В Ростов я приехал, чтобы поговорить с директором тамошнего музея-заповедника. Директора звали Андрей Евгеньевич. Даже дверная ручка в его кабинете была не простой, а этакой древнерусской: лев, держащий в пасти кольцо. Зато стоящий на столе компьютер был дорогим и вполне себе современным. Сам директор производил очень приятное впечатление: спортивная осанка, короткий ежик седых волос, мужественный подбородок. В пальцах Андрей Евгеньевич постоянно крутил незажженную сигарету. Индиана Джонс на пенсии.

Вверенный ему музей отмечал какой-то круглый юбилей. На директорском столе лежала поздравительная телеграмма из Кремля от президента РФ. Стоит ли удивляться, что, прежде чем согласиться со мной поговорить, господин директор попросил предъявить журналистское удостоверение?

Никакого удостоверения с собой у меня не было. Если быть совсем честным, то удостоверения у меня не было не только с собой, но и вообще никогда в жизни. Директор выжидающе на меня смотрел. Чтобы хоть как-то вырулить из ситуации, я набрал свою фамилию в Яндексе и показал Андрею Евгеньевичу пару собственных фоток с подписью «журналист». Фотки были дурацкие, но директора это устроило. Он сказал, что у меня есть полчаса.

– Мне рекомендовали вас как главного в стране специалиста по Алеше Поповичу.

– По Алеше Поповичу?

– Ну да. Я слышал, вы опубликовали статью о том, что этот былинный герой вроде как существовал в реальности и коллеги-археологи подняли вас на смех.

– Да нет. С чего вы взяли? Кто это поднял меня на смех? Никто не поднимал меня на смех. Эта моя статья вышла лет тридцать тому назад. В ней я проанализировал сведения относительно богатыря, известного как Алеша Попович, и в конце действительно сделал вывод, что поводов сомневаться в его реальном существовании вроде бы нет.

– А их нет?

– Почему я должен сомневаться в том, в чем не сомневаются даже сами древнерусские летописцы? То, что о нем рассказывается, это, конечно, легенды, но эти легенды неплохо соотносятся с данными археологии. Известна биография богатыря. Известно, какому именно князю он служил. Называется место, где он погиб. Об Александре Поповиче сведений у нас больше, чем о многих деятелях той поры, которые считаются вполне историческими.

Передо мной сидел серьезный ученый. И высокопоставленный администратор. Я еще раз посмотрел на лежащую у него на столе телеграмму от президента.

– Вы назвали его «Александр»? Разве он не Алеша?

– Летописи называют его Александр.

– Я читал, вы даже откопали его замок?

– Ну, откопал. На замке не написано, что он принадлежал именно богатырю. Просто тысячу лет назад на месте Ростова существовал довольно большой город, выстроенный местным финским племенем меря. Как он назывался, кто там правил и даже кто именно в нем жил, историкам не известно. О том, что творилось здесь в те времена, не существует даже неправдоподобных легенд – вообще ничего. Известно лишь, что вскоре после прихода на эти земли славян город вымер и исчез. О том, как это происходило, сказать нам тоже нечего. Зато известно, что еще лет через двести на руинах древнего поселения был выстроен небольшой деревянный замок. И летописи утверждают, будто хозяином замка был ростовский боярин Александр Попович.

За окном директорского кабинета бабы в кокошниках торговали сувенирами: матрешками и балалайками. Именно так, считается, и должна выглядеть русская старина. Притом что кокошник – финно-угорский головной убор, неизвестный в древней Руси, балалайка – татарский музыкальный инструмент, официальное название которого – «бас-домбра», а матрешек русские военнопленные навострились строгать в Японии после поражения в войне 1905 года.

Я поблагодарил Андрея Евгеньевича за то, что он нашел время пообщаться, вышел на улицу и огляделся. Пора было подумать о том, где бы перекусить. Выбор в центре Ростова был невелик: либо пиццерия имени богатыря, либо ресторан, который в фильме про Ивана Васильевича играл роль московского Кремля. Я вытащил из нагрудного кармана куртки оставшиеся деньги, три раза подряд пересчитал их и сделал выбор в пользу ресторана.

Администратор, провожавший меня до столика, был немного пьян. На ногах у подошедшей официантки виднелись подзажившие синяки. Зато в меню я отыскал такой изыск, как медвежьи лапы. Правда, рядом с лапами ручкой было приписано «Временно отсутствуют», и поэтому официантку я попросил принести всего лишь окрошку, какой-нибудь салат, блины с брусникой и в самом конце – кофе.

Официантка подняла бровь:

– Водочки?

Я сказал, что, пожалуй, воздержусь. Тогда она посоветовала хотя бы попробовать знаменитую переславскую селедку. Я согласился.

Кухня ресторана позиционировалась как «русская». Русская кухня в русских палатах самого русского города России. Я курил сигареты, смотрел в окно и думал: кто бы объяснил мне, что означает это слово? Тысячу лет назад на том месте, где я сидел и ждал свою селедку, находился городок племени меря. В лесах вокруг лежало еще несколько городков, принадлежащих другим финским племенам. Где в тот момент была Россия? Или эти городки, населенные черт знает кем, и были Россией?

Каждое из местных племен говорило на собственном языке. У каждого имелись собственные вожди или князья. Столица племени эрзянь называлась Рязань, столица муромы носила имя Муром, а у большого племени меря было аж две столицы: Ростов да Суждаль. Выглядело все это неплохо, да вот беда: у племен будущего нет. Приходит момент, когда им все равно придется стать частью более могучей империи. И единственное, что от них зависит, это выбор, к какой именно империи присоединиться. Чью именно сторону принять.

Шансов на спокойную жизнь у залесских язычников было не больше, чем у каких-нибудь бедуинов, в наши дни населяющих нефтеносный район. Эти берендейские леса были слишком богаты и слишком беззащитны, чтобы не достаться более сильным соседкам. Всего соседок было две. К западу от будущей России лежала могучая Киевская Русь. К востоку – еще более могучая Волжская Булгария. Державы были похожи, как близнецы, но посматривали друг на друга безо всякой симпатии.

Ростов и пара соседних княжеств признали над собой власть далеких русских князей. Иго их было легко: раз в год из Киева или Чернигова приезжали сборщики дани, вроде богатыря Алеши Поповича, и племена сдавали им положенные меха. В остальное время в жизнь подданных никто не вмешивался. А если находились те, кто, как епископ Леонтий, решал проявить лишнюю инициативу и попробовать крестить залесских дикарей, то для такого случая у племен всегда находилось зазубренное копье.

Однако большинство племен предпочло подчиниться не Киеву, а Булгару. Тут простой уплатой дани новые хозяева не ограничивались. От вчерашних язычников требовали полного подчинения, зато и взамен давали приобщиться к наиболее свежим достижениям цивилизации. Прекрасные храмы и дворцы. Возвышенная литература. Доля от участия в прибыльной торговле. Впрочем, известно об этих племенах мало. Почти совсем ничего. Раскапывать их города толком еще никто и не начинал. Где-то около Нижнего лежит известная лишь по древним сказаниям столица языческого царя Пургаса. Ближе к Арзамасу – еще несколько ушедших под землю городков. Рядом с Пензой было открыто (и тут же зарыто обратно) громадное городище Мохша. Исследовать все это некому. И некогда. И незачем.

Странное дело: оглядываясь назад в поисках предков, современная Россия сразу же отыскивает там Киевскую Русь. Притом что то, давнее, государство на то ведь и киевское, что располагалось на территории современной Украины. Ее города лежали далеко на западе. А первым государством, сумевшим объединить земли сегодняшней России, была как раз Волжская Булгария. И если путь до Киева из современной Москвы занимает больше двадцати часов, то дорога до Булгара – всего восемь.

Осматривать древний Булгар я ездил пару лет назад. Когда-то это был самый большой и самый богатый город Восточной Европы. Но вот то, что осталось от него сегодня, можно обойти минут за пятнадцать. Руины мечети. Здоровенный восстановленный минарет. Погрызенные временем фундаменты. Два склепа, в одном из которых реставраторы грудой свалили собранные по территории надгробные плиты. Крепостные валы. Перед входом на городище стоит ларек, в котором сонная продавщица торгует выкопанными из земли булгарскими монетками восьмисотлетней давности. Покупателей нет.