– Три года. Покуда ты учился в Германии, но, а потом…

– Да, да, матушка! Вы в праве говорить мне, что в то время я избегал встреч с Полиной. Увы, я был юным и глупым… Теперь же у меня совершенно другой настрой. Я, как и вы, считаю Полину вполне подходящей партией…

– Надо сделать ей подарок. Ты не думал об этом? – поинтересовалась госпожа Рогозина.

– Конечно! А что ее нравится? Чем она увлекается?

– Право, не знаю… Мне, кажется, она – очень серьезная девушка… Хотя, впрочем, насколько мне известно, она посещает лекции в университете в качестве вольного слушателя.

– Неужели? И к чему она проявляет интерес? – полюбопытствовал Анатолий.

– Кажется, к античной истории и археологии.

Анатолий не переставал удивляться.

– Надо же, какая разносторонне развитая девушка! К такой нужен особый подход…

– Совершенно с тобой согласна. Вот ты и обдумай: какой именно.

В тот же день Анатолий отправился в торговый дом Сытина, где можно было купить любую книгу.

Он обратился к молодой барышне, которая ловко управилась с покупателями и, наконец, освободилась.

– Слушаю вас, сударь! – сказала она. – Могу ли я помочь?

– Очень надеюсь, что – да. Ибо мне нужно сделать подарок молодой благовоспитанной девушке, увлекающейся античной историей и археологией.

Барышня задумалась.

– Х-м… Я знаю, что вам нужно. На днях в торговый дом поступила книга Генриха Шлимана «Илион» о раскопках древней Трои. Отличное немецкое издание на русском языке с массой фотографических снимков самого автора и зарисовками его супруги Софьи Шлиман.

– Пожалуй, это то, что нужно…

Барышня принесла увесистый труд Шлимана, облаченный в добротную обложку из натуральной кожи с золотым тиснением.

– Прошу вас, сударь: восемь рублей.

Анатолий тотчас расплатился.

– А могли бы вы упаковать сию книгу должным образом?

– Конечно! – девушка взяла красивый лист специальной оберточной бумаги, ловко завернула в него труд Шлимана, и перевязала алой лентой.

Заполучив сей труд о древностях Трои, да еще и упакованный совершенно дивный образом, Анатолий решил, что вполне готов к встрече с Полиной.

По мере приближения субботы, Полина почувствовала, что начинает волноваться. Конечно, она не была увлечена Анатолием, но помнила его хорошо. Еще в годы юности он был достаточно привлекательным, высоким и крепким юношей, именно такой типаж мужчин и нравился ей. Она невольно вспомнила коварного Григория Вельяминова, мысленно сравнивая двух молодых людей, но… Сравнение сие не годилось, ибо Григория она видела совсем недавно, а с Анатолием, увы, не встречалась почитай как года три.

Но неожиданно, Полину осенило, что Григорий и Анатолий чем-то похожи… Но чем именно она не могла понять? Может быть внешностью? – возможно, ибо оба они – статные, высокие и черноволосые… Или чем-то другим? Немного поразмыслив, Полина пришла к выводу: оба молодых человека относятся к тому разряду мужчин, которые нравятся женщинам, ибо есть в них некая притягательная сила. Полина вспомнила, как в юности, она порой трепетала под пристальным взглядом Анатолия, тот же чувствуя свою силу, оставался весьма довольным.

От набежавших воспоминаний девушке стало не по себе. Она передернула плечиками: «Ах, вот и еще одно подтверждение тому, что мужчины желают властвовать над нами. А как же тогда женская эмансипация?!» Правда, Полина, считая себя девушкой эмансипированной, до конца не понимала значения сего слова.

Ей казалось, что эмансипе должна быть независимой во всем: и в семье, и в суждениях, и в манере одеваться… Ну, уж коли идти до конца, то девицы такового сорта должны быть и финансово независимы от своих родителей. Но по обыкновению, увлекаясь новомодными течениями, петербуржские барышни, впрочем, как в равной степени и других городах, оставались на попечении своих родителей, с жаром разглагольствуя о женской независимости.

Размышления Полины неожиданно прервались: в комнату вошла Антонина Петровна.

– Душа моя, ты подумала, что оденешь в субботу? – поинтересовалась она.

– Нет… А зачем? Достану любой наряд, у меня их – предостаточно.

– Полина, ты меня право удивляешь! – воскликнула матушка. – Вы с Анатолием не виделись столько времени, а ты не желаешь и думать о том, как должна выглядеть! Неужели тебе все равно?

Полина пожала плечами.

– Не знаю… Не то, что бы уж совсем…

– Понятно. Но особого интереса к предстоящей встрече ты не проявляешь. Не так ли?

– Не волнуйтесь, маменька, я обещала вести себя прилично. Я даже спорить ни с кем не стану…

– В этом я не сомневаюсь. Но давай хотя бы подберем тебе платье.

Антонина Петровна решительно направилась к гардеробной, в которую вела дверь прямо из комнаты дочери.

Полина не обратила на матушкин энтузиазм не малейшего внимания уткнувшись в книгу.

Неугомонная Антонина Петровна пересмотрела все наряды дочери и пришла к выводу, что следует обновить гардероб в срочном порядке.

– Едем в салон месье Жуазеля! – объявила матушка.

Полине вовсе не хотелось этого делать.

– Ну, зачем? Если вы так желаете, сейчас что-нибудь подберем. – Полина демонстративно встала и направилась в гардеробную.

– Нет, нет… Это все не годиться! Пойми, Анатолий жил в Германии и прекрасно знает, что носят в Европе.

– Ах, маменька… – попыталась вяло возразить Полина.

– Душа моя, я понимаю, что в последнее время ты пережила разочарование. Но сие не должно отражаться на предстоящей встрече. Если ты будешь столь унылой, да еще и в наряде, который оставляет желать лучшего, то…

Тут Полина встрепенулась, и вялость ее быстро улетучилась.

– Вы хотите сказать, что тогда Анатолий не обратит на меня внимания!

– В некоторой степени: да.

– Ага! Вот опять выбор – за мужчиной! Мое же мнение никому не интересно!. Главное, чтобы я ему понравилась… – Полина разошлась не на шутку.

– Душа моя, не стоит так волноваться, а то у тебя опять начнутся мигрени. Я же обещала тебе: если Анатолий не понравиться тебе, то и говорить не о чем…

– Хорошо. Это мы еще посмотрим: кто кому понравится! – решительно воскликнула Полина. – Где там ваш салон Жуазеля? Едемте!

Модный салон месье Жуазеля пользовался популярностью в Петербурге, особенно у среднего сословия: банкиров, дворян, имеющих собственное дело, и богатого купечества, желающего придать лоск своим дочерям, женам и любовницам. Высший свет, разумеется, не пользовался услугами пронырливого француза, считая одеваться в «сей забегаловке» ниже своего достоинства.

Но Антонина Петровна, не была графиней или княгиней по рождению, и считала, что любезнее и услужливее месье Жуазеля просто нет на свете.

Поэтому, сев в коляску с Полиной, они совершили небольшой променаж, достигнув Фонтанки. Модный салон, расположенный в особняке, построенном почти двести лет назад и доставшийся новому хозяину пронырливому французу в плачевном состоянии, выглядел после недавнего ремонта весьма солидно. Господин Жуазель усвоил одну истину: женщина чувствует глазами, а любит ушами, а посему пригласил лучших французских художников для оформления витрины своего детища. И в довершении к оному был настолько предупредителен с покупательницами, что юные девицы буквально влюблялись в него. Но это не очень огорчало их матушек, оттого что и те млели под словесным елеем француза.

Полина слышала от маменьки, что на Фонтанке появился новый салон, но ей до сего времени не поставлялось такой возможности побывать в оном самолично. Когда Антонина Петровна и Полина вышли из коляски, перед их взором открылась витрина потрясающей красоты. У девушки создалось впечатление, что феи из сказок, о коих читала ей маменька в детстве, непременно одевались именно в таких салонах.

Антонина Петровна заметила дочерний восторг.

– Поверь мне, внутри еще интереснее.

Они вошли в салон, к ним тотчас же навстречу поспешила модистка.