Зеленые глаза королевы метнулись от безжалостного лица внука к улыбающейся физиономии колдуна и снова остановились на Ледавардисе.

— Ты не посмеешь убить меня! Портоланус кивнул. — Это верно. Я не посмею ни сослать тебя, ни запереть в темнице. К счастью, обычаи вашего пиратского государства подсказали мне, как решить проблему. У них, — колдун указал на все еще парализованных стражников, — сохраняется ясность сознания. Я приглашаю их посмотреть на то, что сейчас произойдет, и хорошенько все запомнить.

Колдун кивнул юному королю, и тот подошел к бабке и показал ей маленькую золотую коробочку. С величайшей осторожностью он отодвинул плотно закрытую крышку. В коробочке оказалась красивая золотая сеть с крупными ячейками. Ганондри заглянула внутрь и тоненько взвизгнула от ужаса. Ее лицо стало пепельно-серым. Отвернувшись от нее, король Ледавардис показал содержимое коробочки застывшим, как изваяния, стражникам.

Со дна коробочки поднималось что-то маленькое, темное, покрытое слизью. Потом из ячейки золотой сетки молниеносно выскочил наружу крохотный отросток наподобие щупальца с двумя иголочками-шипами на конце. С этого раздвоенного жала свисали, поблескивая как алмазы, две прозрачные капельки яда.

— Твои слуги знают, что это такое, — сказал юный горбатый монарх. — В древние времена, когда кто-то из корсаров обвинялся в предательстве своих товарищей, ему предлагали выбор: он мог признать свою вину и покончить самоубийством или испытать судьбу, отдавшись на суд Жалящего Убийцы. Иногда Жалящий Убийца признавал преступника невиновным.

— Нет! — прошептала Ганондри. — Ты… ты не можешь сделать это со своей плотью и кровью.

— Королева-регентша, — сказал юноша, — я обвиняю тебя в том, что ты лишила меня принадлежащего мне по праву трона. Я обвиняю тебя в том, что ты провозгласила меня слабоумным и взяла власть в свои руки. Я обвиняю тебя в том, что ты заключила в тюрьму, пытала и убила почти триста человек, оставшихся преданными мне… А теперь тебя будут судить.

Он схватил королеву за правое запястье и перевернул коробочку, прижав золотую сетку к тыльной стороне ее руки. — Пусть Жалящий Убийца рассудит, виновна ты или нет, согласно древней традиции Рэктама. Я считаю до трех. Раз…

Стало очень тихо.

— Два…

Зрачки глаз Ганондри так расширились, что глаза из изумрудно-зеленых превратились в черные. Она не пыталась сопротивляться.

— Три.

Ганондри издала жуткий вопль — так ревет зверь, которого сжигают живьем. Когда Ледавардис отнял коробочку, все увидели, что на коже появились две крошечные ранки. Кожа вокруг них тут же стала фиолетовой, потом почернела. Яд потек и к пальцам, и выше по руке. Ганондри начала биться в судорогах и упала на пол. Вокруг нее волнами легли шелковое платье и пелерина. Глаза ее медленно закатились, морщинистые веки дрогнули и опустились. Неповрежденная рука стала такого же черного цвета, что и ужаленная, ужасная чернота залила шею и лицо. Но к этому времени королева-регентша Ганондри уже не дышала.

Сдавленные восклицания вырвались у нескольких солдат дворцовой стражи. Король Ледавардис крепко запер крышку золотой коробочки и положил ее в поясной мешочек. Потом кивнул Портоланусу.

— Граждане Рэктама, — запел колдун, — я освобождаю вас от пут, которые сделали ваши тела неподвижными.

Капитан и двадцать его солдат застонали, стали топтаться на месте и растирать занемевшие конечности.

— Запомните то, что вы видели! — сказал Ледавардис. — А теперь, капитан, унесите тело и прикажите фрейлинам бывшей королевы подготовить его к погребению. Похороны будут очень скромными, еще более скромной будет коронация.

— Да, великий король!

И он ушел вместе со стражниками.

— Ты изменил свою уродливую внешность на более приятную, Портоланус. Смею ли я надеяться, что ты таким же образом изменишь мое жалкое тело?

— Это мой настоящий облик, — сказал колдун — Прежний был нужен для того, чтобы мои враги меня недооценивали. Мне очень жаль, но я вынужден признаться, что не настолько силен в магии, чтобы изменить вашу внешность, великий король. Но вы крепки и сильны, и, если пожелаете, я могу создать для вас иллюзию красавца мужчины.

Ледавардис, отказываясь, махнул рукой.

— Нет. Я не буду носить маску. Пусть люди примут меня таким, какой я есть.

— Вы утвердите первоначальный договор, подписанный Тузаменом и Рэктамом? — мягко спросил колдун. — Ганондри пыталась навязать новые условия, изменить саму суть договора, на который я так надеялся. Теперь я предлагаю его вам: вы будете править всеми народами Полуострова и Южного моря, но дела, связанные с магией, предоставите мне.

— В том числе и талисман Анигель?

— Да. А со временем и талисман Великой Волшебницы Харамис. В свою очередь, я клянусь всеми Силами Тьмы, которым служу, что никогда не причиню вам вреда с помощью магии, наоборот, буду помогать вам добиваться цели, исполнять все ваши желания, которые покажутся мне законными.

— Но превосходство будет на вашей стороне, — тихо проговорил юноша-король.

— Да. Но об этом знают только три моих Голоса и я сам. Это небольшая цена. Я не буду заниматься такими вещами, как королевское правление и торговля, не буду ни во что вмешиваться, пока над землей сияют Три Луны. Я буду советником и покровителем, а не тираном.

Ледавардис кивнул.

— Хорошо. Я принимаю ваше предложение. Колдун достал Трехвекий Горящий Глаз и протянул его королю.

— Давайте скрепим наш договор этим талисманом… Вы можете дотронуться до него, чтобы подтвердить данное вами слово.

Ледавардис недоверчиво нахмурился, но тем не менее протянул руку и на секунду прикоснулся к холодным темным векам талисмана.

— Ну вот! Я сделал это. — Он с облегчением улыбнулся. — Подозреваю, что, если я нарушу клятву, талисман убьет меня.

Красавец колдун рассмеялся.

— Скажем иначе: в Жалящем Убийце не будет нужды! А теперь давайте займемся более приятными вещами. Как вы думаете, где могла прятать Ганондри корону бывшего короля — вашего отца? Вы ведь наденете ее во время первой официальной встречи с дружественной вам правящей королевой?

— Кто эта королева? — спросил Ледавардис.

— Анигель из Лабровенды, — ответил колдун. — С помощью волшебного ветра мы пригоним ее медлительную флотилию к Франгину за три дня. Вы можете снизойти до встречи с ней и передать ей мужа в обмен на талисман… И тогда нам ничто не помешает отнять у них их страну.

Первым с трапа лабровендского флагмана спустился дорок Шики, он нес алое знамя Двух Тронов. За ним шла королева Анигель, облаченная в тот же наряд, что был на ней во время коронационных торжеств в Зиноре. На ее золотых волосах покоилась восхитительная корона Рувенды. Следом за ней шествовали маршал Ованон и камергер Пенапат в сопровождении телохранителей в тяжелых доспехах и с мечами. Далее, одетые в черное, шли советник Лампиар и леди Эллинис. Позади тянулась длинная процессия придворных и знати, которые вместе с королевой совершали злополучное путешествие на зинорскую коронацию. Все они были в черных плащах и шляпах с траурными перьями.

День выдался на редкость угрюмый, по небу плыли свинцовые тучи, ледяной ветер обрушивал на мол тяжелые серые волны и взвихривал снежную пыль. Времена года окончательно перепутались, но жителей Франгина, казалось, это ничуть не заботило. Они забили набережную и все аллеи, ведущие к пристани, и молча глазели на мрачную процессию. Недалеко от причала на небольшом возвышении под навесом гостей ожидали король Ледавардис и его придворные. Анигель отказалась посетить франгинский дворец. Пусть то, чему суждено свершиться, произойдет под открытым небом. Ледавардис сидел на троне в окружении рыцарей-пиратов, вооруженных мечами, со свирепыми ухмыляющимися лицами. Чуть поодаль стояли воины-телохранители с копьями и алебардами, готовые, если понадобится, вступить в схватку. Ледавардис был одет по-зимнему, на голове его сияла тяжелая, усыпанная бриллиантами корона. Скипетр был украшен так называемым Сердцем Зото — алмазом величиной с кулак взрослого человека, который пятьсот лет назад был украден из королевского дома Лаборнока.