеть ткачих, — сказал он тихо, — это смерть. Они ненавидят людей…

— Нет, лорд капитан! — возразила Дайрин. — Не всех людей они ненавидят, только мужчин, — знание пришло к ней от этой полоски в руках.

Какое-то время она молчала. Неужели салкар сомневается в ее словах?

— Никто не плавает добровольно в Устурт, — сказал он. — Эту ленту дал мне человек, который, рискуя жизнью, все-таки осмелился побывать там и ушел с огромным трудом. Но он умер вскоре после того, как мы выловили его на плоту в открытом море.

— Капитан, — девушка погладила шелк. — Ты сказал, что такая ткань — настоящее сокровище. Мой народ беден и становится все беднее. Если кто-нибудь узнает тайну этой ткани, что хорошего нам это даст?

Он резко выдернул у нее ленту.

— Это невозможно.

— Возможно! — Дайрин заговорила быстро, одно слово за другим: — Женщины — самки — соткали это. С женщиной, тоже ткачихой, они обойдутся по-другому.

Большие мозолистые руки сжали ей плечи.

— Девушка, даже за все золото Карстена я не послал бы женщину в Устурт! Ты не понимаешь, о чем говоришь. Это правда, что у тебя есть Дар. Но ты не обученная колдунья, и ты слепа. И предлагаешь такую глупость… Эй, Видрут, в чем дело?

Дайрин уже почувствовала чье-то приближение.

— Прилив начался. Нам нужно сменить стоянку у скал, капитан.

— Хорошо. Ну, девушка, да послужит тебе защитой Правая Рука Лракена. Когда зовет корабль, ни один капитан не станет медлить.

И прежде чем она успела пожелать салкару добра, тот исчез. Девушка присела на свою жесткую скамью у станка. Руки ее дрожали, из глаз капали слезы. Она чувствовала себя так, словно ей дали в руки сокровище, а потом безжалостно его отняли. Она была уверена, что инстинкт не обманывал ее, что если кто-то и может узнать тайны Устурта, то только она.

Теперь, когда она прикоснулась к собственной ткани, та показалась ей грубой и отвратительной. Мысленно она видела лес, в котором от дерева к дереву протянулись сверкающие паутины из прямых нитей.

Через открытую дверь донесся морской ветер. Дайрин подняла голову, словно кто-то потянул ее за волосы.

— Кто ты? — быстро спросила она.

— Я Видрут, девушка, помощник капитана Ортиса. Она быстро встала.

— Он принял мой план? — она не видела другой причины появлению моряка в ее доме.

— Да, девушка. Он ждет нас. Дай мне руку… вот так… Мужские пальцы крепко сжали Дайрин. Она попыталась высвободить руку. Этот человек — что-то в нем было неправильное. Но тут на девушку упал плащ и так крепко окутал ее, что она не могла бороться. Нечистые запахи заполнили ноздри, но хуже всего было то, что Видрут взвалил ее на плечи, как будто она — всего лишь связка товара.

Дайрин принесли на борт корабля: спеленавший девушку плащ не мешал ее слуху и обонянию. Но в своих мыслях она не могла разобраться. Почему капитан Ортис вначале так яростно и искренне (прикоснувшись к нему, она узнала, что он искренен) отказывался взять ее? А потом этот человек попросту похитил ее, как женщину во время набега.

Хорошо известно, что Салкары не занимаются работорговлей. Тогда почему?

Наконец с девушки сняли плащ. Однако воздух, который Дайрин с благодарностью втянула в легкие, не был свежим морским воздухом, его наполняло такое зловоние, что она сама себе показалась нечистой. И девушка подумала, что ее тюрьма спрятана где-то глубоко в трюме корабля.

— Зачем ты это сделал? — спросила Дайрин у человека, который тяжело дышал рядом с ней.

— Приказ капитана, — ответил тот, приблизившись к ней, так что она не только ощутила запах нечистого тела, но и его тепло. — У него есть глаза, у нашего капитана. Какая гладкокожая красивая девчонка…

— Оставь ее, Вэк! — это был Видрут.

— Слушаюсь, капитан, — ответил тот с ноткой легкого презрения. — Тут она в безопасности…

— И тут и останется. В безопасности от тебя, Вэк, и таких, как ты. Убирайся!

Вэк зарычал, будто собирался оспорить право приказывать ему. Потом Дайрин уловила звук открывшейся и закрывшейся двери.

— Ты не капитан, — сказала она в наступившей тишине.

— Произошла смена в команде, — возразил Видрут. — Последние месяцы капитан не приносил нам удачи. И когда мы узнали, что он не собирается увеличить наши шансы… он был…

— Убит!

— Вовсе нет! Думаешь, мне нужна кровная вражда со всем его кланом? Салкарам не больно нравится, когда кому-то из их рода выпускают красную жизнь из жил.

— Не понимаю. Вы же все салкары…

— Отнюдь, девушка. Мир изменился с тех пор, как только салкары правили морями. Они бойцы, а бойцы часто гибнут. Они, сражаясь с колдерами, взорвали Салкаркип, тем самым уничтожили врага, но и сами многих потеряли. Потом они сражались с Карстеном, участвовали во взятии Герма, да. А потом защищали моря от морских собак Ализона. И потеряли многих, очень многих. И теперь, когда нужно вывести корабль из гавани, им приходится нанимать других, а не только своих родичей, чтобы поднять паруса и лечь на курс. Нет, мы не убили Сиббальда Ортиса, он нам может еще пригодиться. И он в безопасности, девушка.