Теперь, когда фургон поднимался к Йим-Сину, моему сердцу стало чуть легче, как бывает с каждым странником, когда он входит в страну, где его рады видеть. Но одновременно возрос и страх. Будь здесь Симла, она могла бы разведать все, была бы моими глазами и ушами. Но никто не мог заменить мне ее.

Солнце вставало, но было скрыто вершинами холмов, так что для нас не было ни полного света, ни тепла. Я поела, не останавливая фургона, но больше не пела, потому что моя сила упала после всех призывов, которые я сделала за последние несколько часов, а то, что осталось, могло понадобиться в качестве оружия. Мы все еще видели следы отряда, прошедшего перед нами.

На склонах холмов были виноградники. Их листья увяли и покраснели. Но не было ласкового ветерка, шевелящего листья, только запах гари. Я уже угадывала, что найду в Йим-Сине.

Дым все еще тянулся из куч золы. Из зернохранилища валили маслянистые клубы. Я намочила шарф и завязала нос и рот. Глаза ело. Огонь пощадил только храм Умфры, но большие ворота криво висели на петлях, и было видно, что их протаранили. Йим-Син был захвачен внезапно, горстка его обитателей ухитрилась добраться сюда в надежде, что святыню не тронут.

Эти убийства и разрушения были так бессмысленны, как будто сделавшие их были оболочками людей, причем куда более скверными, чем любой человеческий дух, обитающий в этих оболочках. Каким же может быть человек, когда он сбрасывает всякий контроль над зернами жестокости и зла, живущими в нем! Я Певица и для получения своей силы прошла через множество проверок и испытаний. Я из рода Тэсса, народа, давшего обет мира. То, что я увидела в Йим-Сине, превосходило всякое понимание. Меня трясло и тошнило, я не могла поверить, что это сделали называющие себя людьми.

Если такое случилось с Йим-Сином, что же с Долиной? Правда, в Долине была стража, готовая грудью защитить тех, кто жил там. Может быть, стражники унесли их, чтобы спасти от убийц?

Я пошла обратно к фургону и дала приказ казам. Джорт поднял голову и взглянул на меня.

— Что случилось?

Я откровенно рассказала ему о том, что нашла здесь, и добавила, что смерть идет перед нами.

— Кто? Почему?

— Ничего не могу сказать. Предполагаю только, что враги Осколда идут на него через Долину.

— Я думал, что Долина и ее дороги священны, неприкосновенны…

— Во время войны богов оскорбляют или забывают. Так бывает часто.

— Но как могли равнинные жители сделать такую вещь только ради того, чтобы потихоньку напасть на лорда, — настаивал он.

— Я думала об этом, но не нашла ответа. Прошлой ночью на равнине пылали пожары. Я предполагаю, что это не просто вторжение в земли Осколда, конфликт распространился гораздо шире, и, может быть, уже вся страна в огне и крови. То, что я видела здесь, не отвечает здравому смыслу.

Объявленные вне закона могут совершать такие акты, но их банды не столь велики, чтобы напасть на городок, да и кто эти отщепенцы? Ведь Озокан и его люди умерли.

— Но мы пойдем туда, в Долину?

— Я поклялась тебе, — устало ответила я. — Я сделаю все, что могу, чтобы хоть как-то исправить сделанное. Смогу ли — ответ на это в Долине.

— Ты хочешь предложить мне тело Маквэда?

Меня не удивили его слова. Он не глуп, а сложить два и два не так уж трудно.

— Да, тело Маквэда, если ты согласен. Затем ты можешь пойти в Ырджар, и я пойду с тобой. Мы все расскажем, на твой корабль сообщат, и он, конечно, вернется.

— Очень уж много «если». Скажи, Майлин, почему ты отдаешь мне его тело?

— Потому что оно — единственно возможное, — медленно сказала я.

— У тебя нет других причин? Например, желания, чтобы Маквэд снова жил?

— Маквэд умер. Осталось только то, что пока поддерживает жизнь тусклый образ.

— Значит, вы, Тэсса, отделяете человека от тела?

Я не совсем поняла, что он хотел сказать.

— Ты — Крип Ворланд. Разве ты чувствуешь себя менее Крипом Ворландом, раз находишься в другой внешней оболочке?

Он молчал, обдумывая. Я надеялась, что правильно ответила на его мысль. Если он согласится, что главное — не тело, а то, что в нем живет, тогда обмен не будет таким тяжелым для него.

— Значит, вашему народу все равно, какое тело вы носите?

— Конечно, нет! Я была бы безумной, если бы утверждала подобное. Но мы верим, что внутренняя часть неизмеримо выше внешней, она и составляет нашу истинную сущность, а внешняя часть — только одежда для глаз и чувств.

Внешняя оболочка Маквэда все еще жива, но то, что было Маквэдом, ушло из оболочки и от нас. Я предлагаю тебе его бывшее тело, чтобы ты опять стал человеком.

— Тэсса, — поправил он меня.

— А разве это не одно и то же?

— Нет! — резко возразил он. — Мы очень разные. Как Джорт, я узнал, что остаток законного обитателя все еще живет в этом теле и может влиять на меня. Не получится ли так же, если я испробую другое перемещение? Не стану ли я Крипом-Маквэдом вместо Крипа Ворланда?

— Кто руководит Джортом — человек или барск?

— Человек, я надеюсь… теперь… — нерешительно ответил он.

— Разве Крип Ворланд не останется Крипом Ворландом независимо от тела, в котором он живет?

— А ты уверена?

— Есть что-нибудь в этом мире, под любым солнцем, в чем можно быть уверенным?

— Только в смерти.

— А вы, инопланетники, уверены в смерти? Вы верите, что она конец, а не начало?

— Кто знает? Вряд ли мы можем получить правильный ответ на вопрос, какой хотели бы задать. Итак, ты предлагаешь мне тело, близкое к моему, пропавшему. Ты сказала, что потом мы поедем в Ырджар. Но, похоже, нам придется иметь дело не только со своими заботами, но и с войной, лежащей между нами и Ырджаром.

— Крип Ворланд, разве я обещала тебе, что все будет легко и просто?

— Нет, — согласился он. — Но как ты вообще можешь обещать мне тело, если те, кто идет перед нами, расправятся с Долиной, как с Йим-Сином?

— В Долине есть стражники, а здесь их не было. Они могут защитить тех, кто там живет. Я предложила тебе лучшее из того, что могу, Крип Ворланд. Большего не может сделать никто — ни человек, ни Тэсса.

— Согласен.

Он, видимо, только сейчас заметил отсутствие остальных членов нашей компании, потому что спросил:

— А где животные?

— Я отослала их туда, где, я надеюсь, мой народ встретит их. Если же этого не случится, они будут бродить по своей воле.

После паузы он сказал:

— У всех нас изменилась жизнь после той прогулки на ярмарке в Ырджаре. Я никогда не поверил бы этой истории, если бы не пережил ее сам.

— Материал для легенды, — согласилась я. — Говорят, что если глубже покопаться в любом древнем сказании, то в нем обязательно найдешь зернышко истины.

— Майлин, кем был для тебя Маквэд?

Я была застигнута врасплох, и он, видимо, почувствовал это.

Неожиданность вырвала у меня правду.

— Он был спутником жизни моей родной сестры Мерли. Когда… когда он ушел от нас, я боялась, что она последует за ним. Она до сих пор отворачивает лицо от полноты жизни.

— Скажи, вернется ли эта связь с возвращением Маквэда? — второй его вопрос был так же остр.

— Нет. Ты будешь носить тело Маквэда, но ты не Маквэд. Однако, увидев тебя, она, может быть, примирится с правдой и снова выйдет из тьмы к свету.

Наконец, мое несчастное, раздражающее желание было высказано словами.

— Но твой народ узнает, что я не тот, кем кажусь?

Он, видимо, не слышал моих последних слов. Я улыбнулась, но улыбка вышла кривой.

— Не думаешь же ты, что скроешь от Тэсса свою истинную сущность, Крип Ворланд? Всякий узнает тебя с первого взгляда. И я должна сказать тебе, что они этого не одобрят. Я нарушаю все наши Уставные Законы, отдавая тебе жилище Маквэда даже на время. Они не могут предотвратить это действие, но я за него отвечу.

— Тогда зачем…

— Зачем я это делаю? Надо ли спрашивать, инопланетник? Я поклялась самой сильной клятвой своего народа, что сделаю для тебя все, что в моих силах. Не могу сказать, почему все это свалилось на меня, но тот, кто несет груз, ниспосланный Моластером, не должен жаловаться.