Я побежал бы за ней, но Орсия схватила меня за ногу, так что я споткнулся и упал. Девушка крепко держала меня и, когда я повернулся, чтобы высвободиться, крикнула:

— Я делаю это для тебя, Кемок, для тебя! Она больше не та, о которой ты думаешь. Она отведет тебя прямо в их руки. Посмотри на свой меч!

Я палец за пальцем разжимал ее руку. Но, услышав ее слова, посмотрел на меч, который выпал у меня из руки и теперь лежал острием в темноту. Никогда не видел я, чтобы руны сверкали так ярко.

— Это Каттея! — Я наконец разжал руку девушки. — И нас преследуют силы Тени.

— Это не та Каттея, которую ты знал, — слабо повторила Орсия. Глаза у нее закрылись, и она с явным усилием открыла их вновь. — Подумай сам, Кемок: разве та, с которой ты связан, просила бы тебя это делать?

— Но почему… почему она меня об этом попросила? — Теперь рукоять меча была у меня в руке. Однако стремление следовать за Каттеей больше не подгоняло меня. Вернулась способность рассуждать.

— Потому что это правда. Кровь — это жизнь, Кемок. У полулюдей охотники пьют кровь самых храбрых своих жертв, чтобы получить жизненную силу и храбрость тех, кого убили. Разве воины не смешивают кровь, становясь братьями?

— Так поступают салкары.

— Там, где побывала твоя сестра, ее пометили. Она не может обрести цельность, стать снова собой, если только кровь не вернет ее этому миру. Кемок, посмотри на свои руки! — Она смотрела на мои лапы. Я поднес их ближе к рогу единорога, чтобы она могла рассмотреть получше.

— Помечена не только она, но и я. Но ей хуже. Быть прекрасной девушкой, а потом посмотреть на себя и увидеть — это! Можно сойти с ума!

— Это тоже верно, — шепотом ответила Орсия. — Она ведь наложила на меня заклинание?

— Да.

Я перевел взгляд с лап на кроганскую девушку, оторвавшись от своих мыслей. Вода… Орсия умрет, если мы не найдем воду. Если я последую за Каттеей, Орсия умрет в этой пустыне — умрет так же верно, как если бы я выполнил требование сестры. И если я не убил Орсию ударом меча, тем более не могу оставить ее мучительно умирать.

— Где вода?.. — Я тупо осмотрелся, как будто ожидал, что по моему слову вода хлынет из расселины в камне.

— Озеро… там, на нашем пути, — добавил я, хотя считал возвращение туда невозможным. Если даже найду путь во тьме, неся Орсию, она умрет еще до того, как мы туда доберемся. Если при этом сумеем спастись от чудовищных преследователей…

В сознании послышалась слабая мысль Орсии:

— Через Высоты…

Я посмотрел на ущелье. Такой подъем… в темноте… Она с трудом пошевельнулась, протянула руку к рогу. Но когда я попытался взять его, не дала.

— Нет… если ты его тронешь… его свойства исчезнут… Помоги мне… взять его…

Я поддерживал ее, и она сомкнула ослабевшие пальцы на роге. Затем я повесил меч на пояс, встал и взял девушку на руки. Рог лежал у нее на груди, и при его свете была ясно видна ведущая вверх тропа.

Эта ночь была полна страха, отчаяния, борьбы и труднейших испытаний. Каким-то образом Орсия цеплялась за жизнь, а я шел вперед и нес ее. Время от времени меч вспыхивал, но я не решался посмотреть, кто нас преследует. Когда мы поднялись на вершину перевала, небо уже посерело перед рассветом. Где-то там вдали Долина. Но нам сейчас нужно только одно — вода.

— Вода… — Не просьба, не жалоба Орсии. Я с приливом надежды осознал, что это слово узнавания! — Теперь налево…

Я свернул влево и начал спускаться по склону. Колючки кустарников рвали меня и мою ношу, и я чувствовал такую слабость, что если бы упал, вряд ли смог бы подняться. Но когда на самом деле упал, мы оказались у маленького пруда, который питал тоненький ручеек.

Положив Орсию на землю, я набирал в лапы воду и плескал ей в лицо и на тело. И когда она пошевелилась, я едва не закричал от радости. Потом подтащил ее ближе к пруду, и она погрузила голову в воду по плечи и лежала неподвижно, как будто впитывая всей кожей животворную энергию.

Потом подняла голову и села, чтобы опустить в воду ноги. Более волшебного превращения я в своей жизни не видел: у меня на глазах ее тело, высохшее и легкое, становилось крепким и молодым. Я полулежал на противоположном берегу пруда, настолько измученный, что не смог бы удержаться от сна, даже если бы передо мной появился сам Динзил.

Проснулся я от звуков пения. Мне показалось, что я различаю отдельные, но совершенно непонятные слова. Пение действовало успокаивающе, оно отгоняло ужасы темной ночи в этих диких местах, — потому что когда я открыл глаза, стояла ночь. Орсия сидела, лицом к рогу, как в тот раз, когда мы шли по земле Темной башни; девушка протягивала руки к свету, как греются у костра.

Но когда я вспомнил о Темной башне, то поневоле вспомнил и все остальное, и сонное удовлетворение первых мгновений сразу исчезло. Я резко сел, оглядываясь через плечо, потому что мы по-прежнему находились в углублении у пруда; за нами располагались Высоты, с которых мы спустились и в которых, наверное, все еще блуждает Каттея.

— Возврата нет. — Орсия подошла ко мне. Как и тогда, когда показывала Кофи, она прижала ладони мне к вискам. И я «увидел», что вся местность за нами полна сил Тени, что они объединяются для какого-то мощного удара. Без объяснений я знал, что удар этот нацелен на Долину. Сердце мое разрывалось. Нужно предупредить жителей Долины — но нужно и спасать Каттею.

— Сейчас не тот день и не тот час, когда ты можешь вести бой за Каттею. Если вернешься в это логово, полное опасностей, зря потратишь свои силы и дар. Может случиться и гораздо худшее: разве Динзил не намекнул, что найдет в тебе еще одно орудие? И разве не захочет попробовать, поскольку утратил контроль над Каттеей? Ты будешь богатой добычей… — уговаривала меня Орсия.

— Откуда ты знаешь, что говорил мне Динзил? — прервал я ее.

— Ты спал и видел сны, и из них я узнала многое, — просто ответила она. — Будь уверен, Кемок, твоя сестра ушла за пределы, из которых ты еще мог ее позвать. Теперь тебе нужно сделать выбор. Можешь погубить все, если пойдешь назад. Или предупреди Долину.

— Но ведь есть силы; к ним можно обратиться. — Я попытался позабыть о своих страхах.

— Но не тебе: ты слишком мало знаешь, чтобы устоять. И можешь потерять все. Тебе предстоит сделать выбор: повернуть назад, рискуя потерять все, или отнести предупреждение в Долину.

Она права, но от этого принять ее слова не легче. Я потерпел неудачу, и теперь придется жить с сознанием этого поражения. Впрочем, судя по тому, как идут дела, эта жизнь не будет долгой. Лучше провести ее остаток, противостоя Тени.

Нам приходилось держаться воды, и это делало нас уязвимыми. Но я не могу послушаться Орсии и оставить ее одну. Слишком хорошо я понимал, что может с нею случиться. Из-за своего невежества я потерял Каттею — ведь я мог дать ей свою кровь и тем вернуть сестру, — но поступать так же с Орсией не собираюсь.

Она крепко прижимала к себе рог. Он по-прежнему сиял, давая нам свет. Орсия сказала, что у него есть и другие защитные свойства. Но мне не хотелось им пользоваться: сила притягивает силу, даже если они противоположной природы.

На рассвете мы заползли в щель между двумя большими камнями. Здесь мелкий ручеек, по течению которого мы шли, впадал в больший ручей, и первое время Орсия провела под водой, восстанавливая силы. Однажды нас вырвал из тревожного сна стук копыт о камень. Я выглянул из щели и посмотрел вниз. Там ехали люди — не на кеплианцах, а на рентанцах. Первой моей мыслью было: это разведочный отряд Долины; но тут же я увидел их знамя и на нем — герб последователей Динзила.

Но их приветливо встретят в Долине, и тем самым они откроют вход для последующих войск… Я еще острее ощутил необходимость торопиться, предупредить жителей Долины. Моей лапы коснулась рука Орсии.

— Они едут не в Долину, а от нее, — сказала девушка. — Но ты прав: нам нужно торопиться!