— Нас просветили шпионским лучом…

— Что?!

Возле обыкновенного космопорта в этом не было бы ничего удивительного. Любой незнакомый корабль, который не сел открыто, а курсирует на высокой орбите далеко от любого посадочного коридора обязательно просвечивается шпионским лучом. Но по моим соображениям, на Сорорисе не могло быть такого оборудования. Его космопорт не защищался, он не нуждался в защите.

— Из космопорта? — не веря в такую возможность, спросил я.

— Совсем нет.

Впервые за последние дни отозвался Иит.

— Он действительно пришел со стороны порта, но генерировали его с корабля.

Это еще больше озадачило меня. Я знал, что шпионский луч устанавливался только на кораблях Патруля не ниже второго класса. Поговаривали, что на кораблях Гильдии тоже использовали подобное оборудование — в этом случае такой корабль являлся собственностью вице-президента. Но что могло понадобиться на Сорорисе какому-нибудь вице-президенту? Сюда ссылались отбросы уголовного мира.

— Как долго?

— Не достаточно долго, чтобы что-нибудь узнать, — ответил Иит. — Я позаботился об этом. Но то, что они ничего не узнали, встревожит их. Нам лучше уйти в гиперпространство…

— Какой курс? — спросил Рызк.

— Лилестан.

Лилестан привлекал меня не только тем, что на местном аукционе я мог мог быстро продать зеленые камни, но и тем, что это одна из давно обжитых, даже, если можно так выразиться, «сверхцивилизованных» внутренних планет. Несомненно, что и там у Гильдии были свои люди — она протянула свои щупальца ко всем планетам, где можно было получить выгоду. Но там функционировала весьма сильная полиция, и законы исправно выполнялись. Так что никакой корабль Гильдии не отважился бы открыто последовать за нами на Лилестан. В соответствии с нашим уговором с Патрулем, до тех пор, пока мы не нарушали закон, мы были свободны в выборе маршрута.

Пальцы Рызка пробежали по панели, и уже через мгновение, как будто опасаясь, что в любой момент нас может захватить буксирный луч, он предупредил о входе в гиперпространство. Он был настолько серьезно обеспокоен, что мое приподнятое настроение почти угасло.

Но я снова приободрился, когда вынул зеленые камни и начал рассматривать их в поисках трещин, взвешивать, измерять и прикидывать, за сколько их можно выставить на аукционе. Имея больше опыта, я попытался бы огранить два небольших камня. Но я опасался испортить их и предпочитал без риска получить за них верные деньги. До этого я обрабатывал драгоценные камни, но только те, что похуже, на которых не жалко было учиться.

Самый большой камень можно было расколоть на три части, а другой, поменьше, был вообще без трещин. Из двух оставшихся могло получиться четыре камня — не первосортных, но зеленые камни встречались так редко, что камни даже второго и третьего сорта собирали на аукционах довольно много желающих поторговаться.

Когда-то вместе с Вондаром я посетил аукцион на Балтисе и Амоне, но на самом знаменитом аукционе на Лилестане я никогда не был. Два года назад знакомый мне друг Вондара занял там место аукционщика, и я не сомневался, что он помнит меня и поможет пройти через местные формальности и выставить на торги мои камни. Будучи уверен в том, что теперь я компенсирую свой промах на Лоргале, я рассматривал камни и подсчитывал будущие барыши.

Но когда мы опустились на Лилестан и оставили корабль на стоянке, я неожиданно понял, что этот визит отличается от тех предыдущих, когда я был лишь зрителем, клерком или телохранителем, а за сделки отвечал Вондар. В одиночку… Сначала я чуть было не обратился к Ииту за советом. Меня удержало только стремление доказать себе, что при желании я могу заниматься делами самостоятельно. Но когда я одел на себя лучшее, что было в моем гардеробе, — чтобы выглядеть максимально внушительно — мутант сам обратился ко мне.

— Я пойду с тобой.

Иит сел на мою койку. Повернувшись к нему, я увидел что его очертания сделались неотчетливы и, когда они снова обрели резкость, передо мной был пукха. Разумеется, на этой планете такая дорогая игрушка будет свидетельствовать о положении в общество.

Я не был готов сказать нет. Сидя на моем плече, Иит уже добавлял мне уверенности. Я вышел и увидел в коридоре Рызка.

— Прогуляешься по планете? — спросил я.

Он покачал головой.

— Не по этой. Здешние Окрестности слишком опасны для того, кто не работает в объединении. Эта публика не для меня. Я останусь на корабле. Ты надолго уходишь?

— Я встречусь с Кафу. Договорюсь насчет аукциона, если он мне поможет, и после этого сразу вернусь.

— Я загерметизирую корабль. Подашь мне звуковой сигнал.

Я немного удивился его ответу. Герметизировать корабль — означало ждать неприятностей. Между тем из всех планет, на которых мы побывали, на этой вероятность нападения была минимальной.

Я забрался в один из стоявших рядом с космодромом наемных катеров и, опустив в него одну из оставшихся у меня кредиток, нанял его до конца дня. При имени Кафу, он поднялся и полетел к центру города.

Лилестан был так давно заселен, что все его четыре континента представляли из себя огромные города. Но местные жители почему-то не строили высотных зданий. Ни одно из здешних сооружений не поднималось выше десятка этажей — при том, что в землю каждое уходило на много уровней.

Катер неслышно опустился на крышу одного из домов и покатился на стоянку. Я повторил имя Кафу в диск возле шахты гравилифта и услышал в ответ:

— Четвертый уровень, второе пересечение, шестая дверь.

В гравилифте со мной ехали в основном мужчины в пышных щегольских внутрипланетных одеждах; даже рядовые служащие носили здесь блестящие яркие туники. Моя собственная туника и подстриженные волосы привлекали такое внимание, что мне даже захотелось использовать какую-нибудь гипномаску, чтобы хотя бы немного замаскироваться.

Жить на четвертом подземном уровне значило, занимать здесь достаточно высокое положение. Конечно, это несравнимо с комнатой или несколькими комнатами над поверхностью с настоящим окном, но это и не жилье на глубине двух или трех километров под поверхностью.

Я нашел второе пересечение и остановился у шестой двери. К ее поверхности было привинчено переговорное устройство и телекамера, позволявшая жильцу увидеть меня.

Я нажал на кнопку переговорного устройства.

— Мэрдок Джорн, — представился я, — ученик Вондара Астла.

Я так долго ждал ответа, что уже начал сомневаться, дома ли Кафу.

— Зайди.

Преграда отодвинулась, и я вошел в комнату, которая была полной противоположностью тому дому с каменными стенами на Сорорисе, где я совершил мою последнюю сделку.

Хотя на Лилестане даже мужчины одевались в яркие пестрые одежды, эта комната была выдержана в приглушенных тонах. Мои тяжелые ботинки утонули в упругом бледно-желтом ковре полевой растительности. Длинные стебли повыше, увенчанные колеблющимися зелеными ягодами, формировали изящный узор вдоль стен комнаты.

Кресла цвета земли при контакте с телом садящегося принимали самую удобную для его размеров и веса форму. С потолка комнату освещало ласковое весеннее солнце. Этим иллюзии не исчерпывались. За раздвинутыми высокими стеблями растений виднелось окно. Через него можно было наблюдать уголок экзотической живой природы.

В кресле возле этого «окна» сидел Кафу. Он родился на Тотии и ростом был немного ниже среднего роста терранцев. Темно коричневая кожа так сильно обтягивала его хрупкие кости, что вызывала мысль о дистрофии. Из глубоких глазниц на выпуклом черепе меня настороженно рассматривали внимательные глаза.

Вместо пышных туник Лилестана, он носил одежду своей родины — начинающийся от стоячего плотного воротника и доходящий до лодыжек балахон с широкими закрывающими пальцы рукавами.

На столике рядом с креслом лежали сверкавшие камешки, из которых он выкладывал какой-то узор. Возможно, это были фишки для какой-нибудь экзотической игры.

Одним движением он смел все со стола, как будто освобождая место для работы, и спрятал камешки в кармане рукава. В приветствии, принятом у его народа, он прикоснулся пальцами ко лбу.