Была и корыстная цель. Хотелось заполучить приличный кабинет, пусть и в очень временное пользование. Аня начала писать. Пыталась в дворницкой комнате. Как-то не пошло. Невозможно было изжить привычку еще со студенчества – не работать дома. Обязательно попадалось что-то (книжка, фотка, грязная кружка), что требовало немедленного действия и не давало сосредоточиться. Тогда Аня решила писать в кофейнях. Опять не пошло. Хотя были часы и заведения, когда и где нет ни души на протяжении пары-тройки часов. Но с любопытством поглядывали официанты. В самый неподходящий момент заходили посетители. А процесс стучания по клавишам – очень интимный. Некомфортно, когда за выражением лица ведут наблюдение и пытаются разгадать, что за эмоции отображаются на нем и чем эти улыбки, блеск глаз или нахмуривание лба вызваны.

Поверили? Это ж легенда! Аня не из тех, кого сильно смущают любопытные взгляды. На самом деле точку в работе в кофейнях поставил конкретный случай в «Шоколаднице». Она пришла около трех, когда бизнес-ланч уже закончился и должны были начаться несколько «мертвых» часов. Сюрприз – в зале полно народу. Столики пустые есть, но на них лежат какие-то бумаги. Официанты смотрят странно.

– У вас обслуживание? – Аня поняла, что выяснять придется самой.

– Уже закончиться должно было, – как-то неуверенно сказал официант, – но мест еще нет.

К Ане подскочила молодая девушка с бейджем – ага, организатор начала щебетать:

– Мы уже закончили презентацию, гости уже уходят, Вы присаживайтесь, мы уже уходим.

Аня села за столик. Откуда-то вернулись люди и сказали, что они еще не уходят. Аня пересела за другой столик и здесь оказалось занято. Ей не хотелось идти еще куда-то, хотелось кофе и что-то на мотив «Моцарта». Она дождалась-таки столика и приготовилась сделать заказ. На минуту в кофейне осталось пять-шесть человек. Было тихо, и даже музыку, что шла фоном, стало слышно. И вдруг снова вытянулись лица у официантов: в зал зашла невеста. В пышном белом платье, фате и с букетом. Аня стала внимательно осматриваться по сторонам – нет ли камер, не кино ли в стиле сюр снимают? За невестой появился жених и гости. Кто-то из свиты невесты объявил, чтобы гости рассаживались на свободные места. Гости были какие-то тихие и невеселые. Хорошо было только невесте – платье, видимо, так действовало. Жених был грустен, но лишь слегка. Видимо, тоже последствия костюма. Всем предложили выбирать чай и пирожные.

Аня попросила коньяку. Только с расширенными сосудами мозг согласился воспринимать сие действо. Стало понятно, что кроме Ани появилось очень много желающих экономить на аренде, даже в день свадьбы. Такой кабинет общего пользования вдохновить мог на многое, но к работе в этом жанре она считала себя пока не готовой. И потом противнее всего ей стало от себя. «Если ты упорно стараешься не замечать, что вокруг тебя чужая свадьба идет, – значит, тебе совсем некуда пойти. Почувствуй себя бомжом, свободный, блин, художник!» После этой истории Аня решила ходить в кофейню пить кофе и только. А для работы нужно было найти место, чтобы там было электричество и не было людей и суеты.

Опять помогла Майя. Через хозяйку фирмы, которая наводила порядок в мэрии, нашла место для подруги. Правда, сначала был разговор с пристрастием.

– Ань, ты умом не тронулась часом?

– Почему, Май?

– Посмотри на меня?

– Май, это с тобой что-то не так!

– Дорогая, ну сначала – дворник. Ладно, я привыкла. Сейчас – в уборщицы хочу. Это уже похоже на сдвиг какой-то…

– Майя, всё просто. Как у дворника у меня есть жилье. Идти на полный рабочий день в офис – не буду успевать двор убирать. Терять жилье халявное – не хочу. Если снимать квартиру – от офисной зарплаты будет оставаться чуть больше чем дворническая. Смысл? Поэтому надо еще работу, чтобы не забивала мозги и длилась максимум 3–4 часа. Желательно ночью, чтобы потом сразу двор убирать. И чтобы на жизнь время оставалось. Есть, конечно, варианты ночного приработка. Но я выбираю самый экстремальный – мыть пол.

– Вроде бы логично излагаешь. Но чую в твоих речах подвох. Колись! А то не буду помогать.

Насколько Майя успела изучить Аню, настолько же произошло и обратное. Аня поняла, что подруга не блефует. Посмотрела на Майю еще раз. Точно не блефует, блин.

– Права! Кругом права. Готова сделать чистосердечное признание. Пишите, «товарисч»! – Аня изобразила Ильича в юбке.

– Только диктуйте помедленнее! Навык почти утерян, – Майя стала подыгрывать.

– Радует, что способность шутить Вы, Майя, не утратили, – Аня поправила воображаемые очки. – Подвоха нет. Я не лгала Вам. Просто работа на свежем воздухе даровала мне вдохновение!

– Боже! – Майя выронила воображаемый блокнот и ручку. – Вы, Анна, подпольно пишете стихи или музыку? Для эстрады?

– Не угадали…

– Боже! Симфоническую?! Ах! – Майя изобразила обморок.

– Не угадали два… – Аня изобразила Гиппиус, изящно курящую через мундштук, – я, видите ли, больше прозаик.

– Ах, Вы выбрали самую неблагодарную тему! Про заек уже столько и в стихах, и в музыке написано! – Майя, тоже закурила воображаемую сигарету. – Меняй тему, дорогуша!

– Майя, предлагаю выйти из Серебряного века, – обе молча избавились от воображаемых аксессуаров и вернулись «на ты».

– Если я тебя правильно поняла, ты что-то начала писать?

– Именно. Пока это рассказ.

– Знаешь, а я не удивилась, – действительно не удивившись, сказала Майя, – чего-то в этом роде я ждала. О чем рассказ?

– О глупостях и мелочах, которые в конечном итоге составляют процентов на 80 нашу жизнь.

– Людей или женщин? Жизнь, я имею в виду чья?

– Женщин, конечно! Что я знаю про людей – сама подумай.

– Ясно, значит, про любовь рассказ.

– Точно! Майя, вот ты пришла и одним словом всё назвала. Ты уверена, что ты – женщина?

– Дорогая, сомнения меня посещают всё чаще…

– Посмотри мне в глаза! – Аня пыталась изобразить гипнотизера, – могу развеять Ваши опасения: Вы – женщина.

– Критерии оценки?

– Всё очень просто. Надо мысленно задать вопрос: красивый или красивая? О Вас, Майя, можно однозначно сказать: «Красивая». Окончание говорит о том, что Вы – женского рода, то есть – женщина.

– Метод определения точен?

– Он научен! Вероятность ошибки есть, но в данном случае она составляет 0,01 процента.

– Спасибо, доктор! Или как Вас там? Вы меня успокоили.

– Тогда, может, по чаю?

– С удовольствием! Слушай, Ань, я иногда тебе даже завидую.

– Чему именно?

– Так далеко я стараюсь не задумываться. Как только понимаю, что начинаю завидовать, – сразу себя торможу! Вдруг возьму, думаю, и выкину какой-нибудь финт а-ля ты. А в нашей команде хоть кто-то должен оставаться на легальном положении и с ясной перспективой.

Так, поняв, что в Анином желании стать еще и уборщицей нет ни тени романизма, а есть только логика и расчет, Майя начала действовать. С Аллой, хозяйкой «Клининг-класс», они тщательно обсудили задачу: самая высокая ставка, не очень большой участок работы, центр, ночная уборка, уборка помещения максимально комфортного и с хорошим видом из окна. Подходящий вариант нашелся: бизнес-центр, и всего в четырех кварталах от Аниного двора. Дольше одиннадцати здесь не задерживались. Уборку можно было начинать в двенадцать-час ночи. На моющий пылесос, швабру и расстановку мебели нужно было полтора часа максимум. Двор надо было убирать в полпятого. То есть можно было легко выкроить два часа на то, чтобы постучать по клавишам в удобном кресле в кабинете с панорамным остеклением, отхлебывая хороший кофе и глядя на огни ночного города.

Огни не гаснут всю ночь. Первую половину, пока Аня наводила марафет, они горели очень ярко. А стоило снять перчатки, помыть руки и налить кофе, огни становились камерными и было так клево стучать при них по клавишам.

Однажды, глядя на огни, Аня вспомнила, что не предупредила об отъезде своего комфортного мужчину. Сняла трубку и набрала номер. После второго гудка посмотрела на часы, после третьего поняла, «сколько утра» сейчас в ее прошлой жизни, и уже хотела положить трубку, но раздалось «алло» хриплым от сна голосом.