Но как повернуться спиной к тем троим, ослепленным светом? Сколько времени мне удастся сдерживать их натиск? Придется рискнуть.

Только бы эта импровизированная веревка выдержала мой вес! Снова риск. Я подпрыгнул и обеими руками схватился за раскачивающуюся ткань, откинулся немного назад, пошел вверх по стене, держась за полотнище.

От них было не так-то просто отделаться. Они завизжали, заглушив шум бури. Тяжелый предмет с глухим стуком ударился о стену всего в нескольких дюймах от меня и, отскочив, упал на землю. Я не успел выключить фонарик, и луч света метался из стороны в сторону, пока я лез вверх по стене, спасаясь от туземцев. Возможно, их сбил с толку этот прыгающий луч света, или они не слишком хорошо владели дубинками, но лишь одна из них задела на лету мою ногу. Я едва не выпустил из рук веревку.

Страх придал мне новые силы, и я полез вверх к неровному гребню стены. Нога онемела, на нее было страшно ступать, я полз, как раненое животное. Мне вспомнились когти туземцев, с их помощью им будет нетрудно забраться на стену.

Наверху дул сильный ветер, лил дождь. Я даже не думал, что стена служила таким надежным укрытием. Хватаясь за обломки зубцов, я карабкался вверх, только один раз остановившись, для того чтобы выключить фонарик: он мог выдать им наше местонахождение.

– Вперед, теперь направо и прямо, – командовал Иит.

Веревка кончилась, я дополз до того места, где она крепилась при помощи ножа, воткнутого в щель между выветрившимися каменными зубцами; я с трудом вытащил его и сунул себе за пояс.

Направо и прямо? Буря бушевала с такой силой, что я не сразу сообразил, где право, а где лево. Если я последую указаниям Иита, то мне придется перелезть через стену, однако спуск вниз явно не входил в его планы.

Волоча за собой больную ногу, я пополз вперед и обнаружил, что в этом месте от нашей стены под прямым углом отходит другая, которая ведет как раз в том направлении, куда указал Иит. Я с трудом продвигался вперед: гребень стены был сильно выщерблен и усеян обломками зубцов. Правда, если бы не они, меня бы давно снесло ветром.

Ничего не было видно. Приходилось двигаться на ощупь и полагаться на указания Иита. Я все время с ужасом ждал, что вот-вот услышу визг преследующих нас вооруженных дубинками туземцев.

Онемевшая нога постепенно приобретала чувствительность, но начинала ныть; если я задевал ею за выступы, то выл от боли. Я даже не пытался встать. По такой неровной поверхности лучше было передвигаться ползком.

Оставив укрытие, я устремился вперед, в темноту и неизвестность. Послышался глухой рев, перекрывающий шум бури. Я двигался прямо в том направлении, откуда он раздавался.

Мне было страшно. Укрывшись от ветра за большой глыбой, я зажег фонарик и осветил себе путь. Луч скользнул по гребню стены и упал в пустоту.

Я посветил лучом вниз, справа от стены. Вода, ревущая вода, пробивающая себе дорогу среди нагромождения скал. Направив луч влево, я заметил какое-то сооружение и полностью осветил его.

Небольшая возвышенность или холм? Нет. Правда, оно поросло растениями, вспыхнувшими под лучом и продолжавшими светиться даже после того, как луч уходил в сторону. Округлое сооружение, возвышавшееся над стеной и простиравшееся в темноту так далеко, что луч не доставал до его края.

Вода, бившаяся о наружный край стены, с одной стороны подмыла ее, но, очевидно, кладка была настолько прочной, что устояла во время наводнения. Я шарил лучом по участку холма рядом со стеной, пытаясь выяснить, удастся ли мне туда перебраться. Но его поверхность, хоть и была покрыта растениями, все же казалась слишком скользкой. Кроме того, приходилось учитывать, что у меня нет пространства для разбега.

– Ну, – обратился я к Ииту, – куда дальше? В воду? Или отрастим крылья и взлетим в небо?

Он ничего не ответил, и я внезапно испугался, что он бросил меня одного. Возможно, Иит, зная о своей способности пробираться там, где я только мешал, решил двигаться дальше самостоятельно. Затем до меня донесся его ответ, хотя я и не смог определить откуда.

– Вниз и налево. Вода сюда не доходит. А в корабле можно укрыться…

– В корабле? – Я снова осмотрел холм, осветив его лучом фонарика. Возможно, это действительно был корабль, хотя и не совсем привычной формы.

– Ты думаешь, все корабли похожи друг на друга? Даже твой народ строит корабли разных типов.

Конечно же, он был прав. Изящные корабли вольных торговцев предназначаются для того, чтобы рассекать атмосферу планет, а корабли переселенцев настолько велики, что вообще не могут войти в атмосферу; при погрузке приходится переправлять пассажиров и припасы на специальных судах.

Я подошел к краю стены. Огромное, вросшее в землю сооружение находилось недалеко от меня. На нем сидел Иит, его жесткий, похожий на проволоку мех топорщился, несмотря на дождь, булавочные головки глаз сверкали в свете фонарика. Я размахнулся и прыгнул в надежде, что смогу удачно приземлиться.

Если бы на мне были ботинки с магнитными подошвами, я возможно удержался бы на ногах. Но случилось то, чего я опасался: я соскользнул вниз и попытался замедлить падение, цепляясь руками и ногами за хрупкие стебли, с корнем вырывая целые пласты влажных растений. Упав на землю, я ударился так сильно, что у меня даже перехватило дыхание. Ушибленную ногу пронзила резкая боль, и я на миг потерял сознание. Меня привели в чувство падающие на лицо капли дождя.

Корабль, если это действительно был именно он, лишь наполовину закрывал меня от бури, вторая половина моего тела лежала под дождем. Бессильно царапая пальцами грязь, я с трудом, но залез в укрытие.

Там я сжался в оцепенении, почти ничего не соображая. У меня не было ни сил, ни желания двигаться дальше. Фонарик погас, и меня окружила стена темноты, непроницаемая, как монолитные блоки, по которым я только что полз.

– Здесь есть отверстие, – слова Иита звучали в моем сознании, но не вызывали у меня ничего, кроме раздражения. Я закрыл глаза руками и покачал головой, словно таким образом можно было прервать с ним связь. Он призывал меня к действию, а я не собирался подчиняться ему.

– Сюда, здесь есть отверстие, – властно повторил Иит.

Я с трудом огляделся, пытаясь понять, где нахожусь. Нога невыносимо болела, с тех пор, как мы приземлились в этом негостеприимном мире, от меня постоянно требовались такие усилия, что я совершенно выдохся и был даже рад этому.

В самом деле, шевельнулось в моей голове, у меня не было ни минуты покоя, с тех пор как я перестал маяться от безделия на «Вестрисе». Ко всему терзал голод. В контейнере, подвешенном поверх узелка, перекатывались несколько горошин, но они вызывали у меня отвращение. Это была не еда. Еда – это горячий ворштекс величиной с тарелку, целая гора вкуснейшего латтрисового пюре, воздушного, сдобренного отановым маслом и пряностями, омлет из траракских яиц, слегка подслащенный сиропом из почек барочника, это…

– Голодающего сейчас сожрут нюхачи, – отрывисто бросил Иит. – Они больше не нюхают под стеной – они нашли путь в обход.

Секунду тому назад я не мог пошевелиться, но слова Иита, хотел он того или нет, вызвали в моем воображении картину, которая подействовала на меня, как удар бича на ленивое вьючное животное. Я, правда, все равно не смог встать, но со всей возможной скоростью пополз на четвереньках под корабль, туда, где меня ждал Иит.

Я снова попытался зажечь фонарик, но у меня ничего не вышло. Должно быть, он сломался при падении. Но где-то неподалеку сидел Иит и указывал, в каком направлении двигаться. Он нашел не люк, а отверстие в обшивке корабля. Я полез наверх, подтянулся за край пролома и растянулся на наклонном полу тускло освещенного коридора.

Светились растения, подобные тем, что я уже видел в лесу. Оболочка корабля была сделана из сплава, способного противостоять разрушительной силе времени. Но внутренние элементы, сгнив, послужили почвой для растений, которые сперва росли и цвели прямо на них, потом на останках своих предшественников, и, наконец, продукты, накопившиеся в результате круговорота жизни, смерти, разложения и снова жизни заполнили почти весь проем. Они обваливались огромными дурно пахнущими глыбами и осыпали меня пылью, пока я неуклюже пробирался вперед.