оно настигнет тебя в самый непредсказуемый момент…

Глава I

 Когда душу сжигает внутренний огонь страданий, пустоты и безразличия, лучшим лекарством является смена обстановки: новый город, новая работа, новые люди. И уже там, на новом месте, есть три основных пути, следуя которым возможно вернуть свою жизнь в прежнее русло: путь распутства, путь в религию, либо путь новых отношений. Выбрав один из них – человек следует по темному туннелю с ярким светом в конце, достигнув его - душевное равновесие восстанавливается. Ведь «то, что не убивает – делает нас сильнее».

Мария Виноградова, собрав скудные вещи, отправилась к своей тетушке – старой писательнице в Украину. Здесь ей предстоит продолжить борьбу за выживание в этом огромном, иногда несправедливом, но все-таки – до боли прекрасном мире.

 Мария – девушка впечатлительная, знакомство с Киевом вызвало в ее душе бурю эмоций. Старинные переулки Подола, изумрудно-лазурные купола Андреевской церкви, дивные пещеры святой Лавры – все приводило в восторг дрожащие струны ее раненной души.

Анжела Степановна Старухина, тетушка Маши, жила в Киеве со времен Великой Отечественной войны. Судьба забросила ее в этот город много лет назад: она уехала из России за возлюбленным, оставив родину, семью, материальное благополучие. Сложилось так, что любимый погиб в кровавой схватке с немцами осенью 1941. Анжела так и осталась незамужней, похоронив в своем сердце первую любовь. Детей, близких, родственников у писательницы не было. Зато обзавелась она детьми иного рода – около 15 романов разошлись огромнейшим тиражом по всей Европе.

Мария Виноградова приходится Старухиной – дальней внучатой племянницей, но, несмотря на возраст старушки, Маша ласково зовет ее «тетушкой».

 - Тетушка, вы, правда, не сердитесь, что я приехала? Так внезапно, как снег на голову… - тихо спросила Старухину Маша, прогуливаясь под руку по Андреевскому спуску.

Последние лучи апрельского солнца золотой пыльцой ложились на ветви уже распустившихся каштанов. Старинные дома воспламенялись весенним торжеством, ярко струящимся с запада. Один из куполов Андреевской церкви с блестящим крестом вверху, казалось, зацепил драгоценным наконечником белое облако. Голубизна небес плавно сливалась с нежной лазурью самой церкви, и только одинокое облако напоминало Марии о ее внутреннем состоянии.

«Также одиноко, как и я…» - пронеслось в ее задумчивой головке.

 - Маша, хоть я и старуха, а что-то в этой жизни да понимаю. Бьюсь об заклад, любовная драма привела тебя ко мне и уж никак не родственная привязанность, да не пылкое желание путешествовать. - Старухина глубоко вздохнула и, потеряв свой тусклый взгляд вдали, погрузилась в далекие воспоминания давно прошедшей молодости.

- Тетя, там написано «Музей Булгакова»… В томно-черные зеницы девушки скользнул всепоглощающий лучик любопытства.  –  Один из моих любимых писателей… - в восторге прошептала Маша.

 -  Да, да, Машенька. Это именно тот дом Турбиных под «счастливым» номером 13, где с 1906 по 1919 жил Михаил Афанасьевич Булгаков. В этом таинственном здании, о котором ходят дивные слухи и легенды, возможно, он и создал героев своего бессмертного романа: Понтия Пилата, Мастера и Маргариту.

- Как ни странно, моим любимым персонажем всегда был Воланд,  - по взрослому гордо сказала Мария.

 - Это свойственно твоему возрасту, деточка. – Понимающе улыбнулась Старухина. - Как-то свожу тебя в музей Булгакова, внутри там есть на что посмотреть, уж, ты мне поверь…(Как позже поняла Маша, любимое изречение тетушки).

 - Хорошо.

 - Мария, я вот о чем хотела с тобой поговорить. Скажи, деточка, чем ты хочешь заниматься здесь, в Киеве? У нас жизнь недешевая. Уж, ты мне поверь!

 - Конечно, тетушка, я все понимаю. Мне бы хотелось найти работу.

 - Твой отец сказал, что ты бросила театральный…?

 - Бросила.

 - И все из-за какого-то сорванца… Маша, Маша, как мало ты знаешь жизнь, деточка!  - глаза Старухиной оживленно вспыхнули. Она вспомнила одну печальную историю и, загадочно понизив голос, начала дивное повествование.

  - Много лет назад, Машенька, задолго до революции, в город Н… по каким-то загадочным обстоятельствам переехала семья Нарышкиных. Они сняли хмурый дом  косого графа Лопухина, где по рассказам старых слуг, обитали привидения.

Нарышкины жили в мрачной, замкнутой атмосфере. Они не приглашали к себе гостей, не выезжали к соседям. Ходили слухи, что глава семейства – Алексей Петрович Нарышкин совершил какое-то страшное преступление, за что был изгнан из предыдущего места жительства.

Жена его – Настасья Павловна была женщиной грубой, неотесанной, но, несмотря на огрехи в образовании, она сияла неописуемой красотой и свежестью. Никто бы не поверил, что прошлой зимой Нарышкиной исполнилось 45 лет.

Единственным ребенком этого странного брака оказалась 17-летняя девушка, с холодным, совершенно неподходящим ей именем, Снежана. Она была созданием чувственным: большие синие глаза излучали печаль, когда видела бездомную кошку; когда же наблюдала закат с заброшенного чердака графа, взгляд воспламенялся  восторгом. Облик девушки был окутан какой-то тайной. Было в ней что-то неземное…

Однажды Снежана встретила у ограды дома седую женщину.

В городе поговаривали, будто из сумасшедшего дома сбежала бесноватая «старуха Изергиль».

Как только седоволосая увидела хрупкую фигуру Снежаны, она безумно завопила: «Дьявольское дитя! Сгинь нечистая, ты не от мира сего!» Вопль старухи так напугал девушку, что та слегла в смертельно-опасной лихорадке.

Прекрасное лицо юной красавицы покрылось жуткой испариной, нежные губы немного посинели, под глазами появились темные круги. Лишь только волосы девушки сохранили свое благоуханное великолепие – густые каштановые кудри шикарной копной рассыпались на подушке.

За две недели Снежана погасла, как восковая свеча. Прежняя красота растворилась в мучительном бреду лихорадки. Все знали, что вскоре Господь заберет еще одну душу к себе.

Настасья Павловна, как женщина знавшая толк в ведении домашнего хозяйства,  заранее заказала дочери блестящий черный гроб с белоснежными кружевами. Смертельная болезнь Снежаны, ее душевные скитания мало волновали старшую Нарышкину. С утра она поехала к кравчине, дабы заказать наиболее подходящий наряд черного цвета.

 - Матушка, мне бы платьице попышнее, да понаряднее. И милую черную вуаль…Хочу уложить волосы на английский манер.

 - Настасья Павловна, голубушка, зачем же черное? Не уж то – кто-то помер?

 -  Ой, горе – горенько. Доченька моя, счастьечко мое, уж на смертельном одре почивает… - Театрально взмахнув руками, Нарышкина громко разрыдалась. Вот только искренности в ее действиях даже старая необразованная кравчиня Глаша не разглядела.

Алексей Петрович был занят финансовыми невзгодами семейства. С тех пор, как заболела дочь, он заглянул к ней в комнату всего лишь дважды.

Если бы не старушка-горничная, Снежана бы и этих двух недель не продержалась. Ухаживать за смертельно больной было некому.

Однажды в покоях умирающей появился молодой священник. Он пришел к Нарышкиным по собственной воле, никто из семейства его не звал. Легко прикоснувшись губами к горячему лбу девушки, он окропил ее посинелую кожу священной водой и блаженно прошептал: «Будь прощена, дитя мое!»

Та, легко взмахнув ресницами, открыла прекрасные мутные глаза.

 - Святой отец, я – грешница. Та женщина в саду сказала правду. Такой как я, не место среди праведных людей,  - простонала Снежана.

 - Что совершила ты, милое дитя?

 - Не прелюбодействуй! – сказал Господь… - Отец, я – грешница…

 - Открой мне душу, дочь моя.  Тебе станет гораздо легче.

И девушка со смертью у изголовья, начала исповедь.

 - Раньше мы жили в М… Отец унаследовал от бабушки огромное имение.

Как я любила по утрам гулять у зеркально-гладкого пруда, наслаждаться тонким ароматом снежных лилий. Однажды на озеро прилетели лебеди, их было двое. «Пара», - ласково улыбнулась я.